А ведь она была еще и красоткой, пусть и не пользовалась косметикой, а каштановые волосы намокли от дождя и висели патлами. В свои тридцать шесть она выглядела моложе. И эти зеленые глаза, ясные, открытые, проницательные, прекрасные. Пусть в них и застыл ужас.
Дэн понимал, что увиденное в лаборатории только усилит тревогу женщины, и ругал себя за то, что вел ее туда. Но именно для этого он и позвонил Лауре глубокой ночью. Хотя она не видела мужа шесть лет, вряд ли кто знал его лучше, чем она. А будучи психиатром, она могла понять, какие эксперименты и исследования проводил здесь Дилан Маккэффри. И у Дэна было предчувствие, что он не сможет найти убийцу, да и Мелани тоже, не поняв, чем занимался Дилан Маккэффри.
Лаура следом за ним переступила порог.
Как только они очутились в серой комнате, Дэн пристально наблюдал за лицом Лауры. Отметил изумление, недоумение, неуверенность.
В гараже на два автомобиля ворота заложили кирпичом, превратив в глухую стену. Получилась большая комната без единого окна, совершенно безликая, где не было ни одного предмета, за который мог бы зацепиться глаз. Серый потолок. Серые стены. Флуоресцентные лампы под потолком за серыми пластиковыми панелями. Даже ручки сдвижных дверей стенных шкафов выкрасили в серый цвет. Той же краской покрыли и металлические сетки вентиляционных каналов. Без краски они бы слишком блестели. Во всей комнате Лаура не обнаружила ни единого цветового пятна. В результате создавалось ощущение, что никакая это не комната. А гроб.
Из установленного здесь оборудования наибольшее впечатление производил металлический резервуар, чем-то напоминающий первые установки «Искусственное легкое», но гораздо больших размеров. Цветом он не отличался от стен. От него в пол уходили трубы, а электрический кабель спускался от распределительного щитка на потолке. Передвижная лесенка из трех ступенек обеспечивала доступ к поднятому над уровнем пола входному люку с откинутой крышкой.
Лаура поднялась по ступенькам, заглянула внутрь.
Дэн знал, что она там найдет: черный интерьер, освещаемый слабым светом, попадающим в резервуар через люк. Звуки воды, которая начала плескаться благодаря вибрации, передаваемой от лесенки к стенке. Влажный солевой запах.
— Знаете, что это? — спросил он. Лаура спустилась вниз.
— Конечно. Камера, в которой органы чувств человека перестают поставлять в мозг какую-либо информацию.
— И что он с ней делал?
— Вы хотите сказать, каково ее научное применение?
Дэн кивнул.
— Ну, на несколько футов резервуар заполняется водой… На самом деле берется десятипроцентный водяной раствор сульфата магния, чтобы обеспечить оптимальную подъемную силу. Раствор нагревается До девяноста трех градусов по Фаренгейту, то есть температуры, при которой воздействие гравитации на плавающее тело минимально. Или, в зависимости от природы эксперимента, воду можно нагреть до девяноста восьми градусов, чтобы свести к нулю разницу между температурой тела и воды. Потом субъект…
— Человек… не животное?
Вопрос ее, несомненно, удивил. Дэн Холдейн почувствовал себя необразованной деревенщиной, но Лаура не стала стыдить его, да и в голос ее не прокралось раздражение, так что настроение у него сразу улучшилось.
— Да. Человек. Не животное. Далее, когда вода готова, человек раздевается, входит в камеру, закрывает за собой дверцу и плавает в полной темноте, в полной тишине.
— Зачем?
— Чтобы лишить себя сенсорной подпитки. Ничего не видно. Ничего не слышно. Нет информации, связанной со вкусом, или она минимальна. Самый минимум дает осязание. Нет ощущения веса, места, времени.
— Но зачем кому-то это могло понадобиться?
— Поначалу, когда появились первые подобные резервуары, эти эксперименты проводились для того, чтобы понять, что происходит, когда человек практически лишен возможности получать информацию извне.
— Да? И что же происходило?
— Совсем не то, что ожидали экспериментаторы. Никакой клаустрофобии, никакой паранойи. Короткий момент страха, да, но потом… не такая уж неприятная временная и пространственная дезориентация. Ощущение дискомфорта пропадало через минуту или около того. У некоторых субъектов возникало ощущение, что они не в маленькой камере, а в огромной, бескрайней. При отсутствии внешних источников информации мозг переключается на себя, начинает исследовать совершенно новый мир внутренней информации.
— Галлюцинации?
На какие-то мгновения тревога исчезла. Ее профессиональный интерес к функционированию мозга не вызывал сомнений, и Дэн понимал: если бы она выбрала карьеру учителя, студенты ломились бы на ее лекции и семинары. Она получала удовольствие, объясняя то, что знала сама, делясь своими знаниями.
— Да, иногда и галлюцинации. Но не пугающие или несущие в себе угрозу, ничего такого, чего можно ждать после приема наркотиков. Во многих случаях — яркие и необычайно живые сексуальные фантазии. И практически каждый участник экспериментов сообщал о резкой активизации процесса мышления. Некоторые без помощи карандаша и бумаги решали сложные математические задачи, требующие алгебраических и дифференциальных расчетов. И повторить эти достижения в обычных условиях им не удавалось. Возникло даже психотерапевтическое направление, которое использует камеры отсечения внешних воздействий, чтобы предоставить пациенту возможность максимально сконцентрироваться на исследовании внутреннего мира.
— Судя по вашему тону, вы это не одобряете.
— Не то чтобы не одобряю. Но если вы имеете дело с психологически неуравновешенным индивидуумом, который уже отрывается от реальности, только наполовину контролирует себя… тогда дезориентация, неизбежная в этой камере, практически наверняка приведет к негативным эффектам. Некоторым пациентам необходима максимальная связь с окружающим миром, без этого они не могут существовать. — Лаура пожала плечами. — Но, опять же, возможно, я слишком осторожна, консервативна. В конце концов, эти камеры продаются для использования в частных домах, за последние годы их наверняка продано несколько тысяч, и, конечно, некоторые используются психически неуравновешенными людьми, но я пока не слышала, чтобы у кого-либо из-за такой вот камеры окончательно съехала крыша.
— Должно быть, дорогое удовольствие.
— Камера отсечения внешних воздействий? Безусловно. Но те, что устанавливаются в частных домах… новые игрушки для богатых, знаете ли.
— А с чего у кого-то может возникнуть желание купить такую камеру и установить ее дома?
— Помимо ярких галлюцинаций и активизации процесса мышления, все участники экспериментов сообщали о полном расслаблении и приливе жизненных сил после таких сеансов. После того как вы проведете час в такой камере, волны вашего мозга становятся точно такими же, как у буддийского монаха в состоянии глубокой медитации. Назовите это способом медитировать для ленивых. Не требуется ничему учиться, нет нужды ограничивать себя какими-либо религиозными принципами, залез в камеру, и наступает полное расслабление, которое так приятно после напряженного рабочего дня или недели.
— Но ваш муж использовал камеру не для расслабления.
— Это точно, — согласилась она.
— Тогда для чего она ему понадобилась?
— Я действительно не знаю. — Душевная боль вернулась в ее глаза, отразилась на лице.
— Я думаю, здесь была не только его лаборатория. Я думаю, ваша дочь жила в этой комнате. Я думаю, это была ее тюремная камера. И еще я думаю, что она спала в этом резервуаре каждую ночь, а иногда проводила в нем и сутки.
— Сутки? Нет. Это… невозможно.
— Почему?
— Потенциальный психологический вред, риск…
— Может, вашего мужа этот риск не волновал.
— Но она была его дочерью. Он любил Мелани. В этом я должна отдать ему должное. Он искренне ее любил.
— Мы нашли дневник, в котором ваш муж описывал каждую минуту жизни вашей дочери в течение последних пяти с половиной лет.
Она сощурилась:
— Я хочу его видеть.
