Чувствовалось, профессору хочется остаться одному. Прежде чем уйти, я пригласил его на завтрак. У двери я все же не удержался и, повинуясь снедавшему меня любопытству, поинтересовался:
– Скажите, профессор, вы и в самом деле верите в вампиров, которые по ночам кусают людей и пьют у них кровь?
Он с сожалением поглядел на меня и задал встречный вопрос:
– А вы, Джон, верите в лунатиков?
– Это никоим образом не зависит от моей веры, – легкомысленно изрек я, даже не вдумавшись в смысл его вопроса. – Просто лунатики существуют.
– Вот и вампиры... они просто существуют, – спокойно ответил профессор, завершая наш разговор.
ДНЕВНИК АБРАХАМА ВАН ХЕЛЬСИНГА
4 июля
Он знает... Бедный Джон, он тоже знает об этом. Возможно, для него это не столь очевидно, как для меня, но он видел сон, схожий с моим. Это может означать лишь одно: судьба, Бог или какая-то иная сила, действующая на стороне добра, пытается предупредить нас обоих.
Такие предупреждения нельзя оставлять без внимания, ибо они означают, что опасность приближается. Как ни старался я уберечь Джона от его наследия, сколько усилий ни прикладывал, голос крови все равно привел его к истокам. Наверное, нам, европейцам, стоит признать истинность буддистского учения о "карме". Биологически и психологически Джон связан с Владом, и "карма" (мне привычнее говорить – участь) велит ему помочь отцу в освобождении своего рода от многовекового проклятия.
Значит, моя интуиция меня не обманула и мы не зря приехали сюда. Теперь я просто не решусь оставить Джона одного. Не имею права.
* * *
ДНЕВНИК ЖУЖАННЫ ДРАКУЛ
13 июля
Мы уже целую неделю в Лондоне. Никогда прежде я не ощущала себя настолько живой, как сейчас! Я живу в полном смысле этого слова! Очевидно, Элизабет сказочно богата, ибо исполняет малейшие мои прихоти с заботой матушки, не смеющей ни в чем отказать своему избалованному чаду. Я и в самом деле ощущаю себя девчонкой, которой взрослые устроили волшебный праздник. С этим чувством я хожу по модным магазинам, посещаю лучшие обувные ателье и везде примеряю все самое красивое и дорогое. Ни в моей жалкой смертной жизни, ни потом я даже мечтать не смела о таком количестве платьев, шляп, туфель и перчаток, которые я успела накупить здесь всего за неделю.
Везде, где бы я ни появилась, ко мне относятся как к настоящей леди, здешнее общество (я бы написала, мои жертвы) принимает меня с распростертыми объятиями. Впрочем, леди – это слишком скромно. Принцесса. Неделю назад в Лондон приехали графиня Надаши и принцесса Дракул. Я пыталась спорить с Элизабет по поводу своего титула, ведь правильнее было бы именовать меня княжной. Но она со смехом объяснила мне, что английский язык не различает подобных тонкостей. Для англичан господарь Валахии – все равно что король, поэтому я могу смело именоваться принцессой. До чего здесь придают значение титулам! Как все лебезят перед нами!
Мы купили дом в самой богатой части Лондона – просторное chateau[20] во французском стиле, и Элизабет сразу же наполнила наше жилище слугами. Для поездок у меня есть на удивление обаятельный кучер Антонио. Он мулат, сын негритянки и итальянца. Ради развлечения я флиртую и кокетничаю с ним. Он принимает все за чистую монету и невероятно горд вниманием, оказываемым ему светской дамой. Еще бы: обычный кучер и принцесса... Знал бы бедняга, с кем он амурничает!
Но дом... до чего же прекрасно наше лондонское жилище! Оконные стекла из горного хрусталя превращают солнечный свет во множество маленьких радуг. Полы и стены украшают роскошные турецкие ковры. А сад! В нем важно расхаживают павлины, благоухают все мыслимые и немыслимые цветы, журчат фонтаны и стоят прекрасные копии античных статуй Бахуса, Пана и Афродиты...
Для англичан особы из высшей венгерской и румынской знати – своеобразная экзотика, новое и увлекательное развлечение. Наш дом постоянно полон гостей, которых мы угощаем (не забывая угощаться сами!) восхитительными французскими пирожными – маленькими и прихотливо украшенными. Помню, как у меня текли слюнки, когда я видела их в витринах венских кондитерских.
Да, я поглощаю эти бесподобные пирожные, запивая их... лондонской элитой. В основном лощеными джентльменами, которым не терпится остаться со мной наедине. Бедняги! Викторианская мораль держит их, что называется, впроголодь. Я не изображаю из себя недотрогу и не читаю им проповедей о благочестии. Они получают от меня то, что жаждут... а потом наступает мой черед. Я еще никогда не была так сыта, как сейчас.
Однако стоит мне подумать о грядущем появлении Влада, как мою блистательную и беззаботную жизнь затягивает мрачная и угрюмая завеса. Он наверняка попытается нанять смертных для расправы с нами (аналогичным образом мы пытались сделать Харкера его палачом). Англичанина мы оставили в Будапеште на грани помешательства. Он бредил, словно в лихорадке. Думаю, Харкер еще не скоро очнется. Элизабет предусмотрительно стерла из его памяти все, что касалось нас, оставив лишь воспоминания о Владе. Родные Харкера решат, что по пути из Трансильвании он тяжело заболел и от этого у бедняжки помутился рассудок, и поэтому, когда он наконец более или менее окрепнет и доберется до своего Эксетера[21], его состояние ни у кого не вызовет подозрений.
Мы найдем способ вытащить его в Лондон.
Я столько лет мечтала оказаться в этом замечательном городе (хотя и достаточно грязном), что мне ненавистна сама мысль о вторжении в мое счастье. Меня так и тянет сказать Элизабет: "Давай, сражайся с Владом, своди свои счеты, а меня оставь в покое!"
Элизабет, как и я, наслаждается лондонской жизнью (правда, в последние два дня она выглядит чем-то озабоченной). Иногда мы с ней вместе развлекались с мужчинами, домогавшимися меня. Но вчера и сегодня она избегала моего общества. Элизабет окружила себя чрезвычайно плотным барьером, и я так и не смогла определить, где она находится. Полагаю, она готовится к неизбежному столкновению с Владом или взывает к помощи Владыки Мрака. Потом она все-таки появилась, но лицо ее было непривычно угрюмым, а сама она – столь же непривычно молчаливой. Я напомнила ей, что мы собирались проехаться по магазинам. Элизабет сослалась на неотложные дела и предложила мне ехать одной. Похоже, она намеренно выпроваживала меня из дома.
Сегодня повторилась та же история. Элизабет со мной не поехала. Я не слишком опечалилась, поскольку могу развлечь себя и сама. Домой я вернулась довольно поздно. Элизабет в комнатах не было. И вдруг я почувствовала, что найду ее в подвале. Так оно и оказалось. Элизабет распаковывала и расставляла весьма странные предметы, которые прислали из ее венского дома.
