— Мне очень жаль, что вы не верите мне.
Дэн заговорил суровым тоном, как будто противостоял богохульству:
— Будь тебе пять лет или сто пять, мы все равно являемся твоими родителями.
— Поймите, я не та, за кого вы принимаете меня.
— Не говори так с отцом!
— Кэтлин, я справлюсь с этим, — сказал Дэн.
— Мне больше не хочется притворяться Дженни, — крикнула я.
— Мы знаем, что ты взрослеешь.
Кэти едва не рыдала.
— Ваша дочь…
Я не могла найти слов, чтобы объяснить им уход Дженни.
— Немедленно прекрати эту чушь!
Дэн снова опустил руку на мою голову. Она стала еще тяжелее. Это не предвещало ничего хорошего. Я поклялась быть доброй с Кэти, но зачем-то напугала ее.
— Извинись перед матерью.
Дэн сжимал мой череп крепкими пальцами. У меня заболели глаза. Кожа под волосами потела от неприятного ощущения.
— Я извиняюсь.
— Твоя воля — это воля Бога, — произнес Дэн. — Повтори!
— Моя воля — это воля Бога.
Он ослабил давление. Моя голова чесалась под его ладонью.
— Она проходит через период взросления. Такое иногда бывает.
Мне хотелось отступить на прежние позиции:
— Да, я чувствую, что меняюсь.
Кэти с облегчением вздохнула. Дэн по-прежнему сжимал мою голову, поэтому я добавила:
— И становлюсь ближе к Богу.
— Не понял, — сказал Дэн. — Объясни.
— С некоторых пор я чувствую себя другой персоной. Как будто у меня новое имя и иной взгляд на мир. Ну почему вы не верите мне?
Наконец Дэн с легким толчком отпустил мою голову. Он взял Библию и, прохаживаясь перед нами, прочитал вслух отрывок из «Послания к Римлянам»:
— «И как они не заботились иметь Бога в разуме, то предал их Бог превратному уму — делать непотребства, так что они исполнены всякой неправды, блуда, лукавства, корыстолюбия, злобы».
Он больше не касался меня. Я была так рада этому, что чуть не рассмеялась. К счастью, мне удалось одолеть коварный рефлекс.
— «Исполнены зависти, убийства, распрей, обмана, злонравия, злоречивы, клеветники, богоненавистники».
Дэн процитировал еще несколько фраз и, покраснев от натуги, передал Библию Кэти. Она кивнула в овечьем согласии и покрепче ухватилась за край стула. Стих, который Дэн велел ей продиктовать для меня, был из «Послания к Ефесянам»: «Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней диавольских». Я одолела половину фразы и внезапно поняла, что пишу округлыми буквами, совершенно не похожими на почерк Дженни.
На кухне Кэти передала мне коробку с завтраком:
— Не забудь взять Библию.
Когда я с недоумением посмотрела на нее, она, вздохнув, добавила:
— Библейские занятия по средам, верно?
Благослови ее Боже! Она забыла (или просто не знала), что сегодня в школе сокращенный день. Я вернулась в спальню и нашла на туалетном столике большую Библию Дженни. Мне подумалось, что в постели с Джеймсом я могла бы почитать ему «Песнь Песней Соломона». Затем мне в голову пришла другая мысль. Я открыла нижний ящик комода, достала «Поляроид» и спрятала его в сумку под Библией.
Проходя мимо приоткрытой двери кабинета, я увидела Дэна. Он взял с полки два томика и сунул их в чемодан. Что-то в его движениях — то, как он подравнивал книги на полке, чтобы скрыть возникшие промежутки между томами, — показалось мне странным. На стуле у стола лежала папка с его личными документами. Я заметила, что в чемодане находились призы и памятные вещи: складной нож, несколько музыкальных дисков, пачка писем, фотография в рамке и маленькая деревянная тарелка с надписью: «Мастер торговой палаты малого бизнеса». Я удивилась, что он перевозил их из дома в другое место. Однако мое желание увидеть Джеймса было таким большим, что я вскоре перестала думать о таинственных сборах Дэна.
— Откуда у тебя этот значок? — спросила Кэти по дороге в школу.
— Их раздают на уроках английской литературы.
— У тебя нет в расписании литературы.
— Этот значок мне подарила подруга, — ответила я.
На всякий случай, словно она могла забрать его и проверить отпечатки пальцев, оставшиеся на нем, я прикрыла подарок Джеймса руками.
— Почему тогда ты не носишь значок, который прислала тебе бабушка? — спросила Кэти. — Тот, где зашифрована надпись: «Как поступил бы Иисус»?
КПБИ. Вот что это было за сокращение!
— Такой значок дают в награду за знание Диккенса, — пояснила я. — Его можно считать академической премией.
— Не все академические знания моральны, — возразила Кэти.
Ее взгляд на жизнь казался мне слишком ограниченным и беспокойным. Меня раздражала ее враждебность к литературе. Тем не менее я держала рот на замке. Когда мы подъехали к школе, я быстро расстегнула ремень безопасности и вышла из машины.
— Веди себя прилично, — сказала она.
— Благослови нас Господи, — ответила я и помахала ей рукой.
У меня не было никаких угрызений совести по поводу того, что я стану лгать ей, когда увижу ее в следующий раз.
По пути в класс я присела, чтобы подобрать пенни с земли и, наверное, поднялась слишком быстро. Не знаю почему, но у меня закружилась голова. Может быть, из-за того, что я вчера почти ничего не ела, или из-за четкой визуализации вещей в чемоданчике Дэна. На миг все стало серым, и я услышала искаженные звуки, похожие на эхо — как будто мир погрузился под воду. Чуть позже уборщица и незнакомый учитель помогли мне встать. Я с трудом убедила их, что не нуждаюсь в медицинской помощи. Закинув сумку на плечо, я выскользнула из толпы. Та монетка выпала из моей руки, и я пропустила возможность загадать желание.
Складной нож в чемоданчике Дэна выглядел старым: лезвие было поцарапано, костяные накладки на рукоятке стали коричневыми от старости. Пачку писем перехватывала лента. На поблекшей черно-белой фотографии в рамке было не его семейство, а он сам с большой рыбой, которую поймал когда-то в юности. Такие предметы не возят в деловую поездку. Их забирают, когда знают, что в доме начался пожар.
Как и в прежние дни сокращенных занятий, которые я проводила с мистером Брауном, каждый урок длился тридцать минут. Тем не менее первые полчаса показались мне вечностью. Я была слишком взволнованной, чтобы сидеть за партой. Решив не ходить на остальные уроки, я бродила по аллеям на территории школы. Когда мне казалось, что какой-то вид понравился бы Дженни, я делала снимок. Мистер Браун тоже имел «Поляроид», поэтому я знала, как пользоваться фотокамерой. Квадратики со снимками сначала были серыми, а затем на них появлялись образы. Процесс походил на материализацию призраков. Я сфотографировала желтый лист, повисший на окне, и белку, сидевшую на газоне под знаком «Не топчите траву».
