Эмма отползла прочь, мокрая и смердящая.
Самки скакали, визжали, молотя по земле костяными кулаками. Одна была без глаз. На самом деле, ее глазницы были зашиты.
Что, черт возьми, все это значит?
Окровавленная, агонизирующая, изрыгающая желчь, Эмма подползла к двери. Кровь. Сколько же везде крови. На траве. На бетоне. На сайдинге.
Эмма поискала глазами Гаса.
Но он исчез.
Его растащили, по кусочку.
* * *
Эмма вскарабкалась по лестнице на крыльцо и попыталась справиться с дверной ручкой скользкими от крови пальцами.
Центр по исследованию приматов, вот что все это значило.
Он находился недалеко от города. Активисты, выступающие за права животных, постоянно устраивали там протестные митинги. В хаосе «Некроза-3» о нем забыли. Но вирус, должно быть, переметнулся на особей и реанимировал этих… тварей.
Она слышала визги и лай павианов.
Они шли за ней.
Пальцы продолжали соскальзывать с ручки. Эмма с трудом поднялась на колени, изувеченная голень посылала в грудь импульсы боли.
Ей удалось открыть дверь.
Она вползла в дом, оставляя за собой кровавый след, отмечающий ее передвижение от двора до крыльца.
За спиной жадно верещали павианы.
Оружие. Его было много, и ей нужно до него добраться.
Она захлопнула за собой дверь, навалилась на нее всем весом, и в следующий момент павианы ударили с другой стороны, один за другим. Она вздрагивала при каждом ударе, уперевшись в дверь спиной и изо всех сил стараясь удержать ее. Одновременно ее дрожащие пальцы тянулись к замку.
Тут дверь распахнулась, и Эмма рухнула навзничь.
Поползла по полу, едва не потеряв сознание от боли. Она почувствовала зеленую волну гнилостного смрада, которую гнали перед собой павианы-зомби. Влажного, крепкого и отталкивающего.
Узловатые пальцы царапнули по лодыжке.
Какофония визгов и криков эхом разнеслась по дому.
Одна из тварей схватила ее за ногу, но Эмма сумела вырваться.
Новые пальцы царапнули лодыжку.
Она яростно рванула ружья из шкафа, и они повалились на нее, как домино. Помповое ружье 12-го калибра отскочило от головы, и она поймала его в тот момент, когда павианы схватили ее и потащили в свои прожорливые пасти.
Она развернулась, сжимая дробовик в руках.
Три павиана вцепились ей в ноги.
У одного отсутствовала верхняя часть головы. Блестящий купол обнаженного черепа покрывали отверстия, как от примитивной трепанации. Другая морда была изрыта следами взятых проб и порезами.
Они разинули пасти и с воем бросились в атаку. Эмма выстрелила, передернула затвор и снова выстрелила.
Морды двух павианов разлетелись фонтаном брызг, третий, испещренный дымящимися дырами, заковылял прочь.
Другого Эмма разрезала пополам, еще одному снесла голову.
Разрезанный пополам не умер.
Он пополз вперед, забыв про ноги и нижнюю часть туловища. Сзади волочились лохмотья плоти. Он издавал горлом резкое шипение, глаза горели багровым огнем, пасть хищно разинута.
— Давай, — выдохнула Эмма, обливаясь слезами. — ПОДХОДИ И ВОЗЬМИ! ДАВАЙ, УБЛЮДОК! ПОКАЖИ, НА ЧТО СПОСОБЕН!
Павиан, естественно, не нуждался в уговорах.
Он пополз вперед, и Эмма разнесла ему голову на мелкие кусочки. Это остановило остальных. Они потеряли к ней интерес, переключившись на разбросанное вокруг мясо. Набросились на останки сородичей. Принялись лакать кровь, поедать мозги и глодать кости.
Они отвлеклись.
Теперь самое время.
Эмма посмотрела на свою разорванную голень, вокруг ноги натекла лужа крови. Господи, ей нужно что-то сделать, пока она не потеряла сознание от кровопотери.
Павианы не обращали на нее внимания.
Очень медленно она двинулась к аптечке рядом с оружейным стеллажом. Тихо взяла пластиковую коробку, открыла. Дрожащими пальцами забинтовала голень и заклеила пластырем.
Время от времени павианы поворачивали к ней свои окровавленные морды и рычали, но не более того.
А теперь нужно убираться отсюда.
А Гас? Господи, что с Гасом?
Ей сейчас не до него. Она отогнала от себя эти мысли. Остыла. Подавила эмоции. Ей нужно выжить, бороться до последнего. Самый простой выход — через столовую на кухню. Если доберется до туда, то сможет выскользнуть через заднюю дверь и доковылять до гаража. Ключи от него и от «Джипа», стоящего внутри, у нее в кармане. А потом бросок до Форта Кендрикс.
С трудом сглотнув, она двинулась к проходу, ведущему в столовую.
Поползла, сидя на заднице.
Павианы по-прежнему не обращали на нее внимания.
Добравшись до прохода, последний раз задержала на них взгляд, убеждаясь, что им не до нее. Так оно и было. Еды хватало. Казалось, голод являлся их главной движущей силой.
В столовой был коротковолновый радиоприемник.
Но она побоялась посылать сообщение.
Пришлось бы говорить во весь голос.
Она втолкнула себя в кухню. Почти на месте, слава богу, почти на месте.
Кухня.
Сейчас она больше напоминала склад, заставленный ящиками с сухпайком, дистиллированной водой, сигнальными факелами, радиодеталями и…
Эмма услышала торопливый топот.
Хриплое дыхание.
Развернулась на заднице и оказалась лицом к лицу с особенно крупной обезьяной, выпятившей грудь вперед.
Это был мандрил.
Крупный зверь, похожий на лохматого павиана, с желтовато-коричневой шкурой, красным блестящим носом, и ярко-голубыми полосками, веером расходящимися по щекам. Эмма вдруг поняла, что смотрит ему прямо в глаза. Они были холодными, водянистыми, алого цвета. Верхняя часть черепа удалена, мозг обнажен.
Она не хотела думать, что делали с этим животным, как и не хотела думать, что оно может сделать с ней.
Зверь вышел вперед на четырех лапах, с важным, высокомерным видом.
Обнажил зубы, широко зевнул и издал пронзительный крик, на который тут же отозвалось с десяток других визжащих голосов.
Эмма облизнула губы.
В груди зверя зияла дыра, сквозь которую виднелись кости. Невероятно, но он еще был способен двигаться.
Эмма вскинула дробовик.
Мандрил бросился на нее.
Она спустила курок.
Ничего.
Передернула затвор, снова спустила курок, и тут тоненький внутренний голосок напомнил, что она уже израсходовала пять патронов.
Пять.
Вот, что нужно знать про «Моссберг 500», — вспомнила она слова Гаса. У него пятизарядный магазин, так что если хочешь им пользоваться, носи «запаску». Это сокрушительное оружие, Эмма, но только пока в нем есть патроны.
