На вершине шатра взрыв в подземной церкви Константина и Елены отозвался лишь мелкой дрожью и отдаленным грохотом грома. Но стальной трос под рукой Петляева мелко-мелко завибрировал. Сергей Петляев ни в коем случае не отпустил бы его, если бы только не увидел появившиеся из ничего кисти скелета, обхватившие снизу его лодыжки.
– Оставь меня, оста-авь! – завопил Петляев и полосонул ножом по страшным пальцам, на самом деле разрезав всего лишь шнурки на ботинках. Он принялся стряхивать «кости» рукой, только что державшей трос, и, наконец, освободился от страшного наваждения, но понял, что уже падает. Может, был у него еще шанс ухватиться за металлическую балку, на которой он стоял, но, отказавшись его использовать, Петляев отчаянно, вложив всю свою силу, швырнул нож в Андрея, а сам рухнул вниз почти с сорокаметровой высоты.
Андрей еле увернулся от крутящегося, летящего прямо в лицо, ножа и, потеряв равновесие, забалансировал на стреле, по которой успел сделать полтора шага.
– Руку! – услышал он где-то за спиной и, уже сорвавшись, отчаянно выпластав назад правую руку, ухватился пальцами за что-то тонкое и жесткое. Это была собранная в кольцо толстая гитарная струна.
Андрей и Лексий, скрипя зубами, держали ее – один снизу, повиснув над очень далеким, ждущим новой смерти каменным полом собора, другой – сверху, лежа грудью на краю платформы, упираясь в нее свободной рукой и цепляясь ногами за спасительные выступы и углы металлической конструкции.
– Не отпускай! Держи! Я бегу, бегу! – орал Адмирал, лихорадочно карабкающийся вверх по лестницам, хотя надежды, что успеет прийти им на помощь было мало.
– Подтягивайся, – проскрипел Лексий, и сам, несмотря на боль в разрезаемых струной пальцах, начал сгибать правую руку в локте, поднимая брата.
Андрей, секундой назад думавший, что вот-вот неизбежно сорвется, из последних сил потянулся вверх и, рванувшись, вцепился в воротник рубашки Лексия. Их лица оказались совсем рядом, братья даже коснулись друг друга носами. Потом рубашка затрещала, и Андрей обреченно посмотрел в глаза Лексия, так похожие на Настины. Воротник оторвался, но Лексий уже держал брата за волосы и, рыча, затаскивал на платформу…
* * *
Наконец-то добравшийся до вершины собора Адмирал, увидел их, сидящих на коленях друг напротив друга, все еще держащих окровавленными пальцами скрученную гитарную струну. Они не двигались, боясь тем самым причинить себе еще большую боль. Лексий, не отрываясь, смотрел куда-то вниз, мимо Андрея, из глаз которого одна за другой появлялись и капали слезы. Адмирал молча сел рядом с ними и, дрожащими руками, стал осторожно высвобождать от струны их жестоко порезанные пальцы…
– Лексий, а ты кабан. Тебе только в десант идти служить, – сказал он, и, размахнувшись, метнул, словно бумеранг, липкую от крови скрученную струну.
– Зачем выбросил, Адмирал? Она мне, можно сказать, жизнь спасла, – сказал Андрей, следя за ее полетом.
Струна, не долетев до земли, стукнулась об угол одной из башенок, покатилась по крыше и застряла в водосточном желобе.
– Хотя не она, конечно, а Лексий.
– Как он тебя удержал, как вытащил – просто уму не постижимо!
– Я и сам удивляюсь, – сказал Лексий. – Может быть, просто у Андрюхи на пару секунд за плечами крылья выросли?
Далеко внизу, на земле они увидели группу туристов, ведомую экскурсоводом на выход из монастыря. Туристы оборачивались и задирали вверх головы, чтобы напоследок полюбоваться сияющей золотом главой собора и возвышающимся над ним крестом. Навстречу им быстро шли двое парней, один из которых держал на плече гитару, и девушка в белой кофточке и зеленой юбке.
– А вон и сестренка моя появилась, – узнал Настю Лексий.
– Точно, Настюха, – улыбнулся Андрей и помахал ей рукой, вовсе не надеясь, что его заметят снизу. Но девушка, словно специально его высматривала, сразу замахала в ответ.
– Так, мужики, давайте-ка, смотаемся отсюда поскорее, – сказал Адмирал. – Нам еще Шурика искать. Монах, иди вперед, ты эти места лучше всех знаешь…
