И еще в мой объектив попал мистер Браун. Я увидела, как он остановился и заговорил с незнакомым юношей. Его портфель распух от находившейся внутри рукописи. После того как я улетела от него к Джеймсу, он выглядел немного опечаленным. Однако сегодня мистер Браун снова был самим собой. Наблюдая за ним с расстояния, я выжидала момент. Когда он попрощался с учеником, я сделала снимок. Образ начал вырисовываться на гладком квадрате бумаги. Украденный момент из жизни учителя. Он с улыбкой оглядывался через плечо. Белая стена административного здания за его спиной походила на грунтованный холст. Я сунула снимок в сумку, поместив его для безопасности между двумя книгами.
Уроки продолжались. Чтобы не попасть на глаза администрации, я спряталась в комнате отдыха для девушек. Мне так понравился портрет мистера Брауна, что я отделила его от остальных черно-белых снимков. В 11.30 — после окончания занятий — всех учеников собирали в театральном зале. Я шла по коридорам, заполненным сверстниками Дженни. Ребята радовались близкой свободе и поддразнивали друг друга. Парни делали подножки, якобы случайно сталкивались с девушками и шутливо извинялись за свою неловкость.
Когда я вошла в полутемный зал, Джеймс схватил меня за руку и потянул к заднему ряду сидений.
— Твоя мать знает о сокращенном дне? — шепотом спросил он.
— Нет.
Мы тихо сидели и держались за руки под подлокотником. Наконец проход освободился, и все ученики устроились на деревянных сиденьях. Джеймс склонился ко мне для поцелуя, но быстро отпрянул назад, когда мужчина из службы безопасности остановился на уровне нашего ряда. Наверное, он решил посмотреть программу черлидеров.
Пока директор пытался успокоить зал, Джеймс прошептал мне на ухо:
— Митч прав. Я безответственный.
— Почему?
— Потому что я не воспользовался предохраняющими средствами.
Мысль о защите во время секса не приходила мне в голову. Я не верила, что наши тела могли создать новую жизнь. Меня внезапно накрыла волна испуга — как в то мгновение, когда мистер Браун назвал имя нерожденного ребенка. Однако Джеймс, очевидно, не думал о детях. Он снова зашептал мне на ухо:
— Прежде чем я вошел в тело Билли, он мог переспать с какой-нибудь девушкой, имевшей венерическую болезнь. Или даже СПИД. Понимаешь? Это может убить тебя.
Мой пульс пришел в норму. Смерть и СПИД казались мелочью. Правила бренного мира выглядели дымом, который можно было легко отогнать.
— С нами ничего не случится, — ответила я.
Директор сделал несколько объявлений, после чего черлидеры начали танцевать под фонограмму. Теперь мы могли свободно перешептываться.
— После нашей свадьбы мы будем путешествовать по миру, — произнесла я.
Джеймс долго не отвечал. Мне показалось, что он не расслышал мои слова. Но после паузы он произнес:
— Мы поедем на поезде?
— Да, а потом на корабле, — добавила я. — В Англию.
— И в Китай.
— И в Африку.
Он отвел локон волос от моего уха:
— Каждый вечер мы будем читать друг другу книги.
Я приложила ладонь к горлу Джеймса и почувствовала, как сильно билось его сердце. Проверив свой пульс, я поняла, что тоже находилась в сильном возбуждении.
— Где мы достанем деньги?
— Я что-нибудь придумаю, — ответил он. — Ради тебя я готов копать канавы.
— А я ради тебя готова скоблить полы.
Когда аплодисменты после танца черлидеров затихли, раздался бой барабанов. Джеймс посмотрел на сцену, где девушки маршировали двумя колоннами. Его внимание было украдено. Мой поклонник убежал с крыльца на зов охотничьего рога. Красивые фигуры привлекали его больше, чем я. Моя рука, обнимая плечи Джеймса, свешивалась над его сердцем. Ладонь белела, как медаль.
Наконец группа черлидеров завершила выступление. Джеймс потянул меня к двери, и когда мы вышли из зала, он забрал мою сумку. Я чувствовала, что ему хотелось перейти на бег. Но мы степенно шли по аллее, боясь привлечь чужое внимание. Подойдя к парковке, он свернул на тротуар, а не к стойке велосипедов.
— У нас будет пешая прогулка? — спросила я.
— Да. У меня сломалась цепь.
Через полквартала мы подошли к остановке, опустили сумки у скамейки и, взявшись за руки, принялись ждать автобус. Мимо нас проезжали другие школьники — на велосипедах и машинах. Некоторые из них махали нам руками и что-то выкрикивали из открытых окон. Кроме нас, на остановке был только старик. Он сидел на скамье и читал газету. Я вздрогнула, когда какая-то машина прогудела серо-белой собаке, которая бежала вдоль сточной канавы. Испуганное животное решило перебраться на другую сторону улицы. Мое сердце сжалось от страха.
— Диггс!
Джеймс помчался к собаке, не обращая внимания на плотный поток машин. Автомобиль завизжал тормозами и остановился лишь в нескольких дюймах от его вытянутых рук.
— Осторожнее, болван!
Глаза Джеймса были дикими от испуга. Он пошатнулся от волны адреналина. Собака виновато проскользнула между его ногами и перебежала на аллею парка. Две другие машины загудели клаксонами. Джеймс глубоко вздохнул и часто заморгал, прогоняя набежавшие слезы. Какой-то водитель опустил оконное стекло.
— Кретин! — крикнул он. — Уйди с дороги!
Джеймс отступил на тротуар, и поток машин продолжил движение.
— Это твоя собака? — спросила я.
Джеймс взял меня за руку:
— Нет. У меня не было собаки.
— А кто такой тогда Диггс?
— Какой еще Диггс?
Он озадаченно посмотрел на меня и затем с улыбкой пожал плечами:
— Я не знаю.
Мимо нас прошла женщина с детской коляской. Надрывный плач ребенка заставил мое сердце сжаться. Увидев, как я поморщилась, Джеймс обнял меня за талию. И во мне что-то расслабилось, будто на нервах развязали шнурок. Рядом с милым я везде чувствовала себя как дома. Мы могли идти куда глаза глядят — нести наши сумки с книгами и быть счастливыми до тех пор, пока смерть не превратит нас в тлен и прах. Взглянув на морщинистые руки старика, сидящего на скамье, — на две ладони, потиравшие друг друга, как влюбленные птицы, — я вдруг подумала, что даже возраст не разлучит меня и Джеймса. Когда эти тела начнут умирать, мы найдем для себя две другие покинутые оболочки.
Подъехал автобус. Джеймс бросил несколько монет в прорезь кассового аппарата, расположенного рядом с креслом водителя. Прижимая к себе сумки, чтобы не задевать пассажиров, мы прошли по узкому проходу в заднюю часть салона, где было много пустых мест. Мне казалось, что у нас начинался медовый месяц и мы уезжали в соседнюю страну на почтовой карете. Я хотела поцеловать Джеймса в губы, но прямо за нами сидели две монахини. Когда он прижался ко мне, одна из них пересела в кресло прямо напротив нас.
