— Ну, ты готова? — Спросил Оливер. Он договорился о приеме в клинике доктора Пат. Патриция Хазард была самым доверенным врачом Совета — и, по совместительству, тетей Оливера. — Чем ты занималась, пока меня не было?
— Ничем. Взяла кофе и яичницу с сыром в забегаловке на той стороне улицы. И сидела читала «Пост», — сообщила Шайлер. — Неземное блаженство.
Доктор Пат сменила обстановку. Когда Шайлер была у нее в последний раз, белоснежный кабинет выглядел словно холл суперсовременной гостиницы, выдержанной в стиле минимализма. Теперь же он напоминал причудливую и поражающую воображение «комнату смеха». Застекленные стенды, заполненные стеклянными глазами; кушетка, сооруженная из скрепленных вместе чучел животных, — все это было прикольно, но граничило с сумасшествием. На стенах висели венецианские зеркала, а на белых диванах лежали покрывала из шкур. Все в целом по-прежнему напоминало гостиничный холл, но сейчас тут, похоже, готовились к прибытию Вилли Вонки, а не Снежной Королевы.
— Здравствуйте, доктор Пат. Что это у вас тут стряслось? — Поинтересовалась Шайлер, проходя следом за врачом в процедурную комнату.
К радости девушки, процедурная по-прежнему выглядела совершенно обычно.
— Мне надоела химчистка. Белое очень трудно содержать в подобающем виде. — Доктор Пат улыбнулась. — Оливер, твоя мать спрашивала, что ты хочешь на обед, — бросила она племяннику, прежде чем закрыть за собой дверь.
Накануне вечером доктор Пат пришла в их гостиничный номер, чтобы осмотреть Шайлер и взять кровь на анализ, но за результатами велела явиться в клинику.
— Ну и что же у нас плохого? — Спросила Шайлер, присаживаясь на краешек стола.
Доктор Пат сверилась с медицинской картой.
— Ну что ж, все показатели крови вошли в норму, и по человеческим меркам, и по вампирским. Давление, щитовидка и все прочее тоже в норме.
— Но должна же быть причина.
— И она есть. — Доктор Пат отложила папку, прислонилась к стене и скрестила руки на груди. — Изоляция не идет на пользу бессмертной душе, — произнесла она. — Тебе нужно находиться среди тебе подобных. Ты очень долго была вдали, и теперь нервное напряжение слишком велико, твой организм как будто отравлен.
— Поэтому мне в последнее время было так паршиво? — Переспросила Шайлер. — Из-за того, что я жила вдалеке от других вампиров?
— Да, как ни странно это звучит, — кивнула доктор Пат, постукивая пальцами по стетоскопу. — Кровь взывает к себе подобным. Ты была одна, в состоянии стресса, вытолкнутая из сообщества. Мой племянник рассказал, что вы побывали на вампирском балу в Париже. Стало ли тебе лучше на время бала?
Шайлер задумалась. Тогда она была слишком возбуждена и не обратила на это внимания, но да, доктор Пат была права. Пока ее окружала Голубая кровь, Шайлер не испытывала приступов неудержимой дрожи. Не считая, конечно, тех минут, которые она провела в подземелье в одиночестве. В сотне футов под землей, вдалеке от всех — пока не появился Джек. А как только они с Оливером снова пустились в путь, дрожь тут же вернулась.
— «Плохо человеку, когда он один», — процитировала доктор Пат. — То же самое можно сказать и про Голубую кровь.
— А как же мой дедушка? Лоуренс ушел в изгнание. Он много лет прожил в одиночестве, вдали от своего народа. Однако же ни одного из моих симптомов у него не проявлялось, — возразила Шайлер.
— Твой дедушка, насколько я припоминаю, был бессмертным. Редкая разновидность. Те, кто способен переносить длительные периоды изоляции от сообщества. Он выбрал изгнание, зная, что сумеет справиться с этим. Физически и психически.
Шайлер обдумала поставленный диагноз.
— Какое-то это объяснение... чересчур простое, — в конце концов произнесла она.
— Знаешь, Шайлер, у Красной крови есть для этого специальное слово. Ностальгия — это не просто состояние рассудка. Это еще и сопряженные с ним физические симптомы. Твоя вампирская сущность делает тебя сильнее и быстрее любого человека. Но к тому же обостряет все твои человеческие недомогания. Ты, если так можно выразиться, получила лучшее от обоих миров.
МИМИ
Через две недели после голосования Мими обнаружила на своем электронном адресе письмо, в котором ее приглашали встретиться с Форсайтом в Хранилище, в Башне Форсов, во второй половине дня. Последний урок у Мими в этот день был для самостоятельной работы, так что девушка смогла закончить пораньше и взяла такси.
Ей в любом случае нужно было наведаться в Хранилище. Как-то вечером Мими принялась искать свою любимую авторучку и вспомнила, что оставила ее в кабинете Чарльза, когда в последний раз выполняла там домашнее задание. В отцовском кабинете было, как всегда, чисто прибрано, стол практически пуст, если не считать часов Тиффани и настольного календаря. Мими проверила все шкафы и ящики, но так и не нашла свой драгоценный «Монблан».
Девушка уселась в крутящееся кожаное кресло и повернулась, оглядывая комнату. Ее внимание привлекли несколько неподписанных кассет, засунутых в глубь полки. Мими встала и осмотрела их. На кой Чарльзу сдалось это старье? На кассетах стояли пометки: «ХИ. Аудио: Докл. Вен.». Аудиоархив Хранилища истории. Доклады венаторов. Обычно к кассетам из Хранилища прилагались распечатанные расшифровки, но сейчас Мими их не нашла.
Она перевернула кассету, взглянуть, чей это отчет. «Мартин». Это были доклады Кингсли, с задания, которое он выполнял два года назад. С того самого, для выполнения которого его отправили в Дачезне.
Как эти кассеты оказались в кабинете Чарльза? Они должны находиться в Хранилище. Если бы Мими захотелось их прослушать, ей пришлось бы позаимствовать в архиве старый кассетный магнитофон. Она знала, что проводники сейчас переводят всю информацию на цифровые носители — но эти кассеты они явно упустили из виду. Мими сунула кассеты в карман и в последний раз оглядела комнату. Но в любом случае — где Чарльз? Что с ним произошло? Джек убежден, что Чарльз не мертв. Он утверждает, что если бы дух Михаила покинул землю, они бы точно это знали.
На вчерашнем вечернем собрании Совет принял постановление отправить венаторов на поиски исчезнувшего бывшего региса и сейчас собирали команду для этого. Мими знала: ее брат разочарован, что его не включили в состав этой группы. Но Форсайт был непоколебим. Он заявил, что близнецы нужны здесь. Они не могут оставить сообщество без защиты.
Мими вошла в Башню Форсов, размышляя, о чем это сенатор жаждет с ней поговорить. Форсайт никогда прежде не искал ее общества, и они не обсуждали ее возражения против его избрания.
