Потом запер дверь в спальню. Одевшись, он лег поверх покрывала, чтобы хоть чуточку передохнуть. Джини действительно задремал, однако поспать по-настоящему ему так и не удалось. Каждый раз, когда Кейлера начинал одолевать сон, из темноты всплывал страшный образ Лори — оскалившей длинные желтоватые клыки. Она готовилась к прыжку.
* * *
На рассвете, когда небо, покрывшись серебристыми бликами, начало светлеть, Кейлер уловил возле двери шорох. Джини приподнял голову и прислушался. Звук был тихим, словно кто-то осторожно ступал по коридору, стараясь не разбудить обитателей дома. Джини вскочил с постели и на цыпочках бесшумно подкрался по мягкому ковру к двери. Прижавшись к ней ухом, он стал выжидать, что же произойдет дальше.
Через пару секунд дверная ручка повернулась. Кто- то пытался войти в спальню. Видимо, сообразив, что комната заперта на ключ, ночной визитер начал толкать дверь. Джини почувствовал, как незваный гость прямо- таки наваливается на сосновые панели обивки. Жалобно скрипнули петли, не желая впускать непрошенного посетителя.
Наступила короткая пауза, после чего неизвестный с такой силой обрушился на дверь, что та уже просто заходила ходуном, готовая в любой момент выломиться из проема.
И снова тишина. Джини отчетливо слышал, как существо по ту сторону двери тяжело дышит и принюхивается.
— Джини! — вдруг позвал знакомый голос.
Кейлер смахнул рукавом капельки холодного пота, мгновенно выступившие на лбу. Это была Лори, вернее, то чудовище, в которое превратилась девушка. Колени у Джини подкосились, зуб на зуб не попадал, да еще и голова закружилась, словно Кейлера внезапно одолел сильнейший приступ лихорадки.
— Джини! — снова позвала Лори, на этот раз более ласково.
Но Кейлер не шевелился. Стиснув зубы, он молча приник к двери.
— Джини, я знаю, что ты там, — не унималась Лори. — Пожалуйста, открой мне дверь.
Теперь голос точно принадлежал его бесценной и обожаемой Лори. Джини не верил собственным ушам. Какого же черта он держит ее в коридоре и не впускает в спальню? Это ее-то — любимую и единственную? Ведь Лори, наверное, замерзла. Она же торчит там, за дверью в одной рубашке!
— Джини, — зашептала девушка. — Открой мне,
Джини.
— Не могу, — хриплым голосом отозвался Кейлер.
— Ну я прошу тебя, пожалуйста. Мне тут холодно, Джини. Я замерзла.
— Лори, я… Мне страшно.
— Почему? — после короткой паузы спросила Лори. — Неужели ты боишься меня?
— Сама знаешь почему. Неужели я должен тебе все объяснять? Как же я открою тебе, ведь ты в любой момент можешь сцапать меня, как тогда, когда я влез на дерево под вашими окнами.
— Джини, я перестаю тебя понимать. По-моему, ты несешь околесицу.
— Нет. Лори, то, что я говорю, — правда, — возразил Кейлер и откашлялся. — А тебе это известно не хуже моего. И вот еще что. Весь день моя секретарша потратила на то, чтобы разыскать в библиотеках сведения о племени убасти. Теперь-то я знаю, что это за народец и почему ты выглядишь именно так. Отчего так кичишься своим происхождением и внешностью.
— Джини, — как можно спокойней заговорила Лори. — Открой мне дверь и давай поговорим.
— Но мы и так разговариваем.
— Да, но здесь очень холодно. Тут сквозняк, Джини. Впусти меня, я ничего плохого не сделаю тебе.
— А откуда мне знать? Сейчас я открою, а ты с ходу набросишься на меня и разорвешь на куски.
— Джини, ну ты же сам видел, что со мной произошло. Ты слышал все своими ушами. Ведь тогда я не могла даже разговаривать с тобой, не могла произнести ни слова. А сейчас все опять по-прежнему, и я твоя жена.
Джини закусил губу и с сомнением уставился на ключ, торчавший из дверного замка. Если сейчас Кейлер повернет его и впустит Лори, то у него появятся все шансы моментально превратиться в эту злополучную сцитову газель. А с другой стороны… Если звериная фаза закончилась, то сейчас Лори — самое что ни на есть безобидное и любящее существо, как оно и было раньше.
— Погоди секундочку, — подал голос Кейлер и, отступив в глубину комнаты, вооружился увесистой деревянной табуреткой. Крепко взявшись за нее, он быстро подскочил к двери и крутанул ключ.
— Я открыл дверь, — сообщил Кейлер. — Можешь заходить. Только не делай никаких резких движений. Договорились?
Лори не ответила. Она медленно повернула ручку, и Джини услышал, как щелкнул замок. Потом дверь дернулась и, наконец, распахнулась. Жалобно скрипнули петли.
В утренних сумерках Джини не удалось хорошенько разглядеть жену. Он различал только бледное пятно лица. Правда, глаза у Лори сверкали, так что их легко можно было заметить, к тому же Джини слышал ее возбужденное дыхание.
— Хорошо, Лори, я вижу тебя, — произнес Джини. — Можешь заходить внутрь.
Она сделала два робких шага, и Джини тут же отпрянул, продолжая держать над головой табуретку. Он смахивал сейчас на неопытного дрессировщика. Добредя до середины спальни, где стояла кровать, Лори замерла. Джини неясно видел ее в полутемной комнате.
— Лори, оставайся на месте, — приказал Джини. — Сейчас я включу свет.
Не сводя с жены взгляда, Кейлер пошарил рукой в поисках выключателя, нащупал его и зажег ночник.
Сначала Джини показалось, что Лори успела накинуть ярко-красный халат. Присмотревшись, Кейлер отшатнулся. Он осознал, что Лори стоит в чем мать родила. А с ее тела стекает кровь. Эта кровь запеклась и в спутанных волосах девушки, а в уголках рта виднелись сгустки. Похоже, Лори совсем недавно терзала чью-то плоть. И кровь, стекающая с тела девушки, делала ее похожей на мясника, напялившего чудовищный фартук смерти.
— Что ты наделала? — прошептал Джини и вдруг что есть сил крикнул: — Лори! Что ты натворила?!
Лори спокойно подошла к раковине, оставляя на ковре кровавые следы, и, включив оба крана, умыла лицо и руки. Пытаясь избавиться от крови, она тщательно вытерлась двумя полотенцами.
— Лори, — дрожащим голосом произнес Кейлер. — Лори, объясни же мне наконец, что произошло?
— Я спасла тебе жизнь, — как ни в чем не бывало отозвалась Лори, отворачиваясь от мужа.
— Что-что? — оторопел Джини. — Лори, ради всего святого…
— Я спасла тебе жизнь, — ледяным голосом повторила Лори, глядя ему в глаза. — Я убила овцу. Если бы я этого не сделала, то жертвой мог бы стать ты.
Джини не верил собственным ушам. Он был на грани истерики.
— Ты хочешь сказать, что ночью ты выскочила на улицу обнаженная и, напав на овцу, растерзала ее и сожрала?
Лори продолжала умываться. Она была спокойна и, казалось, не испытывала никаких угрызений совести.
— А что же тут удивительного? — Она пожала плечами. — Ты же знаешь, что я принадлежу
