– Какая тебе разница? Договори проклятие и покончим с этим.
– Хочешь сказать, ты отказываешься выполнять условия сделки? – возмутилась я, и он рассмеялся.
– Нет, конечно, нет. Если ты надеешься так увильнуть от исполнения уговора, то ты ужасно глупа. Одну метку я сниму, но ты все равно останешься мне должна. – Он облизан губы. – А как мой фамилиар ты принадлежишь мне.
Колени у меня задрожали от тошнотворной комбинации страха и облегчения; пришлось задержать дыхание, меня чуть не вырвало. Но мне придется выполнить мою часть сделки, прежде чем я узнаю, насколько верно рассчитала: смогу ли я выскользнуть из демонской западни через маленькую дырочку, что зовется выбором.
– Разума сторож, – дрожа, сказала я, – боли носитель, будь мне рабом до скончания дней.
Алгалиарепт довольно хмыкнул. Сжав зубы, я сунула руки в котел. Меня обожгло морозом, руки сразу занемели, и я их выдернула. В ужасе на них уставившись, я ничего особенного, впрочем, не заметила – все те же ногти в красном лаке.
И тут аура Алгалиарепта просочилась в меня глубже, коснувшись моего ци.
У меня глаза на лоб полезли от боли. Я набрала полную грудь воздуха, намереваясь заорать, но не смогла крикнуть. Краем глаза я заметила Кери, зажмурившуюся от воспоминаний. Алгалиарепт ухмылялся над котлом. Разевая рот, я силилась дышать в загустевшем будто масло воздухе. Ноги подкосились, и я упала па четвереньки, больно стукнувшись о бетон. На лицо мне упали волосы; я пыталась удержаться от рвоты. Я не могла дышать. Я думать не могла!
Аура демона меня душила, окутывала мокрым одеялом, сочащимся кислотой. Она одела меня изнутри и снаружи, моя сила оказалась перекрыта его мощью. Он выдавил из меня волю до капли. Сердце мое стукнуло раз, другой. Я сумела сделать вдох, проглотила слюну с едким привкусом рвоты. Кажется, жить буду. Одной своей аурой он меня не убьет. Я смогу!… Смогу…
Дрожа всем телом, я подняла голову; шок проходил, уменьшался до переносимых пределов. Котел исчез куда-то, Кери почти целиком спряталась за надгробием возле Алгалиарепта. Еще вдох, но сквозь ауру демона не ощутила вкуса воздуха. Поползла, но не почувствовала поверхность бетона, царапавшую пальцы. Все онемело. Все было глухо, как ватой окутано.
Все, кроме энергии ближайшей лей-линии. Она звенела высоковольтным проводом ярдах в тридцати от меня. С трудом дыша, я поднялась на ноги и поняла, в остолбенении, что я ее вижу. Я видела все так, словно включила второе зрение – а я его не включала. В животе у меня все перевернулось, когда я увидела, что круг, прежде окрашенный в солнечно-золотистый цвет моей ауры, теперь подернулся чернотой.
Я повернулась к демону: его окружала густая черная аура. Теперь немалая доля этой черноты покрывала мою ауру. Потом взглянула на Кери и едва разглядела ее лицо, с такой густотой лежала на ней аура Алгалиарепта. Ауры, чтобы сопротивляться демонской, у нее не осталось, когда она отдала ему свою душу. Вот на этот момент я все и поставила.
Если моя душа останется при мне, то и аура останется, хоть и под демонской. А где есть душа, там есть свободная воля. В отличие от Керн я смогу сказать «нет». И сейчас я понемногу припоминала, как.
– Освободи ее, – выдавила я. – Я взяла твою чертову ауру. Освободи ее.
– Да пожалуйста, – хохотнул демон, потирая руки. – Ее убийство станет недурным началом твоего обучения. Кери?
Маленькая фигурка выбралась из-за камня: голова высоко поднята, на треугольном личике ужас.
– Керидвен Мерриам Дульчиэйт, – сказал Алгалиарепт. – Я возвращаю тебе душу, прежде чем убить тебя. Скажи спасибо Рэйчел.
Я опешила. Рэйчел? Он всегда звал меня Рэйчел Мариана Морган. Видимо, став фамилиаром, я потеряла право на полное имя. Меня это взбесило.
Кери застонала и пошатнулась. Своим новым зрением я увидела, как с нее спали наложенные Алгалиарептом узы. Тончайший, едва заметный небесно-голубой ободок окружил ее – вернувшаяся душа уже стремилась окутать ее, защитить, – и тут же исчез под тысячелетними напластованиями черноты, которыми демон замарал ее душу, пока она была в его власти. Губы у нее шевелились, но не произносили ни слова. Глаза помутились, она ловила воздух ртом, дыша слишком часто, и я бросилась вперед и успела ее подхватить, с трудом подтащила к своей стороне круга.
Алгалиарепт потянулся к ней. Адреналин плеснул мне в вены, я уронила Кери на землю, подскочила и провела в воздухе линию.
– Ромбус! – крикнула я.
Ключевое слово заклинания. Я три месяца тренировалась ставить круг, не рисуя его на земле.
С силой, выбившей воздух из моих легких, рванулся вверх новый круг, мгновенно отгородивший меня и Кери – круг поменьше внутри первого круга. У него не было физического объекта для фокуса, так что избыток энергии не вернулся в лей-линию, а рванулся в стороны. Демона сдуло к границе большого круга – он с ругательствами спиной впечатался в его стенку, еще не успев оторваться от земли. Со звоном, отдавшимся у меня в костях, первый круг лопнул, и Алгалиарепт шлепнулся на спину. Я согнулась, с трудом переводя дыхание, уперлась руками в коленки. Алгалиарепт ошарашенно моргнул с бетона, а потом a его лицо вползла злобная ухмылка.
– У нас теперь общая аура, любовь моя. Твой круг меня уже не остановит. – Ухмылка расползлась шире. – Сюрприз! – промурлыкал он, вставая и тщательно отряхивая бархатный плащ.
О Господи!… Если его не удержал первый круг, то и второй не удержит. Было у меня такое подозрение…
– Кери?… – прошептала я. – Вставай. Двигать пора. Взгляд Алгалиарепта метнулся мне за спину, на освященную землю, нас окружавшую. У меня напряглись мышцы.
Демон прыгнул. Взвизгнув, я схватила Кери и бросилась назад. Выплеск энергии безвременья из разрушенного круга я едва отметила. Мы рухнули на землю, я внизу, Кери на меня, и из меня вышибло дух. Только я о дыхании не заботилась, я уперлась каблуками, скребя ими по снегу, и отодвинула себя и ее еще подальше. Я тащила ее, чувствуя пальцами жесткую золотую отделку платья, пока мы обе уж точно не оказались на освященной земле.
– Чтоб вам обеим в ад провалиться! – в бешенстве заорал Алгалиарепт с края плиты.
Меня трясло, но хоть дыхание наладилось. Я поднялась, глядя на разъяренного демона.
– Кери! – крикнул он, попытался шагнуть сквозь невидимый барьер и тут же отдернул ногу. Запахло жженым янтарем. – Толкни ее сюда! Или я так зачерню твою душу, что твой бог тебя не примет, сколько ни молись!
Кери застонала, уцепилась за мою ногу и скорчилась, пряча лицо, в попытке противостоять тысячелетней привычке повиноваться. У меня от злости скулы свело. На ее месте могла быть я. И все еще могу на ее месте оказаться.
