— Как красиво. За окнами — белый снег. В доме — пылающий огонь. Пока я не встретила тебя, камины я видела только в фильмах.
— Все для вас, миледи.
— Я благодарю вас, сэр, — в тон мне ответила она. — А где Уилл с Магдой?
— Уилл любит читать в постели. У Магды что-то спина побаливает. Тоже решила лечь пораньше.
Я слукавил. Я сам попросил Уилла и Магду не выходить в гостиную. Вдруг этот вечер станет для меня решающим?
— А тишина какая, — сказала Линди. — Даже не верится. В Нью-Йорке и ночью не бывает по-настоящему тихо.
Она забралась на диван с ногами, встала на колени и выглянула в окно.
— И никаких фонарей. Каждую звездочку на небе видно. Посмотри!
Я тоже повернулся и оказался совсем рядом с ней.
— Я бы поселился среди такой красоты и не тосковал по городу… Линди?
— Что?
— А ты действительно больше не чувствуешь ненависти ко мне?
— Ты-то сам как думаешь? — вопросом ответила она, продолжая глядеть на звезды.
— Я думаю, твоя ненависть прошла. А ты была бы счастлива, если бы навсегда осталась жить со мною?
Как уже не раз бывало, я затаил дыхание, ожидая ее ответа.
— В чем-то я гораздо счастливее себя прежней. До этого моя жизнь была ежедневной борьбой. Отец никогда обо мне не заботился. Ты удивился, что нам отключали свет. Это не самое страшное. Хуже, когда ты ходишь по соседям и просишь у них либо еду, либо деньги на еду. Когда я подросла, один из учителей в школе сказал, что у меня есть единственный способ выбраться из этой кошмарной жизни — образование. И тогда я стала не просто хорошо учиться. Учеба заменила мне все. Я боролась за муниципальную стипендию и добилась ее.
— Но ведь ты очень способная, Линди.
— В моем положении способностей было недостаточно. Требовалась усидчивость. Я без сожаления жертвовала развлечениями. А здесь я впервые играю. Просто играю, как все дети.
Я улыбнулся. Огонь в камине добрался до полена, охватил его со всех сторон. Значит, костер сложен правильно.
— Так ты счастлива?
— Очень счастлива. Если бы не…
— Если бы — что? Ты же знаешь, Линди: тебе достаточно попросить, и ты получишь все, что хочешь.
Она глядела куда-то вдаль. Может, на звезду, может — просто в темноту.
— К сожалению, не все. Я часто думаю об отце, и до сих пор не знаю, как он. Поначалу я была очень зла на него. Считала, что он продал меня в рабство, потом злость прошла. Знаешь, Адриан, он не такой уж плохой человек… если бы не наркотики. Он болен. Я знаю, что не могу его вылечить. Но мне удавалось хоть как-то заботиться о нем. Ты, конечно же, скажешь, что глупо заботиться о том, кто мог продать тебя за щепотку зелья. Кто схватил свой чертов героин и ушел не оглянувшись. Но все равно я о нем беспокоюсь.
— Почему же глупо? Родители бывают разные. Даже если они тебя не любят…
Теперь Линди глядела на огонь. Я тоже стал смотреть, как он неторопливо пожирает полено.
— Адриан, я по-настоящему счастлива здесь. Только… только хотела бы убедиться, что с отцом все более или менее в порядке.
Неужели ее поведение — умело разыгранный спектакль? Может, она преодолевает отвращение ко мне, чтобы добиться от меня чего-то дорогостоящего? Например, устройства ее папаши в хорошую клинику, где его попытаются избавить от тяги к героину?
Я вспомнил наше катание на санках, то, как крепко она прижималась ко мне. Не верю, чтобы и это было частью шоу. И все равно у меня от сомнений заболела голова.
— Если бы я могла хоть на несколько минут увидеть отца…
— Тогда ты осталась бы здесь, со мной?
— Хотела бы остаться. Только бы…
— Ты можешь его увидеть. Подожди.
Я ушел, чувствуя на спине ее взгляд. Входная дверь, как всегда, осталась незапертой. Думаю, Линди это заметила. Она могла уйти прямо сейчас. Скрыться в темноте, и я бы не стал возвращать ее назад. Но она этого не сделает. Она сказала, что счастлива со мной. Она готова и дальше оставаться в этом доме, однако ей нужно время от времени видеть отца. Наверное, если она увидит его вместе с его наркотой, вполне довольного жизнью, это успокоит ее. Я понимал чувства Линды. Смотреть на своего отца я мог по нескольку раз в день — достаточно включить телевизор. Пусть она посмотрит на своего.
Я вернулся с ведьминым зеркалом. Линди все так же сидела на диване.
— Что это? — удивилась она, увидев у меня зеркало.
Линди оглядела серебряную оправу, затем повернула зеркало стеклом к себе.
— Это волшебное зеркало, — сказал я. — Заколдованное. Глядя в него, ты можешь увидеть любого человека, где бы он ни находился.
— Хорошая шутка.
— Это не шутка.
Я забрал у нее зеркало и, держа перед собой, произнес:
— Хочу видеть Уилла.
В то же мгновение мое уродливое лицо исчезло, и мы увидели Уилла. Он действительно лежал в постели и читал книгу. В комнате не было света, кроме лунного, но Уиллу было все равно.
Я вернул зеркало Линде. Она недоверчиво поглядела на свое отражение и хихикнула.
— Значит, это не шутка? И я тоже могу попросить зеркало показать мне того, кого захочу?
Я едва успел кивнуть, как она сказала:
— Хочу увидеть… Слоан Хаген.
Поймав мой вопросительный взгляд, Линди пояснила:
— Помнишь, я тебе рассказывала про эту злую и капризную девицу? Она еще устроила Кайлу скандал из-за розы.
В зеркале появились очертания комнаты Слоан. Сама Слоан сидела перед туалетным столиком и тоже смотрелась в зеркало, выдавливая прыщик. Прыщик был большой, из него выползала противная белая слизь.
— Ого! — засмеялся я, глядя на панически испуганную Слоан.
Линди тоже рассмеялась.
— Не повезло красавице… На кого бы мне еще посмотреть?
Я замер. Вдруг ей захочется взглянуть на Кайла Кингсбери? Она же говорила, что влюбилась в него по уши. И каково ей будет увидеть в зеркале мою звериную физиономию?
— Ты сказала, что хочешь увидеть отца. Развлекаться с зеркалом мы можем и потом. Если хочешь, увидишь даже президента. Я однажды застал его в туалете Овального кабинета.
— Оказывается, ты представляешь угрозу для национальной безопасности, — засмеялась Линди. — Хорошо, президент от нас никуда не денется. Но сначала, — она заглянула в зеркало, — я хочу видеть своего отца.
И вновь изображение поменялось. Мы увидели темный и грязный нью-йоркский перекресток. Возле стены дома лежал какой-то человек, бесцветный, как любой другой бездомный Нью-Йорка. Зеркало показало его ближе. Человек кашлял и дрожал от холода. Ему было очень плохо. Я с трудом узнал в нем отца Линды.
— Боже мой! — всхлипывала Линди. — Что с ним? И он хвастался, что прекрасно проживет без меня!
