бросил последние слова подчеркнуто строго, заканчивая разговор. Он энергичным шагом направился прямо в павильон для съемок, уверенный, что застанет там и Филиппа, и главного режиссера. Они нужны ему для предстоящего спектакля, который Ниотинский хотел разыграть в киностудии.
Кардинал оказался прав. Съемочный процесс был в самом разгаре. Объяснив подошедшему помощнику, кто он и что ему нужно, Грегор стал ждать. Спустя пару минут к нему подошел Фил и тут же отпрянул, выпучив глаза.
— Вы? Вы! — он возмущенно ткнул в него пальцем. — Я звоню в полицию!
Во второй раз за сегодняшний день кардиналу пришлось, сохраняя спокойствие, попытаться перетянуть на свою сторону человека, который его ненавидел. Он поднял руки ладонями вперед с понимающей полуулыбкой на лице.
— Я пришел помочь найти Дэна.
Филипп фыркнул, зло буравя его взглядом. Естественно, Грегор бы тоже не спешил доверять человеку, который до этого похитил его и пытался убить.
— Я думал, Дэн у вас.
К их паре спешил огромный мужчина с лысиной и в очках. Глаза были скрыты за толстыми стеклами-хамелеонами, отчего он напоминал гигантского богомола.
— Филипп, — властно позвал он, — кто это и что он делает на съемочной площадке без разрешения?
Ниотинский вступил в игру. Изобразив на лице скорбную улыбку, он протянул поддельную визитку доктора-невропатолога Маркуса Чейза.
— Вы отец Дэниэля? — недоуменно хмурясь, спросил «богомол».
— Нет, его дядя. Разыскиваю Дэна и хочу просить о помощи, чтобы обратиться к местной полиции.
Главный режиссер прочистил горло и откашлялся, а потом посмотрел на Фила, словно нуждался в его поддержке. Фил в это время как раз успел придать лицу озабоченное выражение вместо полного ненависти.
— Дэниэля нет на работе два дня. Раз вы здесь, то лучше обратиться в полицию уже сейчас. Парень всегда был пунктуален, когда дело касалось работы, старателен. Пропадать вот так — не в его привычках.
— Я только прилетел и плохо ориентируюсь в городе, поэтому хотел бы просить помощи, если это в ваших силах, — Грегор смущенно улыбнулся и добавил: — Страдаю топографическим кретинизмом и очень плохо ориентируюсь в новых местах.
Главный режиссер задумался, очевидно, выбирая, кого бы отправить с ним, а Ниотинский продолжил:
— Я бы хотел попросить отпустить на пару дней Филиппа. Он близкий друг моего племянника, и мы с ним уже знакомы.
Филипп на это гневно раздул ноздри, на его щеках появились багровые пятна. Он открыл рот, потом закрыл и сжал губы, сдерживая эмоции и, очевидно, готовые вырваться бранные слова в адрес Грегора. Хорошо, что главный режиссер не увидел его гримас, так как в это время смотрел на «дядю Дэниэля».
Кардинал понимал, что Фил ни за что сам не пойдет с ним, поэтому рассчитывал обязать того маленькой хитростью. Разговор с его работодателем позволит парню думать, что он в безопасности. Ниотинский считал, Филипп кое-что скрывает, и именно он поможет найти потомка Фауста, на которого у Грегора были далеко идущие планы. Как и предполагал кардинал-епископ, главный режиссер любезно отпустил друга Дэна с ним, дав отгул на два дня. Филипп хранил молчание до самой машины, лишь его напряженный вид да кулаки выдавали волнение.
Едва они сели в тонированную машину на задние сиденья, Ниотинский, не глядя на парня, проговорил:
— Ты можешь уйти в любой момент. Силой тебя никто удерживать не собирается. Но чтобы найти и спасти Дэниэля, мне нужно знать, кто ты такой. Вернее, что ты такое.
Desine sperare qui hic intras.
Оставь надежду, всяк сюда входящий.
Лилит
Шагнув за порог апартаментов, Дэн вцепился в мои плечи, притягивая к себе. Завладев губами, терзал их, раздвигая и просовывая язык в рот. Неистово целуясь, мы дошли до кровати. Он толкнул меня и навалился сверху. Я довольно застонала и выгнулась ему навстречу. Прошептав «Лилит», Дэн куснул за шею, накрывая своим ароматом: цитруса и сандала. Он отмечал каждый кусочек кожи, целуя и прихватывая зубами.
Я избавила Дэна от свитера, джинсов и белья. Игра в страсть, наконец, увлекла и меня.
— Скажи, что хочешь стоять рядом со мной и быть таким же, как и я, — потребовала я.
— Хочу быть таким же, как и ты.
Юный Фауст с маниакальным блеском в глазах подтянул мои бедра к своим, заставив только удивленно и восхищенно ахнуть. Мой рот тут же был закрыт жестким поцелуем. Поджарое мужское тело придавило к кровати. Мои ноги настойчиво растолкали и забросили на бедра. От предвкушения по телу пробежала сладкая дрожь. Подхватив меня удобнее, Дэн резко вошел. Заглушив поцелуем громкий стон, который вырвался из моего горла.
Вцепившись жадными губами в рот, он протолкнул язык глубже, фактически повторяя им движение бедер. Дэн ускорился, и я ощущала, как с каждым движением внутри все сильнее сворачивался в тугую пружину комок наслаждения. Громче всхлипывала и крепче впивалась когтями в спину.
Наше дыхание давно сбилось, а в мышцах пульсировал приятный жар. Фауст оставлял укусы и засосы на моей шее, более не сдерживаясь. Я почти перешла в свой истинный облик.
Чувствуя, как разрядка в скором времени неминуемо накроет нас обоих, я немного оттолкнула его и, сменив позу, оседлала. Крепко сжав его ногами, стала двигаться все быстрее и быстрее. Мое тело задрожало и выгнулось от нахлынувшего удовольствия. То же самое случилось с Дэном. Он застонал, и на вершине наслаждения я резко полоснула когтями по шее мальчишки. Кровь из артерии окрасила постель, брызнула на мое лицо. Все еще сидя на Дэне верхом, я облизала губы и крикнула:
— Tu ad partem gehennae! Et sicut daemonium oriri! [30]
Тело Фауста обняла темнота, вливаясь в него, просачиваясь через поры.
Утро наступило быстро. Отель впитал следы ночи, попавшие на стены. Белье сменила я. Нагой мальчишка крепко спал, распластавшись поверх одеяла в одной из двух спален моих апартаментов. Коньячные кудри выделялись темным пятном на белой подушке. Ему потребуется некоторое время, чтобы окончательно переродиться. Любопытно, каким станет Дэниэль? Изменения начинались с физической формы, заканчивались душевной. По крайней мере, так говорил Повелитель, а я была склонна верить его опыту. Мне приказано проследить, чтобы переход прошел «как надо».
Я присела на кровать, провела пальцами по гладкой смуглой спине Дэниэля. Полюбовалась лопатками, где с ночи остались глубокие борозды от моих когтей с уже запекшейся кровью. Красиво. Был в мальчике внутренний стальной стержень, который так приятно уничтожать. Хотя я всего лишь слегка согнула
