— Я, Адам, клянусь никогда не нарушать доверия, не предавать Диану, — отчеканил он.
— Я, Кэсси, клянусь никогда не нарушать доверия… — прошептала она и посмотрела, как ее собственная кровь стекает по ладони.
— Ни словом, ни взглядом, ни поступком, ни в ясном рассудке, ни во сне, ни разговором, ни молчанием…
Она шепотом повторяла слова.
— …ни на этой земле, ни на любой другой. Если нарушу клятву, то пусть огонь сожжет меня, воздух задушит, земля поглотит, а вода покроет мою могилу.
Она повторила все в точности. Как только она произнесла последние слова «и вода покроет мою могилу», послышался едва уловимый треск, будто что-то зашевелилось. Будто бы пространственно-временное покрывало разорвалось на какое-то мгновение, а теперь опять сходится. Затаив дыхание, Кэсси еще раз прислушалась.
Затем взглянула на Адама.
— Все кончилось, — прошептала она, имея в виду не только клятву.
Его глаза светились темнотой, окаймленной серебром.
— Все кончилось, — подтвердил он, протягивая ей свою окровавленную ладонь.
После секундного замешательства она пожала его руку. И почувствовала, или ей только почудилось, что, падая на землю, их кровь смешивается. Символизируя то, что никогда не случится.
Затем, медленно, он отпустил ее.
— Ты отдашь розу Диане? — спросила она спокойно.
Он достал из кармана кусок халцедона и подержал его на все еще мокрой от крови ладони.
— Я отдам ей кристалл.
Кэсси кивнула. Она не могла сказать ему того, что подразумевала, а именно, что камню место там же, где и Адаму, — рядом с Дианой.
— Спокойной ночи, Адам, — вместо этого мягко сказала она.
Она посмотрела, как он стоит на краю обрыва, а за спиной его раскинулось звездное небо. Затем развернулась и пошла в направлении светящихся окон бабушкиного дома. И на этот раз он не окликнул ее.
— Ах да, — сказала бабушка Кэсси, — я нашла это утром в прихожей. Наверное, кто-то просунул сквозь почтовую щель, — и протянула Кэсси конверт.
Они завтракали, а в окно светило радостное воскресное солнце. Кэсси поразилась, насколько все хорошо и спокойно.
Но одного взгляда на конверт хватило, чтобы разрушить идиллию. На нем крупным, размашистым почерком было написано ее имя. Естественно, красными чернилами.
Ожидая, пока хлопья напитаются молоком, героиня разорвала конверт и уставилась на записку. И вот что она прочитала:
«Кэсси,
видишь, на этот раз я использую свое собственное имя. Приходи ко мне домой (номер шесть) сегодня в любое время. Я хочу обсудить с тобой кое-что очень необычное. Поверь, это твой шанс.
Люблю, целую,
P . S . He говори никому из Клуба, что встречаешься со мной. Поймешь сама, когда придешь».
Нельзя сказать, что Кэсси не всполошилась. Естественно, первым делом она решила позвонить Диане, но потом подумала, что если та не спала всю ночь, очищая череп, то, наверное, жутко измотана, и нечего ей в таком состоянии общаться с Фэй.
«Ладно, я не буду ее беспокоить, — мрачно подумала Кэсси, — сама пойду и посмотрю, что затеяла Фэй. Наверняка что-то, связанное с церемонией. А может, она хочет созвать голосование».
На фоне прочих развалюх Вороньей Слободки дом Фэй смотрелся очень изящно. Кэсси впустила домработница, и девушка вспомнила слова Дианы о том, что мать Фэй умерла. Здесь жило много неполных семей.
Спальня Фэй выглядела как комната богатой девчонки: беспроводной телефон, комп, телик и видик, куча CD дисков. Ее украшал орнамент из гигантских сочных раскидистых цветов; даже кровать и мягкие подушки были покрыты тканью, расшитой цветами. Дожидаясь появления Фэй, Кэсси присела на диван у окна. На тумбочке стояли незажженные красные свечи.
Внезапно плед на кровати зашевелился, и из-под него высунулась мордочка маленького рыжего котенка. За ним тут же появился точно такой же, но серый.
— Ой, какая прелесть, — несмотря на специфику ситуации, Кэсси пришла в полный восторг от котят.
Она никогда бы не подумала, что Фэй кошатница. Девушка сидела спокойно, не дергаясь, поэтому крохотные создания бесстрашно вылезли из-под пледа. Забравшись на Кэссин диванчик, они стали ходить по нему, мурлыча, как маленькие моторные лодки.
Кэсси хихикнула и даже пискнула от счастья, когда один из котят храбро вскарабкался по ее свитеру и непрочно устроился на плече. Котята были обворожительные: рыжий — пушистый и всклокоченный, а серый — гладенький и опрятный. Когда они исследовали Кэсси, их малюсенькие коготочки покалывали ее кожу, как иголочки. Рыжий забрался ей на голову, слепой мордашкой уткнулся в ухо, и она снова засмеялась.
Он пытался добыть мамино молочко, обнимая ее своими крохотными лапками за шею; девушка чувствовала, как посапывает холодный носик звереныша. Серый пытался проделать то же самое с другой стороны. «Ой, какие миленькие, какие маленькие…»
— Аи! — запричитала она. — Ой-ой-ой — не делай так! Слезь! Слезь ты!
Она потянула за маленькие тельца, пытаясь отодрать их от себя. Они запутались в ее волосах и повисли, цепляясь когтями… и зубами. Когда Кэсси, наконец, удалось от них освободиться, она чуть не бросила их на пол. Затем ее руки взметнулись к шее.
Пальцы нащупали что-то мокрое: она в шоке уставилась на капли крови.
Они укусили ее, маленькие монстры. А теперь они сидели на полу и сосредоточенно слизывали кровь с когтей. Кэсси охватило отвращение.
Фэй, незаметно вошедшая в комнату и наблюдавшая за сценой, ухмыльнулась.
— Может, в кошачьем корме недостаточно витаминов и минералов, — предположила она.
Этим утром она выглядела ошеломляюще красиво: ее спутанные чернющие волосы еще не высохли и струились вниз каскадами натуральных крупных локонов, влажная кожа блестела на фоне бордового халата.
«Ох, не нужно было приходить», — подумала Кэсси, чувствуя приближение безотчетного страха.
Но Фэй не посмеет навредить ей сейчас: узнает Диана, узнает Круг. Должна же Фэй понимать, что ей это так просто не сойдет.
Фэй уселась на кровать.
— Ну, как тебе понравилась церемония прошлой ночью? — обыденным тоном спросила она.
Ну вот, она так и знала.
— Все шло хорошо, пока не произошла какая-то фигня, — ответила Кэсси и снова взглянула на Фэй.
Та засмеялась глубоким, ленивым смехом.
— Да, Кэсси. Ты мне нравишься. Действительно нравишься. Я сразу заметила в тебе нечто особенное.
Я знаю, что мы не очень-то хорошо начали, но, думаю, все изменится. Сдается мне, мы станем добрыми друзьями.
Кэсси на мгновение потеряла дар речи. Затем выдавила:
— Вот уж не думаю, Фэй.
— Зато я так думаю, Кэсси. И важно именно это.
— Фэй… — Почему-то после прошлой ночи Кэсси обнаружила в себе смелость говорить в лицо такие вещи, которые до этого не смела и вымолвить. — Фэй, я не думаю, что у нас с тобой много общего. Я даже не уверена, что хочу с тобой дружить.
Фэй только улыбнулась.
— А жаль, — сказала она. — Потому что, видишь ли, мне кое-что известно. И, по-моему, это тот секрет, который ты хотела бы разделить только с очень близким другом.
Земля ушла у Кэсси из-под ног.
Только не это… откуда ей знать… только не это… Кэсси трепетала от испуга, но сомнений, увы, не оставалось. Она уставилась на старшую девушку, чувствуя, что вот-вот превратится в соляной столб.
— Видишь ли, — продолжила Фэй, — у меня полно всяких друзей. Они рассказывают мне много интересного о том, что видят и слышат в округе. И знаешь что? Прошлой ночью один из этих друзей заметил кое-что на утесе.
Кэсси сидела, почти ослепнув от потрясения.
— Он увидел двух людей на утесе рядом с домом номер двенадцать. И эти двое… ну, скажем так, они очень-очень сблизились. Произошла довольно горячая сцена, насколько я слышала.
Кэсси попыталась заговорить, но не смогла вымолвить ни слова.
— И ты ни за что не поверишь, кто были эти двое! Я сама бы этому не поверила, если бы не вспомнила стих, который однажды прочитала. Как же он звучал? Лежу ночами, думаю о нем…
