— Друзья? Я ему не друг, Кук, как и тебе. И я ему не мамочка и не собираюсь нянчиться с этим чертовым сосунком.
— Господи, Сакс, — сказал Фабрини. — Оставь парня в покое.
— Поцелуй меня в задницу, тупой итальяшка. Это касается и остальных нытиков. Господи Иисусе, да среди вас нет ни одного мужика. — Он с отвращением посмотрел на Крайчека. — Давай, Крайчек, выпусти пар. Сделай нервишкам передышку. Когда решишься, наконец, перерезать себе вены, я дам тебе нож. Я припас его для тебя.
Теперь и Кук почувствовал себя неуютно. Будто какой-то сумасшедший ублюдок пытался разорвать связь реальности и здравого смысла. Он чувствовал себя одиноким уязвимым параноиком.
Возможно, все чувствовали себя так.
Если здесь и присутствовал когда-либо дух товарищества, то он окончательно улетучился. И основным виновником этого был, конечно же, Сакс. Он оказался пресловутым гнилым яблоком, семенем раздора. Да, он олицетворял в себе все плохое, что есть в человеке — нетерпимость, эгоизм и дешевую ненависть. Чрезвычайные ситуации, как например война, обнажали в людях их лучшие и худшие качества. И не было никакого сомнения в том, чего в Саксе было больше. Он был мерзким, грубым и черствым. Такой перережет тебе глотку за корку хлеба.
Разве не забавно, — подумал Кук, что подобное дерьмо всегда выживает? Всегда продолжает жить и отравлять жизнь другим?
Но если вся жестокость Сакса была направлена на то, чтобы Крайчек завял, как цветок на морозе, то он просчитался.
— Знаешь, что мне в тебе нравится, Сакс? У тебя самый большой рот в нашей компании. Выпячиваешь грудь, гнобишь других, корчишь из себя большого босса, крутого парня… А знаешь, что в этом самое смешное? Что убить меня ты боишься больше всего. Ты прячешься за маской мачо, потому что внутри ты маленький напуганный мальчик… если бы здесь тебе не перед кем было выделываться, ты бы уже плакал и сосал себе палец.
Сакс взбеленился. Все подумали, что он устроит Крайчеку такой разнос, что у того живого места не останется… Но этого не случилось. Он просто уставился на него. Буквально испепелял его взглядом.
— Ладно, Крайчек, хватит, — сказал Менхаус. — Вы оба, хватит.
Фабрини выглядел озадаченным.
— Что это за дерьмо про «зазеркалье»… Ты что имеешь в виду?
Крайчек, продолжая ухмыляться, ответил:
— Мы уже не в Атлантике. Мы где-то в другом месте. В нехорошем месте, и вы все это знаете. Прямо как Алиса, попавшая в Зазеркалье… только в этой Стране Чудес все не так уж и радужно, верно? Можете называть это Треугольником Дьявола, Саргассовым морем или Кладбищем Пропавших Кораблей… Это не имеет значения. Туман поглотил нас и исторг здесь… бог его знает, где. Другое измерение, другая планета, не знаю. Но я знаю одно — никто из нас не выберется отсюда. Мы останемся здесь навсегда.
— Чушь, — фыркнул Менхаус. Он впервые выглядел сердитым. — Я не куплюсь на это дерьмо. Это все чертовы моряцкие байки, и вы не заставите меня в них поверить. Ни за что. А ты Сакс? Ты же не веришь в это, верно?
Сакс посмотрел на него.
— Скажу лишь одно — где бы мы не находились, в какую бы задницу нас не завел Крайчек и его чертовы матросы, раз уж мы сюда попали, то уж точно выберемся назад.
Это была простая детская логика, и все это чувствовали и понимали. Даже Фабрини закивал.
— Верно, — сказал он. — Мы просто должны держаться вместе и выживать, пока не разберемся со всем этим. Вот, что мы должны делать.
— Именно, — сказал Кук.
Но Крайчек лишь захихикал.
— Выживать? Выживать? — Он посмотрел на них, словно они были безумнее, чем он. Возможно, так оно и было. Он продолжал издавать жуткое хихиканье, стуча желтыми зубами.
— Думаете, то, что там есть, выпустит нас живыми? Вы все видели и я видел. Злых, чудовищных тварей. Чуждых нам тварей. Там, в тумане, они ждут. И слушают нас. Они — порождения кошмаров, и это также бесспорно, как и то, что мы в аду. Зубастые твари с пустым брюхом, желтыми глазами и…
Тут Менхаус влепил ему пощечину. Менхаус. Мягкий, кроткий, добродушный балагур Менхаус, который и мухи не обидит. И он сделал это почти непроизвольно. Его рука просто взметнулась и шлепнула Крайчеку по лицу. И сложно было сказать, кто был шокирован больше, Крайчек или сам Менхаус.
— Молодец, — сказал Сакс.
Крайчек выглядел так, будто вот-вот бросится в драку, но Кук удержал его. Он не дал бы этому случиться. Не доставил бы Саксу удовольствия, позволив людям бросаться друг на друга, подобно зверям.
— Ладно, — сказал Фабрини. — Мы все знаем, что здесь творится какое-то безумное дерьмо, все понимаем это. Но…
— Но что? — воскликнул Крайчек, буквально взбесившись. — А ты не понимаешь? Вы все не понимаете? Эта сказочная Страна Чудес, в которой мы находимся, это что-то вроде свалки. Здесь оказываются существа, слишком жуткие, чтобы существовать в других местах. Возможно, существа, на которых не хочет смотреть Господь, или признавать, что он их создал. Существа, которых он стыдится. Вот где они оказываются. В этой гребаной выгребной яме. Они живут здесь, спариваются и размножаются… в этой чертовой яме, в этом очаге скверны! — Он снова захихикал, но теперь никто не осмелился остановить его. Его выпученные глаза налились кровью, губы дрожали, мышцы горла подергивались. — Да, это нехорошее место. Обиталище ползучих, визжащих существ! Нерожденных, чуждых человеку! Безглазых, бездушных тварей! Крадущихся, скользящих, ползущих кошмаров. И они вокруг нас! Разве вы не чувствуйте их в тумане? Нет? Разве не чувствуйте их голод?
— Так, хватит, — наконец сказал Фабрини. — Господи, хватит…
Но Крайчека было не остановить. Они подстрекали его к этому, хотели этого и получили. Открыли бочку с безумием, и теперь он вытряхивал на них ее содержимое, заливал своей смердящей, отвратительной безумной реальностью.
— Те твари… О, боже, я чувствую, как они голодают… Они придут за нами. Даже не сомневайтесь. Вы все. Сегодня ночью они заберут еще одного из нас. И так будет каждую ночь! Они будут забирать нас по одному, и если кто-то из вас останется последним… да поможет ему господь, потому что лучше перерезать себе горло, чем посмотреть этим тварям в лицо. Посмотреть им в лицо одному.
Он сошел с ума, все понимали это, но эффект от его слов последовал незамедлительно. Ибо все они теперь увидели. И услышали. Одних почувствовали, других представили себе. Что Крайчек им рассказывал, именно это отдавалось эхом в их сознании.
— Думаете, я чокнутый? Да? Думайте, я чокнутый? — наседал он на них, дрожа всем телом и бешено вращая глазами. — Ну да. Почему нет? Почему я не должен быть чокнутым? Через день или два вы будете такими же, как я! О, да, да, да!
