так уж сложно. Жестокость требует усилий, а доброта - нет".
Ее высказывание раздражало его. Он был уверен, что она хотела сказать что-то хорошее, но меньше всего ему сейчас нужен был урок, как себя вести. Но, с другой стороны, с ее точки зрения, это было именно то, в чем он нуждался. "Кто бы это ни был, я нашел ситуацию и этого... человека... угрожающими. Я и не думал быть дружелюбным. Я никогда не говорил, что это карлик или маленький человек, или как там у нас принято называть, просто это был кто-то маленький. Я предположил, что это был маленький человек.
"Может, это был ребенок, ребенок, который разыгрывает?"
"Я так не думаю, я..." Он пытался очистить свой разум, найти нужные слова, расставить их в правильном порядке, но они ускользали от него. "Я не..."
"Мистер Фремонт, - сказала она, присев рядом с креслом так, что они оказались лицом к лицу. "В своем рапорте офицер Николетто указал, что вы признали, что не спали несколько дней и что вы также находились под воздействием какого-то рецептурного лекарства от гриппа. По вашему поведению, внешнему виду и разговору с вами я могу сказать, что вы сейчас находитесь в очень подавленном состоянии. Вы сами только что сказали, что совершенно измотаны и у вас серьезные проблемы. Она не пользовалась одеколоном, но от нее пахло свежестью и чистотой, как будто она намылилась дезодорирующим мылом. "Нам нужно решить эти проблемы, пока все не вышло из-под контроля, вы понимаете? Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь, но вы не можете продолжать набирать 911 и задерживать подразделения ложными тревогами. В этот раз начальник смены разрешил мне позвонить. Если нам придется вернуться сюда сегодня вечером, он не оставит это на мое усмотрение. Он будет настаивать, чтобы я взяла вас под охрану. Я могу сделать это сейчас, мистер Фремонт, но я бы предпочла этого не делать".
Гарри вяло потер глаза. "Вы собираетесь меня арестовать?"
"Нет, сэр, это не арест. Это защитная опека, то, что мы делаем, чтобы защитить человека, когда решаем, что ему небезопасно или не в его интересах оставаться одному или под собственным присмотром. Мы поместили бы вас на ночь в камеру, чтобы вы могли спать в условиях, в которых мы можем быть уверены, что вы в безопасности". Она слегка, почти виновато, улыбнулась: тонкие губы разошлись, обнажив ровные, очень белые зубы. "Но я надеюсь, что нам не придется этого делать. Надеюсь, вы согласитесь принять необходимые вам лекарства и лечь спать. Вам явно нужен сон, и я думаю, что в вашей ситуации вам было бы гораздо лучше здесь, в вашей собственной постели, не так ли?"
"Да", - ответил он, не понимая, почему у него такие смешанные чувства к этой женщине. Она казалась хорошим полицейским. Была ли она также хорошей женой?
Офицер Гай встал, снова приняв властное положение. "Я не хочу забирать вас из вашего дома, мистер Фремонт, но если это будет необходимо, я это сделаю".
Держу пари, у вас есть масса возможностей отступить от своего брака.
"Вы понимаете?" - надавила она.
"Да", - ответил он. "Я больше не буду звонить. Обещаю".
Интересно, сможете ли вы.
"Если мы вам нужны, звоните. Для этого мы здесь. В противном случае..."
"Я понимаю. Этого больше не повторится. Простите, я просто запутался. Я чувствую себя так нелепо. Вот я, взрослый мужчина, звоню вам и..."
"Не волнуйся об этом". Она нежно похлопала его по плечу. " Вы так измучены, что начали видеть разные вещи, путать реальность с фантазиями, и если вы не поспите, будет только хуже".
Он посмотрел в ее большие карие глаза. Если глаза действительно являются окнами в душу, то он решил, что ее глаза - добродетельные.
"Я знаю, что эти вещи пугают и кажутся очень реальными, но это всего лишь уловки разума. Помните, как в школе, на уроках естествознания, вы впервые узнали о микроскопических организмах? Все эти маленькие жучки, клещи и прочее, что можно увидеть только в мощный микроскоп, но они повсюду - на наших простынях, на нашей одежде, на нашей коже, в наших ртах, в наших глазах, - но мы не можем их увидеть или почувствовать, потому что они такие маленькие? Несколько дней я сходила с ума, думая об этих маленьких жучках, которые повсюду - на мне и на всех остальных. Но потом я поняла, что должна остановиться. Конечно, они существовали, но были ли эти организмы на самом деле или нет, не имело значения. Если бы я сосредоточилась на них и позволила этим мыслям постоянно находиться в моей голове, они бы свели меня с ума. Я бы сошла с ума от беспокойства и страха перед тем, что находится внутри меня и что я не могу увидеть невооруженным глазом, даже услышать или потрогать. Я бы не смогла жить, потому что искала бы или беспокоилась об этих вещах, кишащих вокруг меня. Дело в том, что очень легко стать одержимым подобными вещами, и если вы не будете осторожны, то не успеете оглянуться, как они полностью выбьют вас из колеи. Вы понимаете, о чем я говорю, мистер Фремонт? Никто из нас не может контролировать микроскопические организмы, существующие в природе, так же как вы в своем нынешнем состоянии можете контролировать реакцию своего разума на то, что вас лишают сна несколько дней подряд, но мы можем контролировать то, что мы думаем о вещах, и то, сколько власти мы готовы им дать".
Он посмотрел на свои руки. Она была права. По ним ползали отвратительные организмы, которых никто из них не мог видеть. "Могу я задать вам вопрос, офицер?"
"Конечно".
"Как ваше имя?"
Вздохнув, она ответила: "Донна".
"Я вижу, вы замужем. На вас обручальное кольцо".
"Моя личная жизнь здесь ни при чем, мистер Фремонт", - сказала она, снова становясь полицейским, который, судя по голосу, читал по сценарию.
"Не можем ли мы..." Он опустил глаза. "Не можем ли мы хоть минуту поговорить как два человеческих существа? Неужели это так сложно?"
"Мне жаль, что вам тяжело, сэр, и я сделаю все возможное, чтобы помочь, но это не светский разговор. Я на службе, и у меня есть другие дела. Если у вас личные проблемы и вы чувствуете, что вам нужно с кем-то поговорить, я могу вас соединить..."
"Я не хотел лезть не в свое дело, просто я тоже женат", -
