Артем хотел сесть на одно из двух мест впереди, рядом с водителем, но вовремя заметил, что там уже занято. Кто-то сидел, отвернувшись от окна так, что виднелась лишь копна темных спутанных волос. Ладно, хрен с вами, подумал он. Поеду с бабкой, послушаю с утра пораньше концерт по заявкам.
Наконец дверь открылась, издав какой-то странный хлюпающий звук — будто кто носом громко сопли втянул. Толстуха в плаще, кряхтя и охая, протиснулась внутрь, затем туда же нырнул школьник. Последним, сплюнув утреннюю мокроту на асфальт, запрыгнул Артем. Дверца закрылась за ним, как крышка гроба.
В «гробу» было тепло. Несмотря на ранний час, салон машины был почти полон. Окинув сонным взглядом нутро маршрутки в поисках свободных мест, он увидел лишь два. Бабка заняла сиденье впереди, оставив жалкий клочок у окошка, куда еще надо было протиснуться между нею и небритым мужиком. Одно из двух сидений рядом с дверью занял юный меломан, на оставшемся месте устроился Артем. В задней части тихо сидела девица не особо приятной наружности, а совсем в глубине угадывались хмурые лица нескольких мужчин, один из которых явный кавказец. Рассматривать спутников не очень-то хотелось, однако факт оставался фактом — в машине было гораздо теплей, чем на улице. Артем решил, что это пассажиры надышали.
— Зря вы сюда сели, — хихикнул вдруг небритый.
— Почему это зря? — всполошилась бабка. — Не туда едем, что ли? Не по Свердловой?
— Туда-туда, — сказал Артем лениво. Меньше всего ему хотелось слушать маразматический бред очередной заслуженной труженицы комсомольских времен. — У них, мать, маршрут один.
— Да, маршрут один, все доедут, — донеслось глухо с водительского сиденья. Артем глянул мельком на зеркальце заднего вида, которое должно было, как обычно, висеть впереди, над рулем. Обычно в это зеркало пассажиры могут видеть своего водителя… но там не было никакого зеркала.
— Зря, — еще раз крякнул небритый и уронил голову. Правой рукой он держался за поручень. Под желтыми ногтями собрались полоски то ли грязи, то ли ржавчины какой-то бурого цвета.
— Да как же так? — опять засуетилась старуха. Полы идиотского плаща громко шуршали по черной обивке, когда толстый зад нервно ворочался на месте. — Мне на Свердлова надо, на оптовку…
— Спокойно, — сказал Артем, стараясь не думать про зеркальце заднего вида, точнее, про его отсутствие. — Не стоит слушать этого… Он же пьяный в задницу, разит за километр.
От небритого и правда сильно и неприятно пахло, причем не столько алкоголем, сколько… да, с отвращением осознал Артем, от мужика несло мочой. Тем не менее ему стало спокойнее, потому что теперь он и сам понял: ну конечно, дядька просто упился до чертиков, до абсолютной потери вменяемости, вот и несет бред. А то, что зеркала впереди нет, так это же просто объясняется — поломалось, треснуло, вот водитель и убрал.
На плечо капнуло. Артем машинально вытер рукой влагу с куртки. Еще одна крупная темная капля плюхнулась рядом с ним на пол.
Это все ночной дождь, на крыше наверняка небольшая лужица собралась рядом с люком. Вот и протекает. Сотни раз он уже терпел такие неудобства.
«Газель» чуть замедлила ход, стала вроде бы разворачиваться.
— Э, куда? Куда? — Сзади поднялся кавказец в спортивном костюме. — Стой!
— Все нормально, — донеслось спереди.
— Что нормально? Куда едем, а?
— Так короче!
В голосе водителя звучал какой-то странный, необычный акцент. Не такой, как у выходца с гор. Звук «р» был раскатистым, как будто угрожающе рычал пес.
— Куда короче? Мне на следующей выходить… — Горец тупо озирался по сторонам.
Маршрутка остановилась.
— Выходи.
— Не надо, — услышал Артем вдруг испуганный шепот. Девица, сидевшая сзади, смотрела широко распахнутыми, полными ужаса глазами. — Скажите ему, чтобы он этого не делал, я не вынесу больше…
Что за черт, подумал Артем, полная машина идиотов. Вот это поездочка.
Кавказец между тем устремился к дверям. Не дожидаясь, пока те откроются, с яростью пнул их ногой, обутой в фирменную кроссовку.
Нога провалилась внутрь.
Артем почувствовал, как глаза полезли из орбит. Школьник справа испуганно взвизгнул и резко вжался в спинку сиденья, так что затычки-наушники выпали из ушей, и стало слышно тихое дребезжание какой-то попсовой песенки. Раздался женский плач. А еще — еле слышное истеричное хихиканье небритого.
— Что за?.. — Человек, который должен был выйти через остановку, тупо уставился на затянутую в дверь конечность.
Обивка будто стала вдруг жидкой, нога провалилась почти по колено. То, что казалось прежде обычным куском железа, прикрытым для порядка листом фанеры, теперь вязко шевелилось и подрагивало, как желе.
Так было секунду. Потом эта полужидкая масса резко свернулась воронкой. Брызнула кровь, человек завопил.
Красные капли, ошметки кожи и мяса попали на лицо старухе, та подпрыгнула от испуга. И конечно, первое, что она сделала после этого, — оттолкнула вопящего от себя (вслед за ногой в кроваво-черное месиво нырнула и рука несчастного). А потом развернулась и заорала сама.
— Водитель, водитель!
— Не стоит этого делать, — попытался остановить ее Артем, но было поздно.
Старуха потянулась рукой к тому, кого звала. Ладонь коснулась обшивки сиденья — и резко отдернулась. Двух пальцев как не бывало. Женщина громко охнула и обмякла на своем месте, закатив глаза.
Машина набирала ход.
— Дядя, что происходит? — Мальчик с наушниками неожиданно оказался совсем рядом с Артемом, прижался сбоку, как будто искал защиты.
— Если б я знал!
— Никто не знает, — просипел небритый из своего угла.
Под ногами у него на грязном, залитом кровью полу корчился и стонал лишившийся ноги и руки кавказец. Умирающий что-то стонал на родном языке, смуглое прежде лицо превратилось в белую как снег маску. Затем изо рта вырвался поток темной крови, моментально впитавшейся в пол «Газели». Рывок! Обмякшее искалеченное тело по пояс затянуло в жижу. Артем невольно поджал ноги к груди — вдруг зацепит?
Еще рывок. Еще.
— Все нормально, едем дальше, — голос с водительского сиденья.
И они поехали.
Молча.
— Ты как здесь оказался? — спросил у небритого мужика Артем минут пятнадцать спустя, все еще пытаясь прийти в себя. Потом оглянулся: — И вообще, все вы?..
— Как обычно, — пожал плечами человек, сидящий сзади, соседом которого в салоне был бесследно затянутый неизвестно куда и как кавказец. Точнее, попытался пожать, но вышло это у него плохо. Присмотревшись, Артем увидел то, чего в сумраке кабины поначалу не смог заметить, — тело мужчины буквально сливалось в одно целое с разбухшим сиденьем. Спинка липкой мазутоподобной массой обхватывала человека от шеи и ниже, не давая пошевельнуться. Будто смирительная рубашка.