– Эй, – сказал Вадим.
– Ай, – сказала женщина и схватилась за сердце.
– Простите, я сам испугался. Клара Леопольдовна?
– Кто это? – грудным голосом спросила женщина, – А-а, вы один из тех людей…
– Настроенных лояльно, – ускорил он процесс понимания, – Вас терзает бессонница?
– А вас? – она рискнула сменить направление и подошла поближе. Но отчетливее при этом не стала. Лицо женщины окутывала плотная мгла, ночная рубашка была единственным предметом, обозначающим инородное тело. Он поймал себя на мысли, что если она сделает еще один шаг, придется пятиться. Не самое приятное приключение – повстречаться в темноте с женщиной-антисекс.
– Меня терзает жажда, – объяснил Вадим, – Как странника в пустыне. Простите, я, кажется, допил чужую минеральную воду.
– В этом доме тонны минеральной воды, – сказала женщина, – Не удивлюсь, если в подвале обнаружится источник. Ступайте в кровать, молодой человек, не надо нарушать устоявшиеся в доме традиции…
– Но кому-то можно, – заметил Вадим.
– У кого-то в комнате отсутствуют элементарные удобства, – невозмутимо объяснила «домоправительница», – И чтобы удовлетворить свои потребности, приходится ходить через холл в одну из пустующих комнат, где эти удобства имеются. Если вас интересует, почему Анатолий Павлович не создал своей работнице нормальные условия, или почему бы работнице не воспользоваться ночным горшком…
Пришлось бежать, испытывая чувство неловкости и неуместной брезгливости. Он поднялся в бельэтаж, остановился. Внизу все было тихо. Погони не было. Он отправился на цыпочках к себе в комнату. Обнаружился второй коридор, уходящий вбок от основного и на обратной стороне дома проходящий, видимо, параллельно ему. Он прошел бы мимо, чтобы не искать дополнительных приключений в два часа ночи, но чуткие уши внезапно уловили странный звук. Отрывистый зуммер – кто-то нажимал клавиши на телефоне, используя тоновый режим. Он сделал несколько шагов по основному коридору, встал, вернулся, вошел в боковой отросток…
Столкновения избежать не удалось. Он сделал несколько шагов, наткнулся на человеческое тело, возникшее сбоку, отпрянул. Оппонент чертыхнулся – на непонятном языке.
– Хольгер? – он на всякий случай сжал кулаки.
– О, майн гот… – оппонент перешел на немецкий, с немецкого на русский, – Что за черт?
– Вы сущий полиглот, дружище, – похвалил Вадим. Очередной скиталец в ночи не собирался проявлять агрессию, кулаки разжались.
– Господин Гордецкий? – сообразил «дворецкий», – Вы знаете, это очень странно…
– Поддерживаю, – согласился Вадим, – В этом доме не так уж много спящих. У вас имеется версия внезапной бессонницы?
– Что за глупости? – Хольгер рассердился, отступил на шаг. Он страдал, по всей видимости, дальнозоркостью, но вряд ли с помощью нехитрого маневра удосужился что-то разглядеть. В коридоре было темно, как в глухом склепе, – Почему у меня должна быть версия? Я частенько по ночам обхожу здание, проверяю окна, проверяю охрану. Это входит в мои обязанности. А вот вы что здесь делаете?
– Могли бы сами догадаться, дружище, – он не хотел говорить язвительно, само вышло, после двух таких встрясок он не только истекал бы ядом, но и морду кому-нибудь набил, – Анатолий Павлович пригласил нас в свой дом, поскольку чувствует угрозу своей безопасности. Он не стал бы возражать, узнай, что мы с напарником осуществляем дополнительное патрулирование здания…
Известие о том, что где-то в ночи еще блуждает и Фельдман, не улучшило настроения Хольгера.
– Какие нелепости, уважаемый! Да, господин Басардин считает, что его жизни угрожает опасность. Но дом защищен, установлена современная сигнализация, работает лучшая в Магдебурге охранная фирма, которая обходится семейному бюджету в тысячу евро за неделю, а это, поверьте, немалые деньги, чтобы проявить весь свой высокий профессионализм… Или вы дерзнете заявить, что угроза господину Басардину исходит от кого-то живущего в доме? – Хольгер запнулся.
– Ну, уж точно не от нас с господином Фельдманом, – усмехнулся Вадим, – Все в порядке, Хольгер, нет оснований подозревать живущих в доме. Спокойной ночи.
Он сделал несколько шагов, обернулся. В планах дворецкого значилось движение в попутном направлении, но он решил его сменить, тень проворно удалялась. Трудно подавить искушение сделать что-нибудь эффектное…
– Вы говорите, что господину Басардину угрожает опасность… – тень застыла, словно натолкнулась на барьер.
– Неправда. Я такого не говорил. Я сказал, что господин Басардин СЧИТАЕТ, что его жизни угрожает опасность.
– А вы так не считаете?
– Я выполняю свои обязанности. Выполняю ответственно и аккуратно. Если у господина Басардина возникнут сомнения в моей лояльности или манкировании своими…
– Вы кому-то звонили несколько минут назад, – перебил Вадим, – Не хотите поговорить на эту тему?
– Поговорить? – изумился Хольгер, – Я считал, что мы уже расстались. Минутку, – голос дворецкого дрогнул, – Как вам в голову могло прийти? Я никому не звоню посреди ночи. В этой стране по ночам люди спят. Не знаю, как в вашей…
«А ведь звонил, тихушник», – размышлял Вадим, уходя прочь. Не мог ему послышаться приглушенный зуммер, именно так набирают номер, цифры которого держат в голове…
Опять он промахнулся мимо нужного коридора. Темнота окаянная. Необозримое, хотя и замкнутое пространство… Он вернулся, вошел в нужное ответвление. И вновь почувствовал дискомфорт. Встал, обнажив все чувства. Уши не при чем. По коридору тонко струился табачный запах. Кто-то курил. Неужели Фельдман? Он медленно шел по коридору. Запах становился отчетливее. Он добрался до своей двери. Спальня нараспашку, молодецки храпел Фельдман. Спальня стариков закрыта. На всякий случай он сунулся в отведенное им помещение, убедился, что никаким куревом там не пахнет, отправился дальше. Еще одна неясная фигура на закрытой галерее перед массивной балюстрадой. Маленькая хрупкая женщина в махровом халате поверх ночной сорочки. Она курила, прислонясь к перилам, и тихо плакала…
Вадим растерялся. Попятился, затаив дыхание. Он же не знал, что у Полины Юрьевны имеется свой уголок для курения и плача…
– Не смущайтесь, Вадим, – тихо прошептала женщина, – Вас же Вадимом зовут? Не обращайте внимания, просто нахлынуло как-то… У вас ночная прогулка?
Голос женщины звучал приглушенно и как-то… дрябло. Он поежился – не каждому экстрасенсу дано обладать такими рецепторами на затылке.
– Полина Юрьевна, у вас неприятности? Почему вы плачете?
– Обычное состояние в последние годы… – она повернулась к нему лицом, он увидел, как блестят в темноте слезинки, – Ничего страшного, по ночам иногда случается. Давит на сознание вся эта тишина, груз прожитых лет, осознание того, что недолго осталось… Вы не представляете, до какой же степени иногда хочется жить…
– Но, Полина Юрьевна… Вы прекрасно выглядите, у вас прекрасное здоровье…
– Вы знаете, что я имею в виду. Нам осталось совсем немного с Анатолием… да и пора, наверное, мы жили долго, в достатке, уважении, пережили собственных детей… Мой муж заключил сделку с силой, против которой сложно… невозможно бороться. Он не доктор Фауст, чтобы обмануть Сатану…
– То есть вы считаете, что ваш муж шестьдесят лет назад… – Вадим сглотнул, почувствовав волнение, – заключил сделку с самим…
– Ангелом ада, – вздох совпал со всхлипом, женщину передернуло, – Не знаю, смогла бы я поверить в эту дикость лет сорок назад, но теперь я верю. Человек становится суеверным в преддверии вечности, готов поверить в то, что раньше казалось вздором… Он рассказал мне об этой истории два месяца назад, когда все началось. А потом пошли эти страшные убийства… Я далека от мысли, что убивают сверхъестественные силы, нет, убивают люди, но что… или кто их толкает… Простите, Вадим, не хочу вас заражать своим помешательством, все так сумбурно, печально…
Он подвинулся, женщина прошла мимо. Он смотрел, как удаляется огонек в опущенной руке – она забыла про свою сигарету. Утвердилась в створе дверь…
Исполненный задумчивости, он вернулся в комнату. Добрался до кровати, вытянул ноги. Фельдман перестал храпеть, откашлялся.
– Рассказывай.
Вадим подпрыгнул от неожиданности.
– Не спишь?
– Сплю. Но у меня очень чуткий сон. И швейцарские часы в голове. Ты отсутствовал примерно двадцать минут. Рассказывай. Не пренебрегай, пожалуйста, подробностями.
Он мог поклясться, что по ходу повествования Фельдман пару раз всхрапнул! Но когда он замолчал, тот был уже в полном мозговом всеоружии.
– Беспокойный, однако, домик. И что ты думаешь?
– Я рассказывал, а не думал, – огрызнулся Вадим, – Люди бродят по дому, испытывая беспокойство. Зуммер телефона мог померещиться. Или Хольгер, например, баловался с телефоном, проверил состояние счета, загрузил эротическую картинку… Он мог вообще ни черта не значить!
