— Да, — сказал он, — да, я хочу. Ну, давай же, вставай. Ты заболеешь, если долго будешь тут лежать.
Она взяла его протянутую руку, но не поднялась:
— Правда?
Симон улыбнулся и покивал головой. Он никак не мог понять, как он мог предположить, что уйдет от нее.
Нечего делать.
— Да, конечно, — сказал он и помог ей подняться на ноги.
Анна — Грета крепко держалась за его руку. Свет фонаря становился все слабее, пока наконец совсем не погас.
Держась за руки, они вышли из леса, и Симон сказал:
— Я хочу все знать.
Анна — Грета пожала его ладонь:
— Я расскажу тебе.
Когда они пришли домой к Анне — Грете и сели, они все еще испытывали неловкость, нерешительно поглядывая друг на друга и улыбаясь.
Как подростки, подумал Симон. Подростки на родительском диване. Подростки, оставшиеся одни дома.
Правда, вполне может быть, что современные подростки так себя не ведут. Симон встал и принес бутылку вина, чтобы немножко разрядить атмосферу.
Неужели всего три дня назад они занимались любовью?
Пробка сидела настолько прочно, что он никак не мог вытащить ее. Анна — Грета встала, зажала бутылку между коленями и выдернула пробку. Чтобы как — то утешить Симона, она пробормотала:
— Слишком крепко она была запечатана.
Симон сел на диван:
— Да.
Анна — Грета разлила вино, они сделали по глотку. Симон вздохнул от удовольствия. Он смаковал приятный, необычный вкус. В последнее время они пили вино нечасто. Он внимательно посмотрел на Анну — Грету.
Анна — Грета поставила бокал и сложила руки на коленях:
— С чего мне начать?
— С моего вопроса. Почему народ отсюда не переезжает на материк? И что ты имела в виду, говоря, что не рассказывала ради моего же блага?
Анна — Грета подняла руку, приказывая ему замолчать. Она подняла свой бокал, отпила вина.
— В принципе, это один и тот же вопрос, — сказала она медленно, — я не говорила тебе, потому что не хотела, чтобы ты уезжал, — Анна — Грета бросила взгляд на море, — но это уже произошло, уйти ты теперь не можешь.
Симон нагнул голову набок:
— Как я уже сказал, я никуда не собираюсь уезжать. Тебе не надо запугивать меня, чтобы я остался.
Анна — Грета слегка улыбнулась, но тут же стала серьезной:
— Даже если мы покинем остров, оно найдет нас. То есть существует риск, что оно найдет нас.
— Оно? — перебил ее Симон. — Кого ты имеешь в виду, говоря «оно»?
— Море. Оно находит нас и забирает. Где бы мы ни были.
Симон недоверчиво покачал головой:
— Но ты же ездила в Нортелье и в Стокгольм. Мы с тобой ездили на пароме в Финляндию. И все было нормально.
— Но ведь ты собирался сплавать на Майорку. И я сказала «нет».
— Какая — то бессмыслица, — сказал Симон, — ты что, хочешь сказать, что море влияет на нас? Ерунда какая — то.
— Нет, ему не нужно влиять на нас, — ответила Анна — Грета, — оно одно во всем мире. Оно связано со всем. Море. Вода. Она есть везде.
Симон сделал большой глоток. Держа бокал в руке, он понял, что все в основном состоит из воды. Да, вода связана между собой — реки, ручьи, водохранилища. Вода повсюду.
Да, это правда… действительно, вода — повсюду.
— Но что ты имеешь в виду, говоря, что оно нас забирает?
— Мы можем утонуть где угодно. В маленьком ручье. В бассейне. В ванне. — Симон нахмурился, но Анна — Грета не дала ему сказать. — Я не понимаю, как это происходит. Но те люди, которые принадлежат Думаре и пытаются уехать, рано или поздно тонут. А те, кто остается, выживают.
Симон положил руку на руку Анны — Греты:
— Это звучит немного странно и даже смешно, уж прости…
— Не важно, как это звучит. Мы это знаем. И ты теперь это тоже знаешь. И мы с этим живем. И умрем с этим знанием.
Симон сложил руки на груди и откинулся на спинку дивана. Слишком многое ему пришлось услышать. Вопросов было много, но больше сегодня он не хотел ничего слушать. На сегодня довольно. Хватит.
Он закрыл глаза и попытался представить то, что она только что рассказала. Рыбаки, которые заключили пакт с морем…
Он почмокал языком и вспомнил привкус воды из колодца — соленый, морской. Того вкуса на его языке уже не было, теперь он чувствовал привкус вина. Не поднимая глаз, он спросил:
— Скажи, а я теперь тоже привязан к Думаре?
— Может быть. Но это знаешь только ты.
— Откуда? Как мне узнать?
— Ты уже знаешь.
Симон медленно кивнул. Он вспомнил, как лежал тогда на дне моря. Да, он тоже, как и они, принадлежал морю. Наверное, уже давно.
— Кое — что случилось, — сказала Анна — Грета. — Мы сегодня говорили на встрече о Сигрид. Мы знаем, что такого никогда не было раньше. Чтобы кто — то… возвращался обратно. А Сигрид — вернулась.
— Она же была мертвая. Что значит «она вернулась»?
— Да, но все же. Раньше такого никогда не бывало.
— И что это значит?
Анна — Грета похлопала его по коленке:
— Вот это мы и собирались обсудить. Но нам помешали.
Симон зевнул. Он попытался было сформулировать следующий вопрос, но Анна — Грета опередила его:
— Я хочу задать тебе один вопрос.
Симон опять зевнул и помахал рукой перед ртом, как бы показывая, что, вообще — то, он не хотел зевать, просто никак не мог удержаться.
Анна — Грета села на диван и обняла его. Затем она посмотрела ему прямо в глаза и спросила:
— Ты женишься на мне?
Симон, как ни старался, не смог сдержать еще один зевок. Он поднял руки и с трудом выговорил:
— Все. Больше не могу. Об этом мы поговорим завтра.
На что ты смотришь? Что ты видишь?
Андерс проснулся от незнакомого запаха и непривычных звуков. Пахло кофе, а на кухне кто — то ходил, выдвигал ящики и открывал шкафы. Он остался в постели, сделав вид, что все в порядке. Как прекрасно: на кухне кто — то варит кофе и готовит завтрак. Он сложил руки на животе и посмотрел в окно. На голубом небе облака, середина октября, холодный день.
Сесилия готовит завтрак. Майя сидит на кухне и играет во что — то. Он лежит в постели Майи.
Дальше воображение работать отказывалось. Андерс посмотрел на свои пальцы — грязные ногти, кутикула вся черная. Он нагнулся, достал из — под кровати бутылку разбавленного вина и сделал глоток. Надо вернуться к реальности.
Ночное волнение улеглось. Рассказы Элин о Хенрике и Бьерне звучали достаточно пугающе ночью, но теперь, при свете дня, они не имели никакого значения. Андерс выбрался из постели. Пол под босыми ногами был холодный, почти ледяной, и он надел носки и футболку, натянул джинсы и пошел на кухню.
