До Матрены Емельяновны доносились городские сплетни о том, что она «лесная ведьма», прожившая на хуторе больше века. Другие слухи – красивая легенда о таинственных сестрах красногвардейских героев, которым дал «отступную» на все времена сам нарком Луначарский.
Жители Немирова все так же изредка встречали древнюю ворчливую старуху, к которой время от времени неизвестно откуда приезжали дети и внуки, приходили за снадобьями страждущие, отчаявшиеся за надеждой. Брошенные жены, потерявшие мужскую силу мужья, неудачливые чиновники, проворовавшиеся бухгалтеры… Ее хутор видел много гнева и слез, но чем больше проникали в него чужие страдания и надежды, тем больше вырывалось в мир зла, предательства и смерти. За прежние годы наслаждений надо расплачиваться. И она усердно платила, уже ничего не ожидая взамен.
* * *
Несмотря на отчаянные просьбы матери не ходить в школу до окончания майских праздников, Иван не усидел дома, решив, что намного больше пользы станет от разговора «по душам» с подставившим его Балабановым, чем от бесцельного ожидания итогов следственной экспертизы.
Он шел по улице, впервые не ощущая в себе восторга весны. Пытался взбодриться, развеять гнетущую тоску прежними воспоминаниями. Каждый год, как только апрель подходил к концу, для Ивана наступали самые счастливые мгновенья, когда мир заполняло солнечное ожидание чуда. В такие дни хотелось сочинять стихи и читать трогательные новеллы Гофмана о феях, чудесных лесах и волшебных превращениях романтических героев. Сейчас от тех детских грез становилось неловко и стыдно. Гадко было оттого, что с ним могло произойти подобное. Соглашаясь идти на кладбище за наркотой, будто предал свои мечты, а в произошедшем ночном убийстве скрывалась и его вина…
Войдя в класс, Иван почувствовал окружившую его ауру страха и ненависти. Привычный классный гомон мгновенно затих, и десятки глаз уставились на того, кого школьная молва уже именовала «насильником и убийцей». Иван молча прошел до парты и, не поднимая глаз, сел на свое место.
Через пару минут гробовой тишины в кабинет вошли директор школы, классная руководительница и сестра погибшей Лены Затеевой, Ирина. Максим Константинович в дорогой черной шелковой сорочке с блестками оглядел учеников:
– Сегодня занятий у вас не будет. Мы проведем урок скорби. Чтобы на всю оставшуюся жизнь запомнить прекрасного человека, вашу школьную подругу Лену Затееву, чья молодая и прекрасная жизнь оборвалась по злой прихоти одного из подонков… – Директор многозначительно посмотрел на Ивана. – Почтим ее светлую память минутой молчания…
Не отрывая глаз от понурого одноклассника Храмова, десятиклассники поднялись из-за парт.
Директор затянул паузу как можно дольше, затем резким кивком разрешил всем сесть.
– Сегодня все, кому память о Лене дорога, могут рассказать о ней самое дорогое и сокровенное, – Максим Константинович сглотнул подступившую к горлу слюну, – чтобы мы навсегда смогли такой ее запомнить.
– Она была прекрасной ученицей, светлой, жизнерадостной, искрометной умницей… – сразу после директора взяла слово Коптелова. – Леночка собиралась стать филологом. Как я… – Идея Устиновна смахнула с глаз слезы. – И не судьба распорядилась иначе, а черное сердце и гнилое нутро ее одноклассника. Подумайте, ребята, кто такой Храмов на самом деле? Выскочка, который убил вашу одноклассницу только затем, чтобы самоутвердиться, вознести себя над вами, упиваясь своей избранностью…
Идея Устиновна подошла к Ивану и дала ему хлесткую пощечину.
Класс вздрогнул и затих. Потом – несмелые аплодисменты…
– Спасибо, Идея Устиновна, за такую горячую, искреннюю речь, – Максим Константинович обнял плачущую Коптелову за плечи. – Хотя мы полностью разделяем ваше негодование и вашу боль, однако сами не станем уподобляться мерзавцу. Мы верим в закон, верим, что милиция все выяснит и разберется, а суд расставит всё по своим местам. Тогда виновный понесет заслуженное наказание. И не только за Леночкину смерть. Нам будет интересно узнать, почему чуть не погиб Андрюша Трунов. Мы же все отлично знаем, что без Храмова и здесь не обошлось. Вполне возможно, пока мерзавец на свободе – это еще не последняя кровь…
* * *
Ирина Затеева, отличница-выпускница, в существование нечистой силы не верила ни на минуту. Привыкшая понимать и принимать мир таким, каким он описан в школьных учебниках, она прекрасно могла объяснить, как образовалась жизнь на земле, почему случаются солнечные затмения или отчего происходит смена лунных циклов. Появление религий и разных суеверий также не представляло для нее секрета. Ирина знала, что все несчастья человека происходят от недостатка знаний, либо неправильного поведения, идущего вразрез с принятыми нормами. Поэтому ее собственное решение обратиться за помощью к известной немировской ведьме пугало и одновременно завораживало воображение.
С детских лет Ирина часто слышала рассказы старой Матрене, которая безвылазно живет на хуторе, промышляя ворожбой. Присушить, вернуть мужа, сглазить, навести порчу – все, по людской молве, получалось у старой ведьмы. Но если раньше Ирина такие разговоры пропускала мимо ушей, та теперь и сама всерьез призадумалась: что если Матрена сумеет безошибочно указать на виновника и наказать его, не дожидаясь суда?
Потрясенная жестоким убийством, не верившая в правосудие, она сама решила свести счеты с Храмовым, в причастности которого к гибели сестры нисколько не сомневалась. Лена часто рассказывала ей о высокомерном новичке… Наплакавшись во время «урока скорби», Ирина вышла из школы с твердым намерением отомстить за страдания своей семьи любой, пусть даже самой невероятной ценой.
Все складывалось удачно. Сегодня утром Ирина вскрыла копилку, в которой оказалась почти тысяча рублей. Она разглаживала мятые десятки и полтинники, пересчитывая деньги, которых вполне хватит за произнесение ведьминского проклятия или наведение порчи. И вот теперь она с удовольствием предвкушала, какие муки и страдания сможет предложить ведьма в обмен на деньги…
Чем ближе подходила Ирина к хутору, тем сильнее одолевали сомнения и страхи. Пробежавшая под ногами черная кошка. Лежащая на дороге банная шайка. Мертвая, растерзанная ворона… Самые обыденные, нередко встречавшиеся повседневные явления вырастали в ее глазах в зловещие предзнаменования. Иногда Ирина останавливалась, подумывая отложить свою затею хотя бы до решения суда. Но, чем сильнее ее разум одолевали сомнения, тем тверже и убежденнее звучал внутренний голос, побуждавший идти к Матрене. Наконец Ирина ему сдалась, и сразу взбодрилось ее сердце, а на душе стало беззаботно и легко. «И чего я, дурочка, всю дорогу терзалась. Тоже мне вопрос!» – усмехнулась девушка. – «В конце концов, дело житейское! До меня у Матрены пороги обивали, и после меня будут. Никто душу дьяволу продавать не заставит! Да и в помине этого дьявола нету…»
