Ознакомительная версия.
За считаные секунды шок сменяется паникой.
Смерть не ведает, что это такое. Она знакома с усталостью, раздражением, апатией, перегрузкой. Но не с паникой. Значит, через шестьдесят дней у неё на руках будет СЕМЬ МИЛЛИАРДОВ ДУШ? Первая и Вторая мировые войны, эпидемия чумы в Средние века, землетрясение в Китае – детские игрушки по сравнению с тем, что придётся испытать. Это сумасшествие… Все до единого вокруг мертвы. Миллиарды призраков осаждают офисы обезумевших косарей. Бездна вскипает, там не протолкнуться, как в переполненном по утрам троллейбусе, со дна тянутся миллиарды рук. Все сразу – и Обама, и Путин, и Ким Чен Ын, и сорокалетняя парикмахерша, и профессор из соседнего дома, и вьетнамец в дурацкой конической шляпе, и… о’кей, можно, я дальше не буду перечислять? Короче, их выше крыши. Это не только Апокалипсис для человечества. Это личный Апокалипсис Смерти.
Казалось бы – что может быть хуже?
О, такой шанс всегда есть. Кошмар, который Смерть даже не могла себе представить.
Итак, Смерть задумалась. Человечество вот-вот вымрет. И она потеряет работу НАВСЕГДА. Опустевшие мегаполисы, аэропорты, вокзалы… И ни одного живого существа. Уволена огромная армия косарей, в ней нет больше надобности. Смерть, спокон веку ненавидевшая людей, лелеявшая мечту освободиться от рабства, вдруг ощущает ледяное дыхание одиночества. Они останутся на мёртвой планете вчетвером – Танатос, Лимос, Никао и Полемос. Но всадникам нечем будет заняться. Их бытие потеряет свой смысл – раз и навсегда.
Смерть впадает в состояние аффекта.
Такое и раньше случалось, когда Смерть из безмолвного сборщика душ превращалась в безжалостного убийцу. Возможно, ей не хотелось так поступать, но она не могла себя контролировать…
Когда Танатос пришёл в сознание, оба учёных, мужчина и женщина, были превращены в горстку фарфоровой пыли. Что оставалось делать Смерти? Уничтожив следы преступления, она ощутила одновременно – облегчение… и неведомое прежде чувство вины. Той же ночью она заглянула в больницу к умирающему от лейкемии мальчику. Пареньку оставалось недолго. Неожиданно для себя Смерть испытала ещё и жалость.
Второй раз. Первый это произошло с Кларой Пёльцль.
Ребёнка даже некому было навещать. Бабушка и дедушка умерли, родители пропали без вести. То ли потому, что Илья находился под воздействием сильнейших лекарств, то ли роль сыграло его апатичное состояние… Да в общем, чего рассуждать? Смерть и раньше знала: дети доверчивее скептичных взрослых. Это взрослые будут искать логичное объяснение призраку с косой, возникающему по ночам в больничной палате, а дети не удивятся – ну что такого? Смерть так Смерть. Чем она отличается от фей, бабая, серого волка, толстяка с пропеллером и Деда Мороза? Такое же мифическое существо, тёмный страх в сознании старших и неясный образ в твоей голове. А если Смерть подряжается носить тебе гамбургеры с пепси-колой и рассказывать сказки, то нуууууу… Как тут не радоваться? И Смерть приходит в палату Ильи каждый вечер, обещая себе: «Я обязательно, я непременно, как пить дать, заберу его сегодня». Но не забирает. Илья – единственный живой человек на Земле, наедине с которым ей удаётся побыть самой собой, не притворяясь и не лицедействуя. Постепенно, как и положено в сказке, надвигается хеппи-энд, Смерть понимает: она не заберёт Илью никогда. Просто не решится. Этот мальчик – её единственный друг за миллион лет, и с ним ей так хорошо общаться! Как ни с кем другим… Даже с братьями и сестрой. Ведь умирающий ребёнок ничего не требует взамен – кроме разве что гамбургеров. И Смерть плюет на то, что своим поступком разрушает земное бытие. Хотя она вовсе не бог, коим вдруг себя вообразила. Не ей решать, кого казнить, а кого миловать. Порядок на Земле установлен Демиургом. И Смерть не может распоряжаться жизнями людей. Она – винтик машины управления, ничтожный клерк, превысивший свои полномочия. Если мальчику суждено умереть – значит, такова его судьба. Соблазн превратиться в вершителя судеб очень велик, стоит дать слабину, последуют и другие проступки. Мы оба знаем, кто сохранил жизнь милашке Адольфу и кто колебался в Хиросиме, беседуя с красоткой Садако.
И посему, вопреки традициям, для Смерти эта сказка кончится плохо, а для Демиурга – хорошо. Хеппи-энд отменяется. Смерть не станет мешать ходу истории и выполнит свою работу. Иначе мальчик узнает, кто убил его родителей. И тебе выбирать, покинет ли он этот мир в неведении, но счастливым, – либо будет ненавидеть тебя жалкий остаток жизни, ибо всё равно умрёт. Сказка рассказана, Танатос. Как и положено в классике, наступает утро, и Шахерезада прекращает дозволенные ей речи.
Ты слышишь звон колоколов? Тебе пора…»
Глава 5
Конец фильма
(на берегу Бездны, в неизвестном месте)
…Мне всегда было интересно – из чего состоит Бездна? Я никогда не заходил туда, даже в прибрежные волны. Не было потребности, да и зачем? Я же не смертная душа. Едва призраки погрузились в Бездну, они не могут вернуться. А может, и могут, но не хотят. Идут на дно, пока вода не сомкнётся над головой. Хм, вода ли это? Взять бы пробирочку, да отнести на анализ. Кислота, плазма, неведомый растворитель? На вид Бездна столь масляниста и радужна, что у меня появлялась мысль – может, внутри торфяное болото?
Я поднимаю голову… смотрю на Мастера.
Мне нечего терять. Я провинился, последует наказание. Оно неизбежно.
– Откуда ты взялся? – напрямую спрашиваю я.
Кромешная тьма внутри капюшона шевелится. Кажется, он смеётся.
– Тебя самого ужасно раздражал этот вопрос, Смерть. Почему ты задаёшь его мне?
Мой боевой настрой слегка осыпается. Тем более я всё ещё на коленях.
– Э-э-э… – лихорадочно соображаю я. – Ты прав, Мастер. Я слышу эту фразу по сотне раз в сутки, и изрядно осатанел. Но тебя-то ею не донимали… Если ты и ходишь по Земле, то инкогнито. Посему не строй из себя уставшую звезду и просто ответь.
Я специально выбрал наглый тон. Мастер же шантажирует меня, верно?
Однако он не поддаётся на провокацию. Не швыряет предметы, не бьёт каблуком в подножие трона. Недооценил я его, пожалуй. Я прочитал прилично романов про Демиургов: вроде как все они требуют почтительности, такая у них традиция. А ему пофиг. Возможно, на павлиньем троне восседает конкретно эстонский Демиург.
– Я вряд ли смогу удовлетворить твоё любопытство, Смерть, – спокойно говорит Мастер. – У тебя-то всё просто: ты всегда знал, что создан Высшим Разумом. А у меня нет более-менее достоверных литературных источников, где бы я почитал по поводу своего происхождения. Да если честно, меня это не интересует. Я не философ и не терзаюсь сомнениями. Я здесь давно, а вот почему я здесь, – я не заморачиваюсь.
Ознакомительная версия.
