Он пододвинул графу несколько книг.
— Вот, читайте, если хотите что-нибудь уразуметь. В этом смысле я детерминист.
Граф раскрыл наудачу «La Politique Naturelle» и «Système de la Nature»[10] барона Гольбаха.
— Он прав, — продолжал доктор, — хотя все далеко не так просто, как он представляет. Дух и тело — одно, а не два. И часть моего тела — моя душа — зависит от всех других частей, более того, от всего происходящего вокруг меня. Потому-то и должно отбросить свободу воли, а не из-за достославного каприза, присущего от вечности божеству.
Граф Остен не преминул воспользоваться разговорчивостью доктора.
— Если дело обстоит именно так, вы, господин доктор, надеюсь, выслушаете мою просьбу и поможете в меру своих сил. Мы ищем в Мюнхене одного… некоего человека по поручению принца Александра фон…
— Понятно, господин граф фон Остен. Вы и господин фон Цедвиц…
Юнкер изумился:
— Откуда вам известны наши имена?
— Не все ли равно, — усмехнулся доктор, — вы ищете здесь человека, которого принц называет «армянином», поскольку когда-то увидел его в армянском костюме. Вам поручено просить этого человека сколь можно скорее приехать к принцу. Ладно, возвращайтесь и передайте, что вы беседовали не с ним, а со мной. И добавьте: мой друг, армянин, занят в настоящий момент другими более интересными делами.
Доктор Тойфельсдрок встал и резким, коротким движением руки выразил желание расстаться с посетителями. В жесте было нечто доминирующее, повелительное: юнкер Цедвиц, отнюдь не пугливый от природы, невольно отступил на шаг. Ученому это понравилось: он тихо засмеялся и направил пристальный, острый взгляд на юнкера, который, казалось, завороженно застыл.
Граф Остен, стоявший впереди и ничего не заметивший, попытал счастья еще раз.
— Господин доктор, вы очевидно хорошо знаете нашего армянина. Сможете ли вы устроить встречу? Или, по крайней мере, передать просьбу принца?
Не отрывая горящего взгляда от юнкера, доктор ответствовал:
— Приключение с принцем только прихоть армянина. Сейчас у него другая прихоть. Возможно, он вскорости вспомнит о принце и ему захочется продолжить игру. Возможно. Тогда принц и повидается с ним.
Граф поклонился и повернулся уходить. Доктор Тойфельсдрок улыбнулся.
— Скажите, граф Карл Фридрих фон Остен-Закен, вы-то сами видели этого армянина?
— Разумеется. Я видел его в армянской одежде на площади святого Марка в Венеции и еще раз в русском офицерском мундире на церемонии вызывания духов в деревенском доме на Бренте.
— Ах да! — оживился ученый. — Он мне рассказывал об этой церемонии. Как вам понравилось, господин граф?
— Проделано очень ловко и с высоким искусством мистификации. Некоторые фокусы мне и сейчас не очень понятны. И все-таки…
Доктор Тойфельсдрок снова рассмеялся.
— И все-таки… вот именно, и все-таки! Немного старомодно, не так ли? Сегодня представляют проще и гораздо легче. Я сам учился этому в Париже у одного венского врача…
— Что? — вскликнул граф. — Вы умеете заклинать духов?
Доктор Тойфельсдрок кивнул.
— Давайте позабавлю вас, если хотите. Меня и так отрывали все утро — против моей воли, граф, смею вас уверить. Так и быть, потеряю еще несколько минут.
— Вы имеете в виду, господин доктор, здесь, теперь… в комнате… в несколько минут… духов?
— Разумеется. Вызову дух какого-нибудь предка.
И обернувшись к юнкеру, который недвижно стоял у портьеры, попросил:
— Сядьте там, на стул.
Цедвиц молча повиновался. Колючие глаза доктора Тойфельсдрока словно обжигали его, крупные капли пота проступили на лбу.
Ученый приблизился к нему.
— Живы ли ваши родители, юнкер?
— Нет, — прошептал Цедвиц, не в силах повысить голос.
— Вы увидите их, — сказал доктор Тойфельсдрок ровно, без всяких модуляций. Он взял еще один стул, сел напротив юнкера, погладил кончиками пальцев его лоб и виски, тихо-тихо произнес:
— Вы очень утомлены. Сейчас вы заснете. Я буду считать до семи: пять вы еще услышите хорошо, шесть только неясно, семь — и вы уснете.
Он принялся считать. Веки юнкера сомкнулись, руки безвольно опустились. Легкий стон, потом равномерное, спокойное дыхание. Доктор Тойфельсдрок наклонился над спящим и что-то зашептал ему в ухо. Граф Остен разобрал только несколько слов: «вы увидите», «отец», «как тогда», «мать»…
Потом ученый поднялся и подошел к Остену.
— Минуту терпения, граф. Духи умерших родителей сейчас придут к нему.
Некоторое время Цедвиц дышал спокойно, сидя на своем стуле, затем им овладело странное возбуждение. Судорога прошла по телу, дыхание убыстрилось. Вдруг он вскочил, глаза широко раскрылись. Детская радость озарила лицо, рука вытянулась, словно он хотел до кого-то дотронуться. Но тут же резко отступил, колени затряслись, черты исказил внезапный страх. Он, казалось, прислушивался, губы медленно зашевелились, пытаясь с кем-то говорить. Наконец увиденный образ, очевидно, исчез — Цедвиц долго следил за ним недвижными глазами. Верно заслышав шум с другой стороны, повернулся, сделал несколько шагов кому-то навстречу. Лицо вновь просветлело, губы зашевелились энергичней, руки раскрылись, сомкнулись, словно в нежном объятии. Кого-то невидимого подвел к стулу, усадил, стал перед ним на колени. Начал прислушиваться внимательно и опасливо. Вдруг поразил его резкий спазм, он уткнулся головой в сиденье стула и принялся жалобно всхлипывать. Постепенно успокоился, рыдания затихли.
Доктор Тойфельсдрок подошел к нему и коснулся плеча.
— Встаньте, — приказал он. — Сядьте.
Юнкер повиновался.
— Теперь вы будете спать, — продолжал доктор, — крепко и глубоко спать. Блаженно, спокойно. Но увиденное останется, в полдень появится в памяти, и вы обо всем расскажете графу Остену.
Послышалось равномерное дыхание, лицо умиротворилось, разгладилось.
Доктор склонился, пошептал ему в ухо — на сей раз граф Остен понял еще менее, расслышал только: «вам ясно?» и «понедельник, около восьми часов». Юнкер кивнул.
Ученый отошел. Через несколько минут сказал:
— Вы сейчас проснетесь, Цедвиц! Будете прекрасно себя чувствовать, бодрым и энергичным.
Ритм дыхания замедлился, юнкер глубоко вздохнул и проснулся. Открыл глаза, потянулся, встал, неуверенно засмеялся, помотал головой, сделал пару шагов.
Ученый повернулся к Остену.
— Вот видите, граф, как ныне вызывают духов! Подождите, и скоро вы поймете. А теперь мне хотелось бы остаться одному.
Граф молча поклонился, юнкер последовал его примеру. Тогда доктор обернулся к нему и раздраженно крикнул:
