Она не отвечала.
— Ты разве не слышишь, Гвендолин? — крикнул он. — Положи наконец эту глупую карточку.
«А что за походка, — думала Гвинни, — и фигура!»
— Она такого же роста, как и ты, Тэкс, — прошептала она.
— По мне, она может быть и двумя головами выше! — крикнул он, — Не слы…
Она посмотрела на него:
— Я слышала, — простонала она. — Ты говорил с папой. О тебе и обо мне, очень серьезно!
— Да, совершенно откровенно, глядя прямо в глаза, как мужчина с мужчиной.
— Так, — протянула она, — как мужчина с мужчиной? Это, должно быть, очень скучно. Дай, пожалуйста, зеркальце, Тэкс.
— Гвендолин, — пытался он снова, — я хотел бы тебя просить…
Но она оборвала его.
— Дай зеркало, Тэкс, слышишь?
Он подал ей ручное зеркало. Она снова накрасила себе щеки.
— Скажи, Тэкс, только совершенно искренно, находишь ли ты меня очень красивой? Есть недостатки?
Он повернулся на кровати кругом и нетерпеливо щелкнул языком:
— Тса… Конечно, ты очень красива! — А недостатки? — настаивала она. — Я хочу знать, какие ты находишь во мне недостатки. Никаких? Что надо бы исправить?
— Кое-что, — воскликнул он храбро. — Конечно, я бы всюду кое-что подправил. Ты слишком тонка, Гвендолин. На шее выступают кости. Твои руки — ручки. Ты должна больше есть. От льда ни один человек не поправился, точно так же, как и от сосания пальца. А затем, твоя грудь и спина…
— Чего ты только не скажешь, — смеялась она. — Так ты и там уже смотрел?
— Конечно, — подтвердил он. — При плавании. Тебе бы, в самом деле, следовало бы немного пополнеть, Гвендолин.
— Быть может, ты и прав, — согласилась она. — Сколько, думаешь ты, я должна прибавить?
Он думал, колебался.
— В фунтах я не могу точно сказать. Но грудь, знаешь, вероятно, красива, если заполняет всю ладонь. Не твою, а мою, может быть, даже немного больше. А сзади, ну… вот так…
Он описал в воздухе обеими руками дугу.
Они не шутили, а совершенно обстоятельно обсуждали все эти вопросы.
— Возможно, что ты прав, — заключила она. — Я думаю, Эндри, конечно, значительно полнее.
Она отложила зеркало и снова взяла фотографию.
— Вот видишь, — торжествующе сказал он, — бери с нее пример. — Он продолжал. — Итак, я говорил с твоим отцом, глядя ему прямо в глаза. Он совершенно согласен, ему это подходит: и чем скорее, тем лучше…
Она не отводила глаз от карточки.
— Что ему подходит? — спросила она безучастно.
— Свадьба! — крикнул он. — Мы согласились предоставить решение тебе. Решай, пожалуйста, Гвендолин, лучше всего — сейчас же. Для меня это очень важно, а для твоего отца — еще более. Ты доставишь ему этим огромную радость. Он так буквально и сказал. Сделай ему удовольствие — он этого действительно заслуживает. В конце концов, твоя мать умерла, и он — единственный родитель, который у тебя имеется.
— Ах, — вздохнула она, — об этом я еще и не подумала. Я всегда верила, что у меня их дюжина.
Тэкс наморщил лоб.
— Ты всегда смеешься надо мной! — воскликнул он недовольно. — Ты отлично знаешь, что я этим хотел сказать. Пожалуйста, ответь мне: да.
Она протянула:
— Не думаешь ли ты, что я должна стать немного толще?
— Нет, — решил он, — это вовсе не необходимо. Я уж тебя подкормлю.
— Да, — сказала она, — и тогда ты захочешь меня обнимать. А ты знаешь, Тэкс, что я не могу этого переносить.
— Господи Иисусе! — вскричал он. — Это же пройдет! Позволь мне сначала немного, совсем легко поласкать тебя — ты увидишь, как ты скоро к этому привыкнешь!
— Ты так думаешь Тэкс? — ответила она. — Но ведь ты вот не хочешь, чтобы я ела лед и говорила: увы!
В полном отчаянии он крикнул:
— По-моему, ты можешь день и ночь только то и делать, что стонать «увы», сосать кусочки льда и обсасывать свой палец!
Затем он взял себя в руки. Голос его прозвучал нежно и деликатно:
— Скажи «да», Гвендолин! Ты ведь мне сама сказала, что я нравлюсь тебе больше всех других из молодежи, которую ты знаешь.
Гвинни подтвердила:
— Да, Тэкс, ты нравишься мне больше всех. Именно потому, что ты глуп, я переношу тебя. А ты даже не догадываешься, как невероятно туп ты иногда бываешь. Поэтому мне хочется тебе обещать: если я когда-либо выйду замуж за мужчину, то он будет носить имя Тэкса Дэргема.
— Хорошо, — воскликнул он, — очень хорошо, но скажи же мне, когда…
Она резко перебила его:
— Вовсе не «когда», Тэкс! Довольно уже этих глупостей. Ты никогда больше не заговоришь со мной об этом, пока я тебе не разрешу. Слышишь: никогда больше ни единого слова! Надеюсь, ясно? И ты меня вполне понял?
Он ничего не понимал. Совершенно оробевший, он поник головой и прошептал:
— Да, как хочешь, Гвендолин.
Она легко пошлепала его по руке, почти с нежностью:
— Вот так хорошо, мой мальчик. А теперь ты можешь идти.
Он тотчас же повиновался и встал.
— Подожди еще, Тэкс, — остановила его она. — Можешь ты протелефонировать по моей просьбе? Вызови… — Она подумала: — Вызови Спринг, 6688. Спроси мисс Войланд. Скажи ей, что ты видел ее карточку и нашел ее чрезвычайно красивой…
— Но я же ей не представлен, — возразил он.
— Делай, что я говорю! — воскликнула она.
Он повиновался, взял трубку телефона, стоявшего на ночном столике, вызвал указанный номер. Ему ответил мужской голос. Дэргем спросил мисс Войланд.
— Что? — крикнул он. — Не здесь, говорите вы? Выехала?
Гвинни подскочила на кровати и вырвала у него из рук трубку.
— Здесь Гвинни Брискоу, — крикнула она возбужденно. — Эндри, мисс Войланд, съехала? Когда же? Где она?
— Благодарю вас. В «Plaza». Благодарю, очень благодарю!
Она выпустила трубку и повалилась на подушки. Ее снова охватила жгучая боль: она выгнулась, скрючилась.
Дэргем поудил в миске, нашел последний кусочек льда, всунул его ей в рот. Понемногу она успокоилась.
— Лучше тебе? — спрашивал он.
Она кивнула головой и искала что-то взглядом.
— Где твои цветы? Принеси их сюда!
Он сделал это, подал ей.
Она не взяла цветы.
— Орхидеи! — вздохнула она. — Я их не люблю. Любит ли Эндри? — Она продолжала громче: — Ты должен сейчас же поехать в «Plaza». Передай цветы для мисс Войланд.
— Но, Гвендолин, — протестовал он, — я ведь их для тебя…
Она тряхнула головой:
— Тэкс, Тэкс! И всегда ты должен противоречить! Разве не можешь ты когда-нибудь сделать немедленно, что тебе говорят?
Он собрался идти. Когда он уже был в дверях, она снова окликнула его:
