Не та дверь (сборник) - Варго Александр

Особого потрясения Вася не ощутил. Должно быть, сказывалось то обстоятельство, что эффект новизны уже прошел. Вася успел принять как данность очевидный факт. Да, ведьма следит за ними и продолжает вести свою игру. Она то и дело будет напоминать о себе. Новое свидетельство ее желания уничтожить их, перед этим натешившись вволю, не стало для него шоком.

Вася бросил еще один угрюмый взгляд на кожу, лишившуюся волос, и кивнул. Вот и ответ на вопрос о времени, которое есть у него для того, чтобы понять, как бороться с ведьмой.

«Нет, не так, – тут же старательно поправил он себя. – Для того чтобы победить ее. Этого времени остается все меньше и меньше. Можно ли рассчитывать на то, что новый день обязательно наступит для каждого из нас троих?»

Он обернулся к окну. Ему очень хотелось содрать с него мамин силуэт. Но Вася подозревал, что ведьма постаралась на совесть и приклеила бумагу так, что на очистку стекла ушло бы полдня. Не этого ли она и добивалась, хотела, чтобы они дружно теряли время, соскребывая со стекла бумагу, вместо поисков оружия против нее?

Если ей были важны эти несколько часов, то чего стоило ждать потом?

«Она смеялась. Она смеялась. Она смеялась».

Улыбка на темечке Любы. Смутное видение. Дочь протягивает ему некий темный продолговатый предмет, обвисший на ее ладошке, с концов которого срываются вниз тяжелые капли.

Господи!

Вася отступил на шаг, поднял руки, словно отгораживаясь от картины, возникшей перед его глазами. Боже мой, нет!

Наверное, последние слова он сказал вслух. Дети заворочались. Люба тихо застонала во сне. Вася прижал руки ко рту.

Нет, нет, нет!

Знание, которое он до сих пор старательно не пускал в голову, заполняло его сознание неудержимым стылым потоком, словно сель, сошедший со склона. Значит, вот чего стоило ждать потом. Выходит, эта улыбка вовсе не означала, что ведьма смеется над ними, как Вася предпочитал думать все это время. А он-то, дурак набитый, понадеялся вчера какой-то частичкой души, что она довольна всем тем, что уже учинила. Нечисть еще немного попугает их и отстанет.

Вася понял, что он больше не оставит детей одних, не ляжет спать даже рядом с ними. Будет бодрствовать, да и все тут. До тех самых пор, пока все не закончится.

«Пока я не уничтожу ведьму, – снова мелькнула мысль, но оказалась весьма слабой, бледной и тут же исчезла. – Ну и пусть. Я все равно буду на ногах. По крайней мере не дам мерзкой твари застать нас врасплох. Если она только сунется к Любе!..»

Мысль оборвалась, так и не дав Васе представления о том, что же будет, если ведьма на глазах у него нападет на дочь. Возможно, потому, что он отлично понимал, какого исхода скорее всего стоит ждать на самом деле.

«Нет, – сказал он себе. – Нельзя так думать. Искать какое-то иное оружие, кроме веры в Бога, тоже нет смысла. Я не успею.

Сколько я смогу не спать? Сутки, двое, трое? Разве этого хватит, чтобы найти во всем том мусоре, который валяется в Интернете, крупицы знания об истинных способах борьбы с ведьмами? Да и есть ли они, другие методы?

Кстати, что стоит ведьме взять да усыпить меня? Неужели не сможет? Запросто. Если, конечно, захочет. Ведь ей не составит труда просто парализовать любого человека, сделать так, чтобы он все видел и ничем не мог себе помочь».

Вася задрожал. Он будто бы уже въяве увидел, как просыпается на этом же самом раскладном кресле, поднимается на ноги, подходит к детской кровати. Отец видит, как на первом этаже, рядом с Женькой, лежит бледная лысая Люба. По ее лицу с одной щеки на другую тянется надпись: «Она смеялась».

Нет!

Вася сунул правую руку в карман, левой несколько неловко залез под футболку и нащупал свой собственный крестик. Пусть это было неправильно – поверить ради цели, а не просто так, потому что Бог есть. Пусть. Он не видел другого выхода.

Если надо, то он поверит по-настоящему, крепко. Да и как иначе поверить, если вот оно, наглядное свидетельство того, что нечисть существует? А раз она есть, значит, существует и Бог. Его просто не может не быть, потому как у всего на свете имеются две стороны.

Например, жизнь и смерть.

Силы внезапно оставили его. Твою мать!.. Ровно неделю назад они все были живы и знать не знали, что на свете есть ведьмы и что одна из них с чего-то вдруг взъярилась на них. Вася добрел до дивана и почти что рухнул на него.

«Иди гуляй с детьми, а я обед быстренько приготовлю, и поедем в парк Горького».

Вася кинул взгляд на часы. Ну да, все правильно. Как раз примерно в это время в прошлую субботу они собирались завтракать, а затем хотели отправиться гулять. Он с детьми вышел раньше. Перед встречей с Алей они успели завернуть к парикмахерской, где…

«Давным-давно, когда я был еще маленьким мальчиком, мне рассказали про одно заклинание. Оно-то с Бабой-ягой и справится…

– Папа, смотри… вон она, Баба-яга.

– …Энергоколлапс! Вот и все, Женька! Не будет теперь Бабы-яги.

– Хорошо смеется тот, кто смеется последним.

– Да. Кто смеется последним. Но она не только смеялась…»

Вася стиснул ладонями голову.

«Так кто же виноват, что я теперь такая? Баба-яга?..».

Воспоминания, нахлынувшие на него, отступили, оставили после себя только призрачный смех колдуньи. Это тихое хихиканье никак не хотело смолкать. У Васи возникло ощущение, сходное с щекоткой, только в мозгу. А потом оно все-таки стихло, и он остался наедине с женой и мамой.

Они ничего не говорили ему, не бросали на него обвиняющих взглядов. Просто висели в паре метров от него полупрозрачными силуэтами. Солнечные лучи, попадавшие в комнату через сердце, дыру в бумажной фигуре, пронизывали их насквозь.

Вася знал, что это не ведьмин морок. Мама и Алла и в самом деле пришли к нему. Конечно, они ждали от него… чего? Слов раскаяния? Клятвы во что бы то ни стало защитить детей? Обещания не забывать? Наверное.

Васе упорно казалось, что все это правильно, но не совсем. Не хватало чего-то еще. Нет, все кусочки были на своем месте, мозаика вроде складывалась. Однако картинка получалась… неживой, что ли?

Как дитя Франкенштейна. Части друг с другом сложили и сшили, затем током подняли монстра на ноги, а оживить не сумели. О том, что создание надо снабдить душой, попросту не подумали. Да если бы даже вспомнили об этом, догадались бы, то как?..

Потом нужные слова сами собой пришли на ум. Те самые, в которых было все, о чем он только что подумал, и даже гораздо больше.

– Я люблю вас, – прошептал Вася.

Глаза слезились, души его любимых женщин дрожали и расплывались, то и дело сливались друг с другом в одно целое.

– Я люблю вас.

Теплое дуновение огладило его щеки, скользнуло по шее, и призраки растаяли без следа.

Вася с силой провел ладонью по лицу, сморгнул и посмотрел на влажные следы на коже.

Всего неделя? Да. Целая вечность? Три раза да.

Неделя, за которую он успел потерять, конечно, не все, но очень многое. Как знать, кто из них троих останется?..

Вася щелкнул зубами и тут же застонал от боли, пронзившей череп. Когда она стихла, он пошарил во рту языком, едва не порезался об острый край зуба и выплюнул на ладонь небольшой обломок.

«Надо будет сходить к стоматологу, когда все закончится», – пришла ему на ум странная мысль, и он хихикнул: – Ага, в самом деле, что может быть проще. Пойти лечить зубы после победы над ведьмой. Да как пару пива выпить. Что одно, что другое».

– Папа, с тобой все в порядке?

Вася поднял голову.

Люба приподнялась на локте и смотрела на него.

– Тебе больно? Это… Баба-яга?

Вася криво усмехнулся, когда заметил, что дочь и не вспомнила про «доброе утро», с чего когда-то всегда начинался их день. Те блаженные времена миновали. Похоже, только от него зависело, чтобы они вернулись.

– Папа?.. – Люба села на кровати, спустила ноги вниз.

– Все нормально, дочура, – поспешил ответить он.

А то еще, чего доброго, девчонка сиганет вниз, чтобы побыстрее добраться до него.