Ознакомительная версия.
Идея отомстить за Файнберга, неожиданно посетившая меня во время моего высокопарного монолога, оказалась настолько заманчивой, что я даже забыл о том, что минуту назад собирался звонить в милицию и поднимать шум.
Как отыскать убийц? Милиция этим, конечно, займётся, но я должен опередить её или хотя бы помочь в поисках. Что я буду с ними делать, когда узнаю конкретные имена и адреса, понятия не имею, но это теперь дело принципа. С чего начать поиски? Будь я профессиональным детективом, у меня наверняка появились бы какие-то версии и предположения, но тут как ножом отрезало.
Ладно, об этом подумаем позже, а сейчас надо поискать улики или — как это называется? — вещественные доказательства. Преступник всегда оставляет следы. Прежде чем появится милиция и перекроет все ходы и выходы, осмотрим и обнюхаем всё сами.
К моему разочарованию, ни традиционных окурков в пепельнице, ни вырванных пуговиц с клочками материи, ни отпечатков пальцев на полировке стола найти не удалось. Впрочем, если б я и нашёл что-то, всё равно не знал бы, как этим распорядиться. Вероятно, убийца или убийцы, если их несколько, явились сюда самым обычным способом, прикончили Файнберга, а потом всласть покрушили мебель и раскидали бумаги.
О судмедэкспертизе у меня точно такое же представление, как и у любого не очень искушённого читателя детективов, так что о причине смерти я мог судить лишь по развороченному виску трупа. Большего определить я не смог, но и этого для меня было вполне достаточно.
Отойдя подальше от стола, я стал мучительно размышлять, как поступать дальше. Как правило, у книжных детективов в подобных ситуациях уже полным-полно разных планов, я же был чист, как стёклышко. Ну, невнимательный я чтец детективных историй — читаю лишь для разгрузки мозгов, когда устану, или в туалете — что ж, мне теперь оставаться у разбитого корыта?!
Но что-то делать всё равно необходимо, потому что переваливать поиски на плечи милиции вовсе не хотелось. Легко, конечно, умыть руки и стать в позу, мол, с вас, профессионалов, и спросим результат. А кто спросит-то? Ситуация была несколько иной. Официальным властям доверять особо не стоит, потому что не раз приходилось убеждаться, что польза от контактов с ними минимальная, и если хочешь завалить какое-нибудь благое начинание, обратись к ним за помощью. Нет сомнений, что если преступников поймают, то постараются выставить обыкновенными уголовниками. Копать что-то помимо уголовщины или связывать причину преступления с антисемитизмом — это для наших пинкертонов как зубная боль. Задумайся они над этим хоть разок или копни причины поглубже, их тотчас приструнят, рты заткнут, отправят уличные драки расследовать. Никому это, по большому счёту, не интересно.
Кроме того, каким-то шестым чувством я догадывался, что погром офиса и убийство Марика — не такое простое дело. Объяснить мотивы преступников традиционной нелюбовью к евреям, конечно, можно, но ведь это не простое хулиганство, а убийство, тут и причины более серьёзные. Вдруг это звено из какой-то длинной цепочки, о существовании которой можно лишь предполагать. Где-то, может быть, я, а может, и Марик накосячили — кто теперь узнает? В одном я уверен: дыма без огня не бывает, а уж какой огонь разгорается следом за первым дымком, можно представить. Вероятно, я несколько сгущаю краски, но события последнего времени давали массу поводов для не особо весёлых размышлений.
Наше Еврейское культурное общество создано пять лет назад, но до позапрошлого года было фактически на птичьих правах, так как в официальной регистрации городские власти нам упорно отказывали. Необходимые для регистрации документы все эти годы пылились в столах у ответственных чиновников, и, может, рано или поздно их сгрызли бы мыши, но позапрошлой весной меня неожиданно вызвали в городскую администрацию, где всё необходимое было подписано и оформлено в течение дня. Что явилось причиной этому, не знаю, но факт оставался фактом. Наверное, какие-то новые веяния наступающих перемен.
Можно было бы, конечно, трубить в трубы и кричать о торжестве справедливости, если бы не одно «но». Местный «Союз православного народа» — надоевший всем до тошноты уже только своим исключительно оригинальным названием, — в отличие от нас никакой официальной регистрации не добивался, но тоже, по сути дела, обрёл право на законное существование, открыв офис и начав выпускать свою газету. До последнего времени дальше криков на своих митингах о «сионистской угрозе» эти ребята не заходили, потому и обращать внимание на них не стоило. Нас они не трогали, и, похоже, что их воспалённое воображение до поры до времени как-то не сопоставляло мифическую «сионистскую угрозу» и местных миролюбивых евреев. При случае они с превеликим удовольствием выпивали водку с нашим братом, а ненавистный Израиль был для них так же далёк, как и Антарктида. С такой же решительностью они могли бы, наверное, обличать и королевских пингвинов, получи на это соответствующую отмашку от своих спонсоров.
В отличие от нас этот «Союз» в официальные структуры, повторяю, не лез. Им хватало популярности и на уровне весёлой публики из пивбара. Ясное дело, что интеллигенция и рабочий класс, который оказывался вовсе не так глуп, как хотелось бы некоторым идеологам, их сторонились из-за какой-то сразу бросающейся в глаза искусственности. По-настоящему православного в них было маловато: обязательные крестики на шее, упоминание к слову и не к слову всяческих рюриков, мономахов и убиенных особ императорской фамилии, хождение, чаще демонстративное, в церковь, ну и, естественно, проклятия в адрес иноверцев, — достаточно ли одного этого? Думаю, нет. А самое поганое, что было в их лозунгах, это нелюбовь к иноверцам, в которых они видели своих главных недоброжелателей. В иноверцы у них попадали не только евреи и мусульмане, но и почему-то украинцы с молдаванами.
Основа же их деятельности состояла в том, что они очень любили со вкусом разглагольствовать про то, как прежние власти их гнобили по тюрьмам и лагерям, запрещали посещать церкви, а ненавистные коммунисты всячески искореняли из народа дух причастности к великому православному миру. Но это было раньше, а сегодня? Сегодня все запреты сняты, однако хорошо это или плохо? С одной стороны, теперь вроде бы раздолье — мели Емеля, твоя неделя, а с другой — исчез ореол романтики и таинственности, ведь на Руси испокон веков больше всего любят и жалеют тех, кто не в ладу с законом. Власти вроде бы официально расписались в том, что никого преследовать не будут, так что пришлось отныне ребятам менять тактику, дабы не утратить остатки интереса широких масс пивных трудящихся.
Ознакомительная версия.
