Если он пытался шутить в свойственной ему язвительной манере, то у него получалось плохо. Весело не было никому. Куку явно было не до смеха, как и Фабрини. Даже у Крайчека был напуганный вид.
— Я чувствую, будто плаваю в ведре в бассейне с крокодилами, — сказал Фабрини. — И жду, когда один из этих злобных ублюдков догадается, как до меня добраться.
Саксу, похоже, такое сравнение понравилось, поэтому от себя он добавил:
— Скорее, как крыса в змеиной норе. Тебе это больше подойдет.
— Чертовы акулы, — воскликнул Менхаус.
— Это не акулы, — возразил Сакс. — Я видел акул. Это не акулы.
Он хорошо это знал. Эти уродцы обглодали бы Большую Белую до костей минут за пять. Нет, это не акулы… но нечто подобное. Саксу они показались знакомыми. Возможно, он видел их раньше. Не живыми, конечно, в музее, например, или в одном из документальных фильмов про ископаемых существ. Потому что чем больше он смотрел на эти жадные, уродливые пародии на рыб, тем больше замечал, что в них есть что-то древнее. Доисторическое.
Жаль, что Кушинга нет рядом, он бы наверняка понял, что Сакс имеет в виду. Он просто не мог подобрать нужных слов для картинок, возникающих в голове. А Кушинг хорошо разбирался в подобной ерунде.
Сакс окрестил их «костолобыми», потому что в головах этих рыб было больше костей, чем мяса. Все покрытые пластинами, угловатые, с острыми костяными гребнями и впадинами. Когда одна из них впервые подошла близко к лодке, Сакс едва не обделался от страха. Она походила на маленького монстра в маске черепа… или на живой, плавучий скелет. Эти рыбы были страшными, как смертный грех. Акулы по сравнению с ними представлялись милыми, безобидными зверушками.
— В них есть…, - начал Менхаус, склонив голову, словно намереваясь выдать нечто важное, — не знаю, что-то жуткое, дьявольское, не находите? В этих костяных мордах, черных запавших глазах, в разинутых челюстях, словно созданных для того, чтобы рвать и кусать…
Его слова заставили Сакса ухмыльнуться. Все верно, кретин, — подумал он.
Акулы или «костолобые» были злобными, ловкими тварями, которые могли резать мясо и кости, словно бензопила. Они были разных видов. Одни — меньше фута в длину, по форме напоминающие угрей. Другие — два или три фута в длину, с массивными, пулевидными телами, большую часть которых занимала голова. А еще были третьи — очень крупные — восемь или десять футов в длину, с огромными костяными челюстями, способными перекусить стальной кабель.
Все они являлись хищниками. В этом никто не сомневался. А то, что смогут ли люди, сидящие в лодке, классифицировать их с научной точки зрения и назначить им место в природной иерархии, не имело никакого значения. Потому что они были здесь и никуда не собирались уходить в ближайшее время.
Сакс был от них в полном восторге.
В основном, от того абсолютного страха, который они вызывали в его маленькой команде.
Поэтому он увлеченно наблюдал за ними.
Они были бурого или зеленого, иногда желтого цвета. Пятнистые, полосатые, некоторые из тех, что поменьше, — ярко-красные или солнечно-оранжевые, как витражное стекло. Какие-то почти искусственные, если уж на то пошло.
Менхаус, уставившись себе под ноги, медленно раскачивался взад-вперед и поглаживал бороду. Может, он думал о чем-то, а может, боялся думать.
Фабрини проклинал рыб, ругая их на чем свет стоит.
Кук изучал их без эмоций. Его глаза были такими же тусклыми и безжизненными, как и у кружащих вокруг хищников. Но внутри он был напряжен сильнее, чем тетива лука.
А Крайчек? Никогда не знаешь, какие счастливые призраки пляшут среди темных руин его разума. Он просто наблюдал за рыбами, его нижняя губа слегка подрагивала.
Сакс, казалось, был единственным, кому они доставляли удовольствие.
По его мнению, и «костолобые» и его товарищи по несчастью были на одной стороне. На стороне неприятеля. Все они были для него врагами. Если он упадет за борт, «костолобые» прикончат его в два счета. Здесь, в лодке то же самое. Фабрини и Кук (а может и Менхаус) тоже хотели его смерти. У Крайчека силы остались лишь на то, чтобы чесать яйца и дышать. А что остальные? Это же предатели и головорезы. Единственное, что может остановить грязных убийц, это пуля и нож. Они сделали Сакса своим богом и господином. И как у любого господина, у него были враги.
Сакс не хотел убивать их.
Но он сделает это.
При малейшей опасности.
Но он убьет лишь одного из них. Сбросит его в пенящееся зубастое море. Пусть остальные посмотрят, что «костолобые» сделают со свежим мясом. Если уж они разорвали на куски гнилой труп, то свежее тело сожрут в считанные секунды.
— Черт побери, Сакс, — сказал Менхаус, — Почему ты просто не постреляешь этих гребаных тварей? Они меня с ума сводят.
Сакс лишь рассмеялся.
— Это не поможет, — мрачно сказал Кук. — Кровь в воде… только возбудит их.
— Это верно, — сказал Сакс. — Разве не видел по телевизору? Это называется «бешеный жор». Акулы сходят с ума, начинают все кусать, в том числе друг друга. Чем больше крови в воде, тем безумнее они становятся. Но мы говорим об акулах, а эти… эти ублюдки ими не являются.
— Сколько еще их может быть? — простонал Фабрини. — Черт, они же все продолжают прибывать.
— Сотни, — ответил Кук весело, как всегда.
Спасательная шлюпка была способна выдержать достаточно сильное волнение на море и была рассчитана на дюжину и больше человек. Корпус был сделан из жесткого стекловолокна. Чтобы пробить его, потребовалась бы торпеда. Но никогда не знаешь, что может случиться. Особенно здесь. Мертвое море было бездонным мешком, полным мрачных трюков. И не верящих в это ждала ужасная смерть.
— Если начнем тонуть, — зловещим голосом сказал Сакс, практически читая мысли Кука, — нам придется избавиться от излишнего веса.
Никто не решился комментировать предложение.
Рыбы продолжали кружить вокруг, то и дело толкая друг друга, высовывая из воды щелкающие челюсти и машущие хвосты. Насчитывалось десятка два-три различных особей. Большинство из них были покрыты защитными пластинами, но остальные походили на обычных рыб, только с увеличенными челюстями и зубами.
Сакс начал играть с ними, заставляя остальных нервничать. Он погружал весло в воду, и болтал им, словно помешивая суп. Это привлекало огромное количество рыб. Они тыкались в лодку в поисках съестного, и часто кусали друг друга.
— Прекрати это, ради бога, — сказал Фабрини. — Ты злишь их.
Но Сакс не унимался. Он веселился. Усмехнувшись, он снова опустил весло. На этот раз его сразу что-то ударило. И ударило с такой силой, что Сакс чуть не выронил его. А вместе с ним и пистолет. Что бы там, под водой, ни было, оно было либо очень голодным, либо очень злым.
