можно выйти из положения, проектируя на единице площади не семь, а десять, одиннадцать и больше квартир. Вопрос с жильем стоит очень остро. Мне кажется, тебе следует уделить внимание и ему.
С нетерпением жду твоих решительных действий. Мы не настолько молоды, чтобы откладывать все на потом. Мне скоро исполнится пятьдесят два. Многовато, не так ли? И все же надеюсь, закат моей жизни принесет мне больше удовлетворения, чем ее довольно-таки унылый восход.
Будь уверен в моей искренней преданности!
Собственноручно
Корнелий Юст Силий, сенатор.
23 апреля 821 года со дня основания Рима».
Вителлий сыто рыгнул и провел ладонью по объемистому животу, оглядывая гостей.
В огромном банкетном зале стояли семь групп раскинутых П-образно кушеток, и пиршество шло своим чередом. Новый император повелел и женщинам возлечь вместе с мужчинами, чтобы их писк за отдельным столом не отвлекал никого от еды.
– Роспуск преторианцев – это лучшее, что я когда-либо совершил,- сказал Виттелий, ткнув пальцем в вызвавшего его недовольство патриция.- Не сделай я этого, они протолкнули бы во дворец кого-нибудь своего, а потом возвысили бы его до порфиры.- Он кивнул одному из рабов, и тот поспешно придвинул к нему поросенка.
Ответ патриция был уклончив.
Да, цезарь, твои генералы, несомненно, мудры. Им известно… гм… многое из того, что нам недоступно.- Оппонент помолчал, слизывая мед с пальцев – Однако преторианская гвардия – часть нашего общества, Рим к ней привык. Вителлин нахмурился.
– Ты не совсем беспристрастен, Ремигий, и это не очень-то нравится мне. Девять членов твоей семьи – преторианцы. На этот раз я оставлю твои дерзости без последствий, но впредь, прошу тебя, остерегись ставить свои интересы выше государственных нужд.- Он кивнул своему виночерпию.- Наполни чашу Ремигия, Лин. Ему необходимо забыться.
Возлежащий рядом сенатор поморщился и брюзгливо сказал:
– И все же беспокойство Ремигия довольно резонно. Римляне никак не слывут большими любителями перемен, и потому…
Вителлий прервал его жестом.
– Фабриций, с этим покончено. Тут нечего обсуждать.- Он обратился к ожидающим распоряжений рабам.- Помогите мне встать. Мой желудок уже полон, и его следует облегчить для нового блюда.- Император посмотрел на гостей.- Нас ожидают павлиньи языки, бычьи мозги и рыбья икра. Я сам сочинил это блюдо. Но еще не вполне им доволен. И потому с удовольствием приму все дельные замечания.- Глубокомысленно подвигав бровями, Виттелий покинул свое ложе и в сопровождении двух слуг отправился в туалетную комнату.
Ремигий взглянул на Фабриция.
– Он пожалеет о своей опрометчивости. Преторианцы такого не спустят.
– Да уж,- вздохнул Фабриций.- Есть новости из Египта?
– Поговори с Юстом Силием. Ему, похоже, известно все.- Ремигий уставился невидящим взгляд стол, с которого убирали еду.- Сколько еще ожидается перемен?
– Четыре,- ответил Фабриций.- До развлечений. А после нас ждет еще ужин. Совсем как в прежние времена. Если не считать того, что воду со льдом подавать почти перестали.- Он понизил голос и оглянулся, словно даже такое невинное упоминание о Нероне могло дорого ему обойтись.- Мы попросту лопнем, если все это продолжится.
Ремигий деланно рассмеялся.
– В этом году мы ходим под третьим цезарем, не считая Пизона. Все, что нам надо уметь, это держаться за кресла. Императоры приходят и уходят, а сенат остается.
Стоящий позади него раб подался вперед.
– Придержи язык,- буркнул Фабриций, наблюдая, как перед ним ставят новое блюдо.- Восхитительно! – вскричал он, с показным аппетитом принимаясь за еду.
Вителлию пришлось основательно пощекотать себе глотку гусиными перьями, прежде чем он ощутил в себе готовность вернуться к прерванной трапезе. Рабы подали ему мокрое полотенце, император вытер лицо и руки, потом поправил неряшливо обвисшую тогу и, выйдя из туалетной комнаты в холл, с большим удивлением воззрился на стоящего там человека.
– А, Сен-Жермен, это ты? Ну, как тебе нравится угощение?
Сен-Жермен поклонился.
– Уверен, что оно выше всяких похвал. Однако сам я его не пробовал, ибо на людях не ем. На моей Родине процесс принятия пищи считается делом интимным, а потому я прошу меня извинить.
Одетый в тунику из черного шелка, с серебряным талисманом, инкрустированным черным янтарем и рубинами, он смотрелся очень изысканно, но подвыпившему Виттелию на чью-либо изысканность было плевать. Император нахмурился.
– На приеме у цезаря ты мог бы и не проявлять такую щепетильность.
– Ах, государь, тут одна лишь загвоздка. Я не римлянин, а ты – не мой господин.- Сен-Жермен произнес это самым почтительным тоном, однако счел нужным прибавить.- Но уже одно приглашение на столь пышное празднество для меня великая честь.
Вителлин смягчился.
– Учитывая все, что ты делаешь для меня, и твои прошлые заслуги перед…- он запнулся,- перед римским народом, твое пребывание здесь вполне обоснованно. И если бы ты еще мог подсказать мне, что делать с рыбьей икрой… Да где же вино? – рассердился вдруг цезарь.
Один из рабов уже бежал из банкетного зала с тяжелой серебряной чашей в руках.
– Отлично.- Вителлий сделал жадный глоток, и его раскрасневшееся лицо мгновенно побагровело.- Не знаю, как мне с тобой теперь быть. Мне не нравится твой отказ попробовать мое блюдо.
– Мои привычки, без сомнения, кажутся тебе странными, государь, но как римлянин ты должен знать, что традиции должны почитаться.- Сен-Жермен решил, что ему не нравится этот полный хромой человек в измятой, неряшливой тоге.- Ты ведь и сам посвящаешь сегодняшний пир старине.
Банкет, как это было объявлено, давался в честь памяти Ромула и Рема, легендарных основателей Рима.
– Что ж,- отозвался Вителлий, глубокомысленно качнув головой,- традиции… да… римлянам свойственно чтить свои корни.
«Сейчас тебе следовало бы не чтить свои корни, а укреплять ножки своего шаткого трона»,- подумалось Сен-Жермену, но вслух он сказал другое:
– Счастлив властитель, управляющий таким великим народом. Сенат ждет от тебя многого, государь.
Вителлий лишь фыркнул, задетый упоминанием о сенате, ему вдруг захотелось как-нибудь осадить лощеного чужестранца
– Я слышал, ты чинишь орган. Когда наконец он будет готов?
Сен-Жермен вежливо улыбнулся.
– Скорее всего, месяца через два. И плюс к тому неделя-другая уйдет на настройку.- Если ему и не пришелся по вкусу вопрос, низводящий его до уровня простого ремесленника, то он ничем этого не показал.- Ты хочешь осмотреть инструмент, августейший?
