– Нет, мамочка! – пуще прежнего заголосила Анюта. – Не нужно такое рассказывать.
– А что мне прикажешь говорить? Правда не нравится. Но тут уж ничего поделать не могу. – Неприятный разговор кончился истерикой, и Оля пожалела о своих словах. Однако после объяснения душа словно надорвалась. В голове лишь холодная пустота, в сердце решимость. «Завтра же пойду, – решила она, – больше ждать нечего. Или пан, или пропал!»
Утро выдалось пасмурное, но без дождя, на улице было прохладно. Оля оделась именно так, как и предполагала. Джинсовая юбка и длинная куртка, черный свитерок. Юбку она подпоясала широким, оставшимся от мужа кожаным ремнем. За него и засунула «наган». «Словно пират», – пришло в голову, и она невесело усмехнулась. Парик, из-под платочка лезут на голову черные кудряшки. Она оглядела себя в зеркало. Типичная налетчица! Очки решила надеть в последнюю очередь. Наложила на лицо толстый слой пудры, неизвестно зачем намазала глаза. Револьвер решила взвести сразу.
Она проехала одну остановку на троллейбусе, сошла на Беговой и двинулась по направлению к обменному пункту. Взглянула на часы – начало первого, проследовала мимо «обменника», заглянув в зарешеченное окно: похоже, никого, дошла до угла дома, потом повернула назад. Вдоль обочины стояло несколько пустых автомобилей. Она зашла в обменный пункт. Над окошечком склонился молодой человек, менял рубли на доллары. Оля пристроилась за ним. Молодой человек получил свои двести баксов, сунул купюры и паспорт в карман пиджака и направился к выходу.
– Вы что хотели? – обратилась к Оле кассирша, молоденькая симпатичная девица.
Оля молчала, никак не решаясь на конкретное действие.
– Не задерживайте, дама! – слегка повысила голос кассирша.
Охранник отложил газету и взглянул на Олю.
Нужно решаться!
Вдруг ни с того ни с сего захотелось писать. Оля даже открыла рот от неожиданности. Такого оборота она никак не предполагала. А-а! Была не была! Не делать же прямо здесь лужу! Она выхватила «наган» и направила его на кассиршу.
– Деньги, живо! Полную сумку, только доллары.
Охранник кинул руку под мышку и метнулся к Оле. Она, не целясь, направила револьвер в его сторону и нажала спуск.
Выстрел оказался настолько громким, что у Оли заложило уши. Мгновенное удивление на лице охранника сменилось гримасой ужаса, он схватился за живот и рухнул на пол.
– Деньги!!! – заорала Оля кассирше. – Живо, а то и тебя!..
Та с разинутым ртом, окаменев, таращилась на Олю.
Оля наконец поняла, что не дала пакет. Она сунула его в прорезь окошка и повела дулом. Кассирша схватила пакет и стала судорожно бросать в него пачки денег. Руки ее тряслись, она роняла деньги на пол, пыталась подбирать их, но получалось еще хуже.
«Так она час копаться будет!» – с раздражением подумала Оля. Сейчас она совершенно успокоилась. Выстрел вывел ее из шокового состояния.
– Открой дверь! – приказала она кассирше. Та послушно щелкнула замком. – Ложись на пол!
Кассирша сначала встала на колени, тесная короткая юбка и отсутствие места мешали ей выполнить команду.
– Ну!!! – рявкнула Оля.
Девушка неуклюже скорчилась между сейфом и креслом на колесиках. Юбка задралась, обнажив узенькие черные трусики. Оля машинально усмехнулась. Потом подскочила к открытому сейфу, выгребла все, что там находилось, и бегом кинулась прочь. Пистолет она бросила в сумку.
Возле выхода людей не видно. Изо всех сил стараясь не сбиваться на бег, Оля быстрым шагом пошла в сторону автозаправки. Тут в голову пришла новая мысль. У обочины какой-то парень заводил «Жигули». Оля подняла руку.
– До Белорусского?
– Двадцатник, – коротко сказал парень.
Оля плюхнулась в машину, прижав к себе объемистый пакет.
– На бегах выиграла? – спросил парень, кивнув на пакет.
– Ага, – Оля через силу улыбнулась. До вокзала было всего ничего. Она сунула в ладонь парня несколько смятых купюр и смешалась с толпой. За ней, к удивлению, никто не гнался. Оля прошла к автоматической камере хранения, но вспомнила, что нужно покупать жетоны, и передумала. Вместо этого она спустилась в женский туалет, выстояла очередь, заняла кабинку, сняла платок, парик, стерла с лица макияж, потом подумала и сняла джинсовую куртку и ремень и бросила все в мусорный бак.
Теперь она выглядела как обычно. Из улик при ней только пакет с деньгами и пистолетом. Она купила в киоске большую объемистую сумку из синтетической рогожки, затолкала в нее пакет и направилась к выходу из вокзала.
«Получилось, – пели в ней на разные лады голоса, – получилось!..»
Она кое-как добралась до квартирной двери, трясущимися руками просунула ключ в замочную скважину и почти рухнула у порога. Слава богу, дочери не было дома. Оля почти кинулась на кровать и забылась в тяжелом полусне, то и дело вздрагивая от каждого шороха. Ей казалось, за ней уже пришли. Проспала она часа два. Разбудил ее приход дочери. Ребенок хотел есть. Она наскоро приготовила нехитрый обед и спровадила Аню на улицу. Потом увидела стоявшую возле порога сумку. Достала пакет с деньгами, вывалила их на кровать, автоматически начала считать. Результатом налета стали десять с небольшим тысяч долларов и двенадцать миллионов рублей. От такой суммы закружилась голова. Она собрала деньги в кучу, спрятала их сначала в пианино, потом решила рассовать частями по разным тайникам. И все это время прислушивалась к посторонним звукам.
Вначале она просто боялась тратить деньги, полагая, что номера купюр могут быть сообщены и ее мгновенно вычислят. Однако после долгих размышлений Оля поняла: ее опасения скорее всего стопроцентная чушь. Даже если номера долларовых банкнот и занесены в компьютер, то ничего не стоит продать их с рук, а родными рублями расплачиваться в небольших магазинах, в киосках или на рынках. Деньги тратить все равно придется; первую сотню из награбленной суммы она разменивала трясущимися руками, но ничего страшного не произошло. А дальше пошло-поехало… Оля как с цепи сорвалась. Накупила Анюте шикарной одежды и обуви, приоделась и сама. Появился новый импортный телевизор, видеомагнитофон. Глаза у ребенка заблестели, Аня уже не считалась дочерью побирушки и снисходительно посматривала на детей, одетых хуже, чем она сама.
Оля изнывала от безделья, из дома, кроме как по магазинам, почти никуда не выходила. Целыми днями она сидела, таращась в телевизор, при этом непрерывно жевала то мороженое, то сладкую кукурузу, то чипсы. Она заметно поправилась, но почти не обращала на это внимания. Подобная жизнь оказалась еще хуже, чем скитание по помойкам. Непрерывный липкий страх не отпускал ее. И еще чувство вины. Нет, она не жалела, что ограбила обменный пункт. В конце концов ничего другого ей не оставалась, но она лишила человека жизни, и это не давало ей покоя. Мучительно хотелось знать, не остался ли он жив. Да и вообще Олю тянуло на место преступления, тянуло мучительно и неотвязно, и наконец она не выдержала. От ее дома до Беговой не так уж далеко. Декабрьский день, сырой и промозглый, как нельзя лучше подходил для подобной «экскурсии».
