Оказаться среди вампиров в мире смертных, может, и опасно, — но здесь, на их территории, где никто не мог оспаривать их власть, напряженная сексуальная энергия рвалась наружу, питая насилие, неотделимое от самой природы вампиров. Это вызвало у Джейкоба неприятные ощущения. Несмотря на всю иронию этого события, задуманного, чтобы почтить Совет, символический поклон их успехам в создании «цивилизованного» вампирского общества.
Он не мог не сравнивать структуру вампирского Совета и конференции, проводимые смертными. Вдалеке от дома и всего того, что окружало их в повседневной жизни, у людей обычно снижался порог заторможенности. Как и людские конференции, эти собирались по делу, но игра тоже планировалась. Учитывая раздетых или полуодетых смертных слуг, которые были всюду, куда ни падал взгляд, игра обещала быть довольно интенсивной.
Сам дворец побуждал к этому. Фантазия на тему «Тысячи и одной ночи». Огромные вазы, полные экзотических цветов, фонтаны с эротическими статуями. В открытом дворе они прошли мимо одного такого высотой в два с половиной метра. Демоны, насиловавшие нимфу огромными органами, которые явно угрожали ее жизни. Ее руки были протянуты к безобразному клыкастому лицу того демона, что был ближе к ней, стараясь остановить неотвратимое. Это было ужасно, но, долго пробыв среди вампиров, он знал, что именно ее сопротивление было для них особенно эротично. Вода изящно журчала по ее бедрам, словно, несмотря на сопротивление и отвращение, ее тело увлажнялось для них. Для того чтобы сдаться.
После этого можно ли было его винить за то, что, оставшись один в комнате, он размышлял, стоит ли выходить. Ему нужно было лишь расставить туалетные принадлежности госпожи, так чтобы она легко все нашла при необходимости. Освежив одежду легким касанием утюга и отпаривателя, он немного побрызгал ее лавандой, как она любила. Выложил расчески, щетки и косметичку.
Он разделся, по-быстрому принял душ, привел в порядок бородку и причесался. И хотя он скорее вымазался бы свиным навозом, чтобы все эти чужие руки его не касались, он прекрасно понимал, что должен выглядеть хорошо, чтобы не опозорить госпожу. Теперь он стоял возле двери, положив ладонь на ручку, и совсем не был уверен, что сможет это сделать.
Джейкоб, ты не повиновался моей воле.
Ее голос был похож на шепот в его голове, на самое легкое дыхание.
Я просто стараюсь приободрить себя, моя госпожа. Оказывается, мне сложнее делать это, когда вас нет рядом. Как бы унизительно это ни было. Здесь слишком много вампиров, которые не отказались бы от упругой задницы.
Он почувствовал, что она улыбнулась, но, однако, осталась целенаправленной. Я не помню, чтобы твоя смелость когда-нибудь тебя подводила. Ты хорошо с этим справишься. Однако я возвращаюсь к тому, о чем мы говорили в машине. О том, что я приказала тебе сделать, когда ты доберешься до моей комнаты.
Джейкоб отдернул ладонь от ручки двери.
— Прямо сейчас, госпожа?
Я нахожусь на самом скучном и чопорном собрании, которое ты только можешь вообразить. Карнал хоть немного интересен, хоть он и чудовище. Кажется, это все продлится еще как минимум пару часов. Ты как думаешь? Ее голос превратился в мурлыкание и вдруг он совершенно ясно увидел ее руки на своем члене, увидел, как ее влажные губы раскрываются, готовые его принять.
Ласкай себя для меня, Джейкоб. Иди обратно в душ и включи воду. Я хочу видеть, как она будет стекать по твоим напряженным мускулам, как напрягутся твои ягодицы, как ты будешь двигаться, доводя себя до оргазма. Я хочу видеть твои мысли, то, как ты фантазируешь обо мне… Пауза. Я предполагаю, что при этом ты представляешь именно меня.
Он ухмыльнулся ее сухому тону, и напряжение немного спало.
— Я бы и думать не мог о ком-то кроме вас, моя госпожа.
Мне нравится, когда ты так об этом говоришь. Ты становишься сильнее. Я чувствую, как твой голос вибрирует в моем теле. Иди в душ, Джейкоб. Мне нужно ощущать твое желание.
Он подчинился, прошел через анфиладу комнат мимо кровати с балдахином, задрапированной бархатом. Его член уже затвердел, и ему легко было представить себя с ней на этой кровати, представить, как он наваливается на нее, раздвигает ей ноги, погружается в нее, а руками перебирает ее длинные волосы.
Да… Когда ее разум вздрогнул от резкого вздоха, он словно волна прошел по его коже. Так мне нравится.
В ванне тоже были приспособления для чувственных наслаждений. Большая ванна джакузи, рассчитанная на троих или четверых, душ с двумя шлангами и струями воды, бьющими прямо из стен. Он включил воду нужной температуры и вошел в ванну.
Намочи волосы.
В зале недалеко от него Лисса сидела за шестиметровым столом, который когда-то стоял во дворце ирландского короля. Все члены Совета и два высокопоставленных вампира, включая ее саму, слушали Белизара, который кратко рассказывал о том, что именно будет обсуждаться подробнее в течение следующих трех дней. Так как она уже была большей частью осведомлена об их планах, она слушала его невнимательно. Однако Джейкоб, чувствуя, что ее разум закрыт, надеялся, что Белизар не остановится, чтобы задать ей вопрос.
Вода текла Джейкобу на голову, поэтому он автоматическим жестом поднял руки и откинул волосы назад. Она могла видеть его полностью, во всех деталях, не обращая внимания ни на что другое. Высокое, мускулистое тело, бегущая вода, очерчивающая каждый мускул на его выступающих бицепсах и груди. Квадратики мышц на животе, изгибы ягодиц. Его член уже возбудился. Она останавливала свое внимание на каждой клеточке его тела, с ног до головы. Пальцы ног, о которые она сама грела ноги, когда позволяла ему ночевать с ней. Слишком редко.
За последние сто или, скорее, двести лет она ни разу не дала себе отвлечься от такого собрания. На карту было поставлено слишком многое. Слишком много вампиров бросали вызов Совету. Слишком много битв, как политических, так и обычных, пришлось провести ей и Рексу. Когда они закончились, ей пришлось сражаться с Рексом.
Она много раз слышала песни, в которых пелось о том, как жить сегодня, одним днем, словим сегодня последний день твоей жизни. Довольно милое мнение, но если все начнут вести себя так, словно умирают, воцарится хаос. Жизнь нужно прожить, используя каждую ее минуту.
Но каким-то образом подсознание того, чьи дни сочтены, получало своеобразный подарок. В первый раз за свою долгую жизнь она чувствовала, что может замедлиться и смотреть, как все вокруг нее стремительно летит дальше. Она получила возможность открыть разум, чувства и душу всему, на что у нее раньше не хватало времени. Она не поощряла такие мысли с тех нор, как была юной и думала, что может жить вечно.
