Каждая из этих ячеек снабжалась собственным рабочим местом для исследований и наблюдений, однако вряд ли какая-то из них сейчас работала. Всё помещение крепко пропахло антисептиками и химикатами с привкусом сгоревшей медной проволоки. В стены были встроены гигантские вентиляторы, но ни один из них не двигался, чем, видимо, и объяснялась неподвижность затхлого воздуха.
Пройдя вперёд, Захара заметила не подающие признаков жизни компьютерные терминалы, выломанные двери, оторванные клавиатуры, отдельные клавиши, разбросанные по особо прочному дюрастальному полу подобно выбитым зубам. Она заметила в углу дроида-протоколиста 3ПО – видимо, сломанного. Один золой глаз то и дело вспыхивал, а пальцы дёргались. Когда она подошла поближе, то услышала низкое, почти незаметное жужжание, раздающееся из динамика.
Рядом с ним, наверху обрушенной стопки шприцов и ампул лежало перевёрнутое кресло. Она заметила на стене кровавое пятно размером с человека, со вскинутыми вверх руками, будто привидение, нарисованное красной краской. Однако терминал рядом с пятном оказался исправным; половину экрана заполняли строчки текста и мигающий курсор, ждущий ответа. То было первое свидетельство, что здесь что-то работало.
Захара неуверенно пригнулась и нажала на клавишу.
На экране мгновенно пронёсся вихрь информации, слишком быстрый, чтобы она могла что-то выхватить. Но он тут же остановился. Курсор опять замигал, а стена перед ней щёлкнула и открылась, обнажив толстую стеклянную панель.
По другую сторону стекла располагалась ещё одна ячейка.
Но она не была пуста.
Внутри висело два пожелтевших трупа. С потолка к ним свешивались провода, трубки питания и мониторинговое оборудование. Пара зловещих марионеток. Оба сильно разложились, лиц уже было не узнать, глазницы пустовали. Может, то были добровольцы, которых здесь бросили после того, что случилось на борту разрушителя? Что ты чувствуешь, когда тебя заперли здесь, а потом разбежались?
Что-то щёлкнуло перед ней и зажужжало – один из больших вентиляторов над стеклом. Захара приготовилась к порыву прогнившего воздуха изнутри, но потом сообразила, что всё происходило наоборот: это её одежду и волосы срывало с кожи.
Вентилятор нагнетал воздух внутрь ячейки... и это было разумно. Исследователям, пока те ещё были живы, необходимо было подавать кислород. Эти камеры наверняка герметичны, а без вентиляторов учёные задохнутся. Наверное, так оно и случилось, подумала она, коли уж исследователи бросили эту лабораторию.
Один из трупов поднял голову.
Захаре показалось, что стены комнаты понеслись в разные стороны, а чувство перспективы запуталось на клейких струнах. Тварь по ту сторону стекла подняла деформированное ухмыляющееся лицо, дёргая сгнившими культями ног, раскачиваясь взад-вперёд.
"До них дошёл воздух снаружи, – подумала Захара, – и они почувствовали мой запах..."
Второй труп тоже ожил. Его лицо дёргалось, как будто он чуял её остатками своего носа. Захара попятилась, а труп поднял одну изорванную в клочья руку и схватился за провода и трубки, удерживающие его под потолком. Чувствуя, что она ещё там, оба тела пустились в дёрганый качающийся танец. Они сталкивались, качались вперёд и протягивали руки. Туда-сюда, всё выше и выше. Некоторые провода датчиков уже давно оторвались, но одна трубка, подведённая прямо к груди у обоих, ещё оставалась на месте. Серая жидкость, которая сочилась в трубке, напомнила Захаре о веществе, которое она пыталась откачать из живота Кейла Лонго. Она проследила за трубкой глазами, и оказалось, что та была соединена с чёрными баллонами.
"Они собирали эту жижу, – подумала Захара. – Вот в чём всё дело. Их тела выделяли эту штуку и..."
Она услышала чьи-то шаги позади себя.
Захара резко обернулась к пустому пространству, дорожке между неживыми рабочими местами исследователей, но ничего не заметила. Её взгляд остановился на опрокинутой подставке с ампулами и шприцами на полу, всего в шести или семи метрах от неё, достаточно близко, чтобы можно было дотянуться, пока не...
Пока вошедший не успеет до тебя добраться? Ты так считаешь, Захара? А если вспомнить, с какой скоростью они передвигаются, когда голодны?
Между двумя рабочими местами появилась тень. Захрустело стекло под чьей-то ногой. Захара не успела что-либо разглядеть, как всё пропало. Она вновь обернулась к шприцам – её единственному оружию. Мышцы на бёдрах и икрах так напряглись, что чуть не лопались, поднимающееся от них напряжение подбиралось к позвоночнику.
Бум!
Вскрикнув от страха, она обернулась. Одному из исследуемых трупов удалось удариться о стекло, оставив красное пятно, растекающийся след лица и рук. Она смотрела, как он качнулся назад, ещё привязанный к своим датчикам, а другой качнулся вперёд, сильно ударившись о стекло лицом и руками, потом опять назад.
Возьми шприцы и беги отсюда... быстро!
Она рванулась, преодолела расстояние в три больших прыжка, схватила иглу обеими руками. И начала вставать.
И почувствовала, как что-то двинулось позади неё.
Из-за плеча запахло едким запахом разложения, как из могилы.
Она обернулась, и оно схватило её.
Захара глянула твари прямо в лицо.
Болезнь ещё не так обезобразила лицо исследователя, как у трупов в камере. Она ещё могла догадаться, как некоторые черты выглядели до заражения: седые волосы, орлиный нос, глубокие морщины на лице. Человек науки. На нём был заляпанный кровью лабораторный халат с оторванным у кисти рукавом. С тихим щелчком он открыл рот и бросился на неё.
Она ткнула ему шприцом прямо в глаз, а другой вонзила сбоку в голову, нажав одновременно на оба поршня.
Тварь застыла с широко раскрытым ртом и заорала. У трупа подогнулись ноги, и тело грузно шлёпнулось на пол.
Пока труп дёргался на полу, Захара рванула к выходу. Она была уже почти там, когда крики оборвались, и она услышала позади себя хриплый голос.
– Фрррнг унн уффф...
Тварь пыталась говорить.
Испытывая ненависть к самой себе, Захара обернулась. Тварь в лабораторном халате вслепую ползла к ней со шприцами, торчащими из головы. Уколы восстановили остатки человеческих чувств, чего было достаточно, чтобы труп попытался установить контакт.
Его рот открывался и закрывался. Он лепетал что-то нечленораздельное, но она не могла перевести эти жалкие попытки изобразить человеческую речь. Тварь умоляюще подняла одну руку. Труп что-то делал, пытался сказать ей...
– Что здесь произошло? – спросила Захара. – Что ты сделал?
Тварь в лабораторном халате стала выдавливать из себя какие-то вязкие звуки, но уже быстрее. Её лицо судорожно менялось. Труп потянулся к консоли позади Захары.
