Не та дверь (сборник) - Варго Александр

– Ну, подходи, мама, – тихо сказал Вася. – Поговорим. По-твоему, тоже я во всем виноват?

Морок не ответил и не шевельнулся.

Вася пожал плечами и проговорил:

– Не хочешь, как хочешь. Или просто не придумала еще, как и в чем меня обвинить?

Молчание ведьмы, которая наверняка стояла за всем этим, приободрило его. Похоже, колдунья и в самом деле не знала, что бы такого сказать ему через мамин призрак. А значит, она далеко не всесильна.

– Найдем на тебя управу, – проворчал он, сел на диване, замер, пригляделся внимательнее, затем встал и медленно подошел к окну.

Это был не морок, а силуэт человека, довольно искусно вырезанный из бумаги. Ведьма отлично схватила характерные детали облика Елизаветы Петровны и вполне точно воспроизвела их в своем творении. Во всяком случае, у Васи, спросонок смотревшего против света, не возникло и тени сомнения насчет того, кого он перед собой видит.

Он протянул руку, колупнул ногтем возле плеча фигуры и отдернул руку. Вася до последнего надеялся на то, что ведьма наклеила силуэт на стекло снаружи. Значит, не появлялась в квартире. Например, эта нечисть подлетела к окну в ступе. Не зря же сын ее Бабой-ягой назвал. Но нет, она снова вполне реально была здесь.

Дети спят. Женька лежит внизу и тихо посапывает, окруженный своими талисманами. Люба – над ним, отвернувшись носом к стенке и обняв подушку, как принца, мечтать о котором ей вроде бы еще рановато, хотя кто знает. А на диване, зарывшись лицом в свитер, спит он, Вася.

Ведьма появляется в дверном проеме, останавливается, смотрит на них и улыбается. Может, даже тихонько смеется. А почему бы и нет, если ей весело? Она подходит к кроватке, поправляет одеяло, сбившееся с Женьки.

Возле Васи нечисть стоит куда дольше, и лицо ее на этот раз почти бесстрастно. С таким выражением женщины в мясном отделе выбирают кусок получше. Наконец-то она проходит к окну и берется за дело.

Ведьма одета в униформу парикмахерши. Она вытягивает из-за фартука лист бумаги, свернутый в тонкую трубку, из кармана достает баночку с канцелярским клеем. Точно такая стояла на Васином столе, когда он был младшеклассником, с крышкой-кисточкой, вечно покрытой сверху донизу прозрачными крошащимися каплями.

Погань принимается покрывать клеем силуэт мамы. Закончив с этим, она аккуратно закрывает баночку и прилепляет бумажную фигуру на стекло. Нечисть уходит, на этот раз не задерживаясь возле людей, спящих в комнате.

Вот ведьма уже в коридоре. Она делает шаг, другой и тает в густой тени. Напоследок раздается короткий смешок.

Теперь квартира снова принадлежит только Васе и детям. Надолго ли?

Вася невидяще смотрел сквозь дыру, вырезанную в силуэте, и раз за разом спрашивал себя, как можно победить ведьму, если у него даже не получается от нее защититься? Тварь приходит, когда ей вздумается, делает все, что хочет, а он и дети просто зрители в театре одного актера.

«И все-таки ее можно одолеть. Ведь побеждали же раньше, – сказал он сам себе. – Те же костры инквизиции… неужели среди их жертв не было ни одной ведьмы?»

Еще недавно он так и думал. Жгли кого попало, особенно тех, кто мешал. Но не теперь.

А если так, раз ведьмы прямиком с костра отправлялись в ад, значит, люди были в курсе, как с ними нужно управляться. Знали, умели и делали.

Верили.

«Это, Васенька, защита наша – если вера сильна и чиста».

Он залез в карман шорт и достал мамин крестик. Она тоже верила, но ее это не спасло. Ведьма пришла и…

Вася отвернулся от окна, не в силах более смотреть на ее силуэт.

«Все же, может, именно вера поможет мне и детям? Вдруг мама просто не успела прочитать молитву? Ведьма напала сзади, внезапно, постаралась тут же лишить ее защиты? – Его мысли потекли живее. – Да, так не только могло, но и должно было быть. Ведьма не дура, она знала, чего надо бояться. Что ей стоило взять и обездвижить маму. – Тут Вася вспомнил, как не мог даже моргнуть по своей воле в ночных кошмарах и в самый первый раз проснулся парализованным. – Вот и все. Нельзя ни молитвы сотворить, ни осенить себя крестным знамением.

Но мама не знала, что ей грозит, не подозревала, что ведьма решила поохотиться на их семью. Тварь застала ее врасплох и потому победила.

А Аля не верила ни в Бога, ни в черта, ни во что-либо иное сверхъестественное. Ей и книжки, которые Вася читал, были скучны. Попробовала пару раз после долгих уговоров с его стороны и отложила. Хорошо, если прочитала хотя бы с десяток-другой страниц.

Ведьма, наверное, даже не стала нападать на нее исподтишка. Аля была беззащитна перед ней.

Значит, вера».

«На-ка вот, лови. Теперь ты сможешь думать, что у тебя вооружены обе руки».

Голос ведьмы столь явственно раздался в его голове, что Вася вздрогнул. Эта погань сама отдала ему мамин крестик. Взяла и кинула, словно он был не символом веры, смертельно опасным для любой нечисти, а ничего не значащей безделушкой.

«Вера?

Как же тогда ведьмы?.. – Мысли Васи сталкивались, смешивались. – Они горели на кострах. Люди верили в Бога, шли на бой и побеждали. Но ведьма спокойно взяла в руки крест…

А такое точно было? Я это видел? Может, она заклинанием каким-то его мне кинула?

Как бы то ни было, она держалась совершенно спокойно, будто бы совсем ничего не боялась.

Символ веры».

Эти два слова ярко вспыхнули в сознании Васи, и все встало на свои места. Сам по себе крест был ничуть не опасен для ведьмы, этой самой или любой другой. Бери его, ломай, хоть на шею себе вешай. Она могла делать с ним все, что хотела.

Но если бы крест взял человек, который живет с верой в Бога. Нет, даже не так – живет верой в Бога. Если бы он взял крест и пошел против ведьмы, то тогда…

Вася сжал пальцы, наслаждаясь болью, которую причиняли ему острые углы и грани маминого крестика.

Значит, вера.

Впервые за долгие дни на его губах появилась чистая, светлая улыбка, свидетельство радости освобождения, родившейся в душе. Но миг счастья оказался краток. Он наступил и тут же миновал. Улыбка погасла, Вася нахмурился.

Да, вера – это метод борьбы против ведьмы. Крест в правильных руках станет могучим оружием. Но при чем здесь он?

Вася ходил с матерью в церковь только потому, что не хотел ее огорчать. Он не вспоминал о молитвах перед сном, на исповеди рассказывал священнику о всякой ерунде, но вовсе не о том, о чем следовало бы. Вася переминался с ноги на ногу в течение каждой церковной службы и то и дело посматривал на часы. Долго ли еще? Он ставил свечки перед иконами, а в голове его при этом было пусто, хоть шаром покати.

Вася с радостью, тщательно скрываемой от мамы, принял помощь жены, чтобы наконец-то перестать таскаться в церковь. Он был счастлив, когда они мало-помалу добились своего.

Где Вася теперь мог отыскать веру, хотя бы с то самое горчичное зернышко? Надо взять и приказать себе срочно поверить в Бога, да?

Вася помотал головой. Нет, так дела не делаются.

Он хорошо понимал, что настоящая вера должна, как воздух, заполнять всю душу до самомалейших ее уголков. Она возникает у человека вовсе не потому, что ему срочно понадобилось что-то сделать, и он взял веру так же просто, как, к примеру, тот же плотник берет инструмент, подходящий ему в данном случае.

Но если не вера в Бога, то что? Есть ли иное оружие, способное помочь победить ведьму? Имеется ли у Васи время на то, чтобы его найти?

Вася осторожно подошел к детской кровати. Люба и Женя крепко спали. Сын раскинулся на спине, скомканное одеяло валялось у него в ногах. Дочь свернулась клубочком, по-прежнему лежала на боку, носом к стенке.

Вася сунул крестик обратно в карман, укрыл Женьку. Он легонько провел рукой поверх одеяла от груди до поясницы ребенка. Потом отец поднял голову и еще раз проверил, не надо ли и Любу укутать получше. Он невольно залюбовался ее густыми, длинными волосами, разметавшимися по подушке, и наткнулся взглядом на небольшое белое пятнышко, проглядывавшее сквозь локоны. Накануне вечером его не было.