Линкольн Чайлд - Реликварий

Фрок удивленно посмотрел на лейтенанта. Хорлокер презрительно фыркнул:

– Пендергаст? Не нравится мне этот человек, и методы его работы мне никогда не нравились. Это дело – вне его юрисдикции. И, честно говоря, если он решил отправиться вниз в одиночку, это его проблема. Не исключено, что он уже сам стал историей. У нас достаточно огневой мощи, чтобы поступать так, как мы должны поступать.

Уокси яростно закивал головой.

Д’Агосту по-прежнему терзали сомнения.

– Во всяком случае, я бы предложил воздержаться от действий, пока мы не получим известий от Пендергаста, – сказал он.

– Воздержаться? – с сарказмом спросил Хорлокер, оглядывая присутствующих. – Мы, д’Агоста, не можем одновременно смотреть в разные стороны. Ты что, не слышал меня? Мэр визжит, требуя действий. Он не желает воздержания. У нас больше не осталось времени. – Он обернулся к адъютанту: – Соедини меня с кабинетом мэра. И отыщи Джека Мастерса.

– Лично я, – вмешался Фрок, – разделяю точку зрения лейтенанта д’Агосты. Нам не следует проявлять чрезмерную стремительность…

– Решение принято, Фрок! – Хорлокер посмотрел на расстеленную на столе карту.

Фрок побагровел. Он развернул кресло и покатился к дверям.

– Я собираюсь сделать тур по музею, – сказал он, ни к кому не обращаясь. – Как мне представляется, полезность моего пребывания в этом месте себя исчерпала.

Марго начала подниматься, но д’Агоста молча положил ладонь ей на запястье. Она горестно смотрела, как закрывается дверь. Фрок был провидцем, он был одним из тех немногих, кто повлиял на выбор ее жизненного пути. И теперь ей было его нестерпимо жалко. Великий ученый, который слишком глубоко погряз в своих собственных теориях. Насколько было бы лучше, если бы ему позволили мирно наслаждаться заслуженным отдыхом.

П ендергаст стоял на узеньких мостках, наблюдая, как в четырех футах под его ногами густым потоком текут сточные воды. Сквозь очки ночного видения поток казался зеленоватым и нереальным. Концентрация метана, судя по запаху, становилась опасной, и агент ФБР время от времени извлекал из-за пазухи раструб портативного кислородного баллона, чтобы сделать глубокий вдох.

Мостки были усыпаны полусгнившими обрывками бумаги и прочим мусором, прилипшим к металлическим перекладинам во время последнего ливня. При каждом шаге нога погружалась в толстый слой покрывающей мостки ржавчины. Он двигался быстро, внимательно осматривая осклизлые стены в поисках толстой металлической двери, за которой открывался последний спуск в Тоннели Астора. Через каждые двадцать шагов Пендергаст вынимал из кармана баллон и напылял на стены два пятна. Пятна, невидимые невооруженному глазу, ярко сияли белизной в приборе ночного видения, работающем в инфракрасном диапазоне. Эти значки должны помочь ему найти обратную дорогу. Особенно в том случае, если придется – не важно, по какой причине – торопиться.

Наконец Пендергаст увидел едва заметные очертания металлической двери с заклепками по краям, покрытой коркой кальцита и окислов. В петлях висел массивный замок, превратившийся от времени в бесформенный комок металла. Пендергаст порылся в кармане и извлек из него небольшой приборчик. Канализационный коллектор огласился визгом скоростной алмазной пилы, брызнули искры и замок упал на мостки. Пендергаст изучил дверные петли и при помощи все той же пилы сделал в каждой из них узкую прорезь. Затем он ухватился за панель пальцами и резко рванул ее на себя. Послышался скрип, и дверь, вывалившись вперед, ударилась о край мостков и плюхнулась в поток нечистот, подняв изрядное количество брызг. В стене открылась ведущая в неизведанные глубины темная дыра. Пендергаст переключил прибор ночного видения на инфракрасный диапазон и пристально вгляделся в глубину, стряхивая пыль с латексовых перчаток. Ничего.

Он спустил в темную глубину тонкий кевларовый трос, закрепив его конец за металлический брус, затем извлек из вещевого мешка обвязку из нейлоновой стропы, втиснулся в нее и, закрепив на тросе карабин, шагнул в колодец.

Вскоре его башмаки коснулись мягкой податливой поверхности. Пендергаст отстегнул обвязку с карабином и, спрятав их в мешок, огляделся. В тоннеле было настолько жарко, что изображение в приборе ночного видения пылало нестерпимой белизной. Он отрегулировал прибор, и вскоре его взору предстало бледно-зеленое монохроматическое пространство.

Он стоял в длинном тоннеле. Слой грязи под ногами был не менее шести дюймов. Грязь по своей консистенции напоминала тавот. Пендергаст распахнул куртку и сверился со схемой. Далее по тоннелю, примерно в четверти мили отсюда, судя по всему, находились остатки Хрустального павильона – частного зала ожидания под давным-давно забытым отелем «Никербокер», некогда возвышавшимся на углу Пятой авеню и Южной улицы Центрального парка. Хрустальный павильон был самым большим из всех частных залов ожидания. Размерами он значительно превосходил помещения под «Уолдорф» и особняками на Пятой авеню. Если на Чердаке дьявола существует какое-то поселение, то в Хрустальном павильоне обязательно должны обнаружиться его следы.

Пендергаст осторожно двинулся по тоннелю. От запаха метана и гнили кружилась голова. Тем не менее он продолжал глубоко дышать через нос, пытаясь уловить козлиный дух, столь памятный по блужданиям в темных подвалах музея полтора года тому назад.

Служебный тоннель слился с другим и, слегка изгибаясь, повел Пендергаста к главной линии. Агент ФБР глянул себе под ноги и замер. В грязи тянулась полоска следов: отпечатки босых ног, оставленные, судя по всему, совсем недавно.

Следы вели вдоль тоннеля к главной линии.

Вдохнув полные легкие кислорода, Пендергаст нагнулся, чтобы более тщательно осмотреть тропу. Учитывая структуру грязи, следы на первый взгляд казались абсолютно нормальными – возможно, лишь чуточку более широкими и плоскими. Но только на первый взгляд. Пальцы ног к концам заметно сужались, и их отпечатки были похожи на следы когтей. Между пальцами грязь тоже была придавлена, что указывало на их возможное сращение или наличие перепонок.

Пендергаст выпрямился. Итак, все оказалось чистой правдой. Морщинники действительно существуют.

Он задержался, чтобы глотнуть еще немного кислорода, и двинулся по служебному тоннелю, следуя цепочке следов, но держась ближе к стене. Добравшись до того места, где служебный тоннель сливается с главным, он на секунду замер, прислушиваясь, и тут же вывернулся из-за угла, выкинув вперед руку с зажатым в ней пистолетом.

Никого.

Следы ног исчезли, слившись с хорошо протоптанной тропой в центре главного тоннеля. Чтобы лучше исследовать тропу, Пендергасту пришлось встать на колени. Почва хранила отпечатки множества ног – главным образом босых – и очень мало ботинок или туфель. Некоторые отпечатки были неимоверно широкими, словно их оставила лопата. Другие казались вполне нормальными.

Много, очень много существ прошло этой тропинкой.

Еще раз внимательно осмотревшись, Пендергаст двинулся дальше. По пути он миновал несколько боковых тоннелей. Из них вели цепочки следов, сливаясь с тропой основного тоннеля. Все это очень походило на сеть тропинок, которые встречаются в Ботсване или Намибии. Их протаптывают животные на пути к водопою или к своему лежбищу.

В темноте замаячило какое-то большое сооружение. Если Ал Даймонд не ошибся, то это должны быть остатки Хрустального павильона. Подойдя ближе, Пендергаст увидел длинную железнодорожную платформу, хранившую грязевые следы бесчисленных наводнений. Следуя протоп–танной стадом тропой, он поднялся на платформу и огляделся, прижавшись к стене.

Прибор ночного видения открыл ему в безжалостном зеленом свете картину ужасающего распада. Газовые бра, когда-то изящные, а теперь – без фонарей – похожие на скелеты фантастических животных, под разными углами свисали со стены, украшенной растрескавшейся керамической мозаикой. Потолок тоже был мозаичным, на нем изображались двенадцать фигур, символизирующих знаки Зодиака.

В глубине платформы тропа уходила под невысокую арку. Пендергаст двинулся туда, но тут же замер: из-под арки потянуло теплым ветерком и пахнуло чем-то очень знакомым. Пендергаст запустил руку в мешок, нащупал и извлек аргоновую лампу-вспышку военного образца. Вспышка была настолько мощной, что даже в солнечный полдень могла ненадолго ослепить человека. Недостаток ее заключался в том, что на очередную зарядку уходило семь секунд, а мощности батареи хватало всего на дюжину вспышек. Вдохнув еще кислорода, Пендергаст взял в одну руку вспышку, в другую пистолет и шагнул под арку.

В очках посыпались искры помех: прибор ночного видения перестраивался на новый режим. Насколько мог понять Пендергаст, он оказался в большом овальном зале. Над его головой с потолка с крестовым сводом криво свешивались остатки гигантской хрустальной люстры. На сохранивших изящество рожках болтались сильно смахивающие на водоросли обрывки. Потолок тут был когда-то зеркальным. Но теперь зеркала растрескались и местами отвалились, и высокий купол походил на продырявленный небосвод. Пендергаст увидел ступени, ведущие в темноту. На ступенях виднелись следы ног. Он поднялся по лестнице и оказался в прямоугольном зале. Посреди зала возвышалось какое-то сооружение – по-видимому, древнее справочное бюро или буфет. Вдоль стен шел ряд дорических колонн с растрескавшейся, осыпавшейся штукатуркой. Между двумя ближайшими колоннами виднелось громадное панно: деревья, тихое озеро, плотина, бобры, горы и приближающиеся грозовые тучи. Мозаика с разбитыми и выпавшими плитками могла бы навести на мысль о Помпеи, если б не толстый слой грязи, оставшейся после многочисленных подъемов воды. На виньетке, венчающей панно, Пендергаст прочитал слово «Астор» и улыбнулся. Теперь каждый школьник знал, что начало состоянию Астора положила торговля бобровыми шкурками.