Ознакомительная версия.
Потом я бесцельно бродила по улице, никак не решаясь вернуться в то место, которое всегда было для меня домом. Но иди мне было абсолютно некуда, и я вернулась.
Открыв дверь своим ключом, я услышала заливистый лай Джима. Из гостиной доносился рассерженный голос мамы… то есть той, кого все это время я привыкла называть мамой. Я заглянула в комнату.
На полу валялось разбитое блюдце, по всей комнате было рассыпано зерно, а мать, сидя на корточках перед взъерошенным, нахохлившимся Мерлином, отчитывала несчастного голубенка.
Довершал картину Джим, который носился вокруг них кругами и громко лаял.
– Полина! Ты только посмотри, что натворил этот пернатый подкидыш! – сказала мама, заметив меня на пороге. – Вот разбойник! Вот вредитель! Взгляни, как он здесь набедокурил! И это в благодарность за нашу заботу!
В последнее время мне было достаточно пустяка, чтобы потерять над собой контроль. Мне вдруг показалось, будто Мерлин – мой кровный брат, такой же обездоленный и несчастный подкидыш, как и я. В эту минуту в моей душе поднялась какая-то мутная волна, и я решила, что мои родители, те люди, которые обо мне заботились, все это время презирают и ненавидят и меня, и Мерлина. Будто мы для них – источник раздражения и беспокойства, неблагодарные подкидыши.
– Не смей кричать на него! – сказала я зло. – Я знаю, ты его не любишь. А меня… меня ты тоже ненавидишь, да?
И тут я случайно заметила в зеркальной стенке бара отражение своего лица. Это было лицо не человека. Скорее – демона. Боже, до чего я дошла!
Я выскочила из комнаты, а вслед мне раздалось удивленное и обиженное:
– Полина, что с тобой?!
Я влетела в свою комнату и с силой захлопнула дверь. Нет, я не стала плакать. Мои глаза были совершенно сухими. Такими сухими, как будто в них насыпали песку пустыни Калахари.
Я забилась в самый угол дивана, обняла коленки руками и сидела, пялясь в полутьму комнаты. Секунды тикали у меня в висках. В доме царила тишина. Никто не приходил меня утешить. Вот оно – лучшее доказательство того, насколько я всем безразлична… Но вот я немного успокоилась и вышла в коридор. Было подозрительно тихо. Я заглянула в гостиную.
Она сидела на полу, обняв ящик с Мерлином, и горько плакала. Она – та, что заботилась обо мне все эти годы, растила меня, читала мне книжки и разыгрывала со мной смешные веселые сценки-спектакли, клала руку на мою голову, когда я заболевала, и терпеливо уговаривала выпить немного горячего молока с медом… Боже мой! Что я наделала! Неужели это у меня нет сердца?!
– Мама! – окликнула я ее.
На этот раз слово легко мне далось, и я поняла, как оно нужно и уместно.
Она подняла ко мне заплаканное лицо.
– Мамочка! Извини, пожалуйста, я сама не знаю, что на меня нашло, – быстро заговорила я.
Она кивнула и улыбнулась сквозь слезы.
Тут я не выдержала и бросилась к ней на шею. Она обняла меня, и мы с ней заплакали вместе. Способность плакать вдруг вернулась ко мне самым волшебным образом. А Джим прыгал вокруг и, не зная, кого из нас утешать, лизал то мамино, то мое лицо.
В таком виде нас и застал папа.
– Что-нибудь случилось? – озабоченно спросил он.
– Вот, – мама беспомощно указала рукой на разбитое блюдце, – Мерлин набедокурил.
Папа оглядел нас будто ненормальных.
– И только? Все остальное в порядке? – подозрительно спросил он.
– Все остальное в порядке, – ответила я.
Я не могла не соврать ему и чувствовала, что эта ложь – самое правильное, что только может быть в данном случае.
– Ну хорошо, – неуверенно сказал папа, принес из кухни веник и подмел в комнате. Честно говоря, обожаю мужской способ решения проблем.
Затем он свистнул псу:
– Ну, Джим, неси свой поводок. Пойдем с тобой погуляем. Пусть наши красавицы немного отдохнут.
Они ушли, а мы с мамой еще долго сидели обнявшись.
Укладываясь спать, я подумала, что вела себя глупо. Мама и папа любят меня, а что касается моих настоящих родителей, не знаю, стоит ли пытаться выяснять о них что-нибудь. Не уверена, что смогу простить своей настоящей матери, если вдруг выяснится, что она сознательно отказалась от меня и живет преспокойненько где-то, даже не помня о моем существовании.
Впрочем, надеюсь, свой урок из сегодняшних событий я извлекла. Свернувшись в клубок и подмигнув старому верному зайцу, дружелюбно взирающему на меня с высоты шкафа, я закрыла глаза и буквально через минуту уже крепко спала.
Ловчий, две минуты спустя
Ловчий стоял, прислонившись к пыльной стене дома. Он никуда не спешил. Если разобраться, в его распоряжении была целая вечность. Девчонка никуда от него не денется, почему бы не подождать немного?..
Дверь клуба распахнулась, впуская новых посетителей, и изнутри до него докатилась волна людского шума и громкой музыки.
Ловчий непроизвольно поморщился.
– Раз, два, три, четыре, пять.
Вышла девочка гулять.
Тут охотник выбегает,
Прямо в девочку стреляет.
Что же будет – ой-ой-ой!
Не придет она домой, – пробормотал он.
– Эй, брат, закурить не найдется? – окликнул его какой-то пацан, едва стоявший на ногах после принятой дозы алкоголя.
Ловчий медленно поднял на него глаза.
– Извини, – сказал тот внезапно протрезвевшим голосом и поспешно ретировался.
Ловчий равнодушно посмотрел ему вслед, но тут из клуба вышел тот, кто его интересовал.
Молодой мужчина направился к припаркованному у дороги автомобилю. Ловчий последовал за ним, и, когда тот скрылся из виду торчавших у входа охранников, холодные руки опустились на его шею и сжали ее так, что он не смог издать ни единого звука.
Когда с мужчиной было покончено, Ловчий достал из его кармана ключи от машины, уложил в салон тело, сам сел за руль и отогнал автомобиль в ближайший темный переулок. Там он аккуратно раздел свою жертву и переоделся в ее одежду. Все было прекрасно.
Ловчий взглянул на себя в зеркало заднего вида и, ухмыльнувшись, привычным жестом коснулся своего любимого талисмана – небольшого серебряного крестика. Подержаться за него считалось у Ловчего хорошей приметой и сулило удачную охоту. Впрочем, неудачных охот у него не случалось уже давным-давно.
Теперь все было готово к выходу в свет. Запах и вид чужой одежды не нравился Ловчему, однако переодевание являлось частью его плана, и с этим нельзя было ничего поделать – вряд ли его повседневная одежда вызовет доверие у охранников.
Итак, полностью экипированный, он направился к входу в клуб.
– Простите, можно попросить вашу клубную карту? – обратился к нему один из секьюрити.
Ловчий достал из кармана и протянул ему требуемое. Охранник взял карту и принялся ее разглядывать, переводя взгляд с документа на гостя.
Ознакомительная версия.
