Я уже совсем ничего не понимаю, но кое-что любопытно.
– Так, – начала я, – то есть выбор сделал зверь, а Сонхейда это не радует, да?
– Вас только это интересует? – внезапно Арида сорвалась на рык.
– Нет, – честно призналась я, – меня еще очень интересует, что такого страшного находится в башне, куда пытался уволочь меня ваш местный альфа-монстр.
Судя по взгляду, Арида не знала.
– Так, значит, зверь? – продолжила я.
– Да, – тихо ответила хищница.
– Так, – продолжаем разговор, – а если его зверь от меня откажется, Сонхейд меня отпустит?
Вопрос ребром, так сказать. Но что еще остается в моем положении. А смотрительница глядит на меня потрясенно, чтобы выдать:
– Такого практически никогда не происходит.
– Практически? – зацепилась я за слово.
Арида попыталась улизнуть от ответа, просто оставив меня наедине с обедом, но я, уцепившись за ее руку, потребовала:
– Как мне достать сонхейдовского зверя? Где он вообще?!
К сожалению, мы уже не были наедине, и от двери раздалось:
– Во мне.
– Нехорошо жрать животных, – почему-то сказала я.
Арида мгновенно ушла, Сонхейд прошел, сел на свое место и вдруг спросил:
– Ты вегетарианка?
– Нет, – пробормотала удивленно.
– К чему пассаж про животных? – спросил он.
Я поправила цветастое платье, исподлобья угрюмо посмотрела на альфу и задала свой вопрос:
– А к чему ваше заявление, что «Зверь во мне»?
– Это была констатация факта, – последовал ответ.
– Жрать животных плохо, – подвела я итог беседе.
И потянулась к тарелке, чтобы, наложив себе салат, молча приступить к обеду, все пытаясь понять суть происходящего.
Итак, меня похитили, инсценировав мою смерть. Это приемлемо. Меня притащили в фэнтезийный мир и на мне женились. Это неприемлемо. Сам Сонхейд меня отпустить не может, но может его зверь – это уже любопытно.
Вопрос – как бы мне пообщаться со зверем?
Пока задумчиво жевала, вспоминала сказанное Аридой, особенно ее заявление, что они оборотни. А оборотень – это человек-волк, и если предположить, что волк и есть тот самый зверь, тогда заявление Сонхейда имеет смысл.
Дожевав, посмотрела на лорда и вздрогнула от неожиданности – Сонхейд не ел, сэр маньяк пристально смотрел на меня немигающим проницательным взором.
– Вопрос, – загнав страх поглубже, начала я, – как я могу поговорить с вашим зверем?
– На тему? – хмуро поинтересовался Сонхейд.
– На тему его ошибочного выбора, – честно ответила я.
На тонких губах появилась странная улыбка. И мне как-то нехорошо стало от чуть мечтательного выражения на лице монстра и стало только хуже, когда лорд озвучил:
– Зверь не выносит жилье, одежду, светлое время суток. Исключи все составляющие и, возможно…
– То есть я голая ночью в лесу? – обобщила сказанное.
Мечтательное выражение на лице Сонхейда стало значительно заметнее.
– Нет! – воскликнула я.
– Да, – чуть насмешливо ответил лорд.
У меня аппетит пропал напрочь, Сонхейд же принялся есть, скрывая в уголках рта полную предвкушения довольную ухмылку.
– А другие способы пообщаться с вашим зверем имеются? – возвращаясь к обеду, спросила я.
Лорд промолчал.
– Знаете, – терзая вилкой маленькую помидорку, начала я, – это и в ваших интересах тоже. В конце концов, избавитесь от меня…
Запнулась, поймав его пристальный немигающий взгляд. И как-то совершенно неожиданно Сонхейд произнес:
– Избавиться от вас, Ким? А почему вы решили, что это является моим желанием?
– Да вы же ненавидите меня!
– Ненавижу? – переспросил монстр.
Я, отставив тарелку, скрестила руки на груди.
– Ким, – обманчиво мягкий голос, – почему вы решили, что я ненавижу вас?
Не сдержавшись, прошипела:
– Вы меня унижаете!
– Я?! – изумленно переспросил Сонхейд.
– Вы! – обвиняюще воскликнула я. – Вы… постоянно!
Почувствовала, как спазм сжал горло, и умолкла, стараясь сдержать слезы. Сонхейд молчал, но уже не ел. Я тоже есть не могла.
– Ким… – глухой голос с прорывающимся рычанием. Я вскинула голову, и едва наши глаза встретились, лорд продолжил: – Так унизительно быть моей женой?
И свет в глазах внезапно стал ярче.
– Унизительно, что при заключении брака мое мнение не учитывалось. – Я старалась говорить спокойно, но почему-то его глаза меня сейчас пугали и сильно.
Откинувшись на спинку стула, лорд скрестил руки на груди и теперь пристально смотрел на меня, пристально и как-то жутко.
– Ким, – голос стал обволакивающим, как жар летнего дня перед грозой, но в том-то и дело, что где-то вдалеке рык прорывался, – ты дала согласие.
– Что?! – мой крик, наверное, огласил весь дом.
Губы Сонхейда искривила ухмылка, и он повторил:
– Ты дала согласие, Ким. – Еще одна улыбка, на этот раз загадочная, и спокойное объяснение: – Твое тело приняло меня, твоя страсть была ответом моему желанию, и потому ты – моя леди.
Я вспомнила утро. Мой поцелуй, его замешательство… И покраснела.
– Так, – стараюсь сдержать смущение, – хорошо… допустим, я переспала с… монстром. Хорошо, я виновата, признаю свою вину, готова понести наказание. Давайте вы мне сейчас это самое наказание озвучите, а что касается этого нелепого брака…
– Ким, – оборвал меня Сонхейд, – давай ты сейчас будешь есть, в противном случае я займусь тем, чего от меня в данный конкретный момент требует не зверь, но тоже весьма важная часть собственно меня.
И голодный, очень голодный, крайне красноречивый взгляд монстра.
В дальнейшем я ела молча, лорд оборотень, он же маньяк, так же. А едва я допила чай, Сонхейд поднялся, обошел стол и нагнулся, чтобы поднять меня на руки…
Дальше случилось странное – он просто наклонился, и вдруг его губы накрыли мои… Так пронзительно-нежно и с каким-то странным затаенным чувством…
Только на миг.
В следующее мгновение лорд вздрогнул, рыкнул, словно на самого себя, и поцелуй стал властным, почти жестоким. Я отвернулась, вырываясь из плена его губ. Он подхватил на руки и понес наверх, снова в спальню. Я сжалась, предчувствуя худшее, но, подняв меня на третий этаж, Сонхейд лишь уложил на постель, укрыл, затем повернулся и молча вышел.
Дверь была плотно закрыта, а потом я услышала почти вой – тихий, полный отчаяния, и следом гневный рык. Больше не слышала ничего. Долгое время лежала молча, пытаясь понять, что произошло, а потом как-то незаметно для себя просто заснула.
* * *
Пробуждение было закономерным – зов природы называется. Я немного полежала, не желая вставать. Привычка с детства – зимой тетя топила плохо, дом промерзал до основания, и вставать по ночам было удовольствием не из приятных. Даже не знаю, почему вдруг снова вернулось это чувство беззащитности и зависимости, преследовавшее с тех пор, как погибли родители.
