Кэти принесла коробку, обклеенную кремовой бумагой. На крышке белела наклейка с надписью «Расходы». Я сбегала в свою комнату и вернулась с любимой книгой. Кэти выписывала суммы из накладных и счетов, а затем проверяла каждую позицию. Она с птичьей пунктуальностью складывала маленькие бланки в отдельные стопочки, тыкала авторучкой в кнопки калькулятора и делала пометки на клочках бумаги. «Вот и прекрасно», — подумала я. Мы проведем сегодняшний вечер в приятной компании, как это некогда случалось в доме моей Святой.
Поскольку фантазировать о Джеймсе было практически невозможно, я села напротив Кэти и начала читать «Джейн Эйр», пропустив приезд главной героини в Торнфильд. Мне нравилось переворачивать страницы по собственному желанию. Будучи Светом, я иногда злилась, когда мой хозяин читал быстрее меня. А сколько раз мистер Браун закрывал книгу, когда мне хотелось начать следующую главу!
Внезапно послышалось сердитое фырканье. Взглянув на Кэти, я увидела, что она находилась на грани смятения.
— Ну что творится с нашим миром?
Она еще раз посмотрела на счет, затем подошла к телефону и набрала номер. После небольшой паузы она произнесла:
— Дэн, это я. Где ты сейчас?
Затем Кэти повесила трубку и, сердито хмурясь, прошла обратно к столу. Поскольку она молчала и не смотрела на меня, я вернулась к Джейн Эйр и мистеру Рочестеру. Через минуту зазвонил телефон.
— Алло?
Она прислушалась:
— Где ты? Почему не ответил сразу?
Она нервно скрутила шнур в пальцах.
— Я не знаю, что и думать. У нас за субботу две квитанции с бензоколонки. Одна твоя, другая моя.
Она снова прислушалась.
— Но ты говорил в воскресенье, что у тебя закончился бензин.
Она замолчала, выслушивая объяснение Дэна. Я тайком наблюдала за ней. Кэти говорила о том дне, когда я вошла в тело Дженни.
— Разве квитанция может быть неправильной? Ее печатает компьютер.
Она замолчала, смяв бланк в кулаке.
— Я просто сказала, что не понимаю этого! Нет, я не говорила таких слов.
Кэти вновь замолчала, прикусив губу.
— Не преувеличивай, пожалуйста.
Пока она слушала ответ Дэна, ее голова склонялась все ниже и ниже. Она посмотрела на смятый бланк в кулаке.
— Ладно, я знаю. Все будет хорошо.
Кэти, не попрощавшись, повесила трубку и вернулась к столу. Сев на стул, она принялась разглаживать квитанцию с заправочной станции.
— Что ты читаешь? — спросила она.
Ее лицо одновременно было бледным и пылало пятнами румянца.
— «Джейн Эйр», — ответила я.
Кэти дрожащей рукой отложила квитанцию в сторону. Она сунула коробку под мышку и направилась к двери:
— Вернусь через минуту.
Когда она покинула комнату, я с трудом удержалась, чтобы не побежать к телефону. Идея о том, что я могу услышать голос Джеймса, пронзала мой мозг, как тонкое шило. Но Кэти быстро вернулась, неся в руках рубашку и швейную корзинку. Она передвинула стул и села рядом со мной. Наверное, освещение здесь было лучше. Рубашка, которую она разложила на столе, принадлежала Дэну. Белая, с длинными рукавами. Четвертая снизу пуговица отсутствовала.
Кэти вытащила из корзины небольшую коробку и открыла ее. Там хранилась целая коллекция пуговиц всевозможных размеров, расцветок и форм. Она вытащила несколько маленьких, белых, поднесла их к пуговицам на рубашке и подобрала нужный оттенок. Затем она взяла иглу и ловко выдернула маленькие обрывки ниток, оставшиеся от утерянной пуговицы. Это почти не изменилось после моей смерти. Игла и нить. Я внезапно почувствовала тоску по былым временам. Мои хозяева-мужчины не штопали свою одежду, но тонкое запястье Кэти, пока она тянула нить, напоминало мне о моей Святой.
Склонившись над книгой, я наблюдала за ней уголком глаза. Мать Дженни критически осмотрела рубашку. Она натянула ткань, окружавшую то место, где пришила новую пуговицу. Возможно, мне показалось, но материя там была немного растянута, словно рубашку расстегивали в спешке. Кэти проверила на прочность остальные пуговицы. Некоторые из них уже свободно болтались на нитках. Затем она понюхала ткань. Между прочим, я поступила бы так же. Очевидно, это было игрой моего воображения, однако мне почудилось, что от материи исходил слабый запах гардении. Кэти не сомневалась в чистоте рубашки, иначе она понюхала бы ткань под рукавами. Но нет! Она вдохнула запах воротника, обиженно поморгала длинными ресницами и сердито встряхнула рубашку, словно отвергая крамольную мысль. Мать Дженни срезала ножницами одну из болтавшихся пуговиц и начала пришивать ее заново.
— О чем твоя книга? — спросила она, сделав несколько стежков.
— Джейн влюбилась в хозяина дома.
Кэти кивнула, показывая мне, что в юности она пролистала дюжину любовных романов и сейчас услышала все необходимое.
— Почитать тебе вслух? — предложила я.
Она улыбнулась:
— В детстве моя бабушка заставляла меня читать вслух, пока шила стеганое одеяло.
Я посчитала ее ответ утвердительным и приступила к чтению:
«— Вы чувствовали себя счастливой, когда рисовали эти картины? — вдруг спросил меня мистер Рочестер.
— Я была целиком поглощена ими, сэр; да, я была счастлива. Словом, когда я их рисовала, я испытывала самую сильную радость в своей жизни.
— Ну, это еще не много. Как вы рассказывали, ваша жизнь не богата радостями».
Я посмотрела на Кэти, желая убедиться в ее заинтересованности. Она ничем не проявляла своих эмоций. Ее безмятежный взгляд был направлен на белую пуговицу. Я продолжила чтение:
«— Но мне кажется, что, когда вы запечатлевали эти странные образы, вы жили в том фантастическом мире, в котором живет художник. Вы подолгу сидели над ними каждый день?»
Кэти вздохнула, и мне показалось, что, если бы я перешла на стих Байрона или монолог Шекспира — она бы не заметила.
«— Мне нечего было делать во время каникул», — читала я.
Чтобы проверить свою гипотезу, я перевернула несколько страниц и продолжила чтение, не заботясь о взаимосвязи отрывков:
«— Я имею право искать в жизни хоть каких-нибудь радостей, и я не упущу ни одной из них, чего бы мне это ни стоило.
— Тогда вы будете падать все ниже, сэр.
— Возможно. Возможно. Но отчего же, если эти радости чисты и сладостны? И я получу их такими же чистыми и сладостными, как дикий мед, который пчелы собирают с вереска?»
Кэти вдруг остановилась на половине стежка и, не глядя на меня, прислушалась.
«— Пчелы жалят, а дикий мед горек, сэр.
— Откуда вы знаете? Вы никогда не пробовали его».
Кэти повернулась ко мне, и я, замолчав, взглянула на нее исподлобья. Мне захотелось прочитать еще несколько фраз:
