Хотя здесь, возможно, изначально стоит поставить вопрос несколько глубже и не уходить просто в область видимых результатов. В чём же он будет? Наверное, в том, почему именно Женя услышала это на Этне? Ведь сколько людей до неё там побывало и ещё будет, но только она стала объектом подобных мистических проявлений. Быть может, многие слышат нечто потустороннее, но нам не становится об этом известно по множеству причин? Наверное, кстати, и наша небольшая компания, независимо от результатов, несомненно, сохранит всё произошедшее в тайне. Ведь тот же Виталий Александрович вряд ли станет болтать с кем-то о духах, видениях, воскрешениях и прочих темах, которые, может быть, уместны в церкви или на сборище каких-нибудь поклонников сатаны, но никак не в обычной жизни.
– Ложись! – снова раздался громкий крик Владимира Борисовича.
Я плюхнулся лицом в мокрую траву, ожидая, что на этом наступит если и не конец мне, то, во всяком случае, Наташе и Жене точно. Однако вместо предполагаемого мощного взрыва неожиданно раздался какой-то, скажем прямо, неприличный звук, напоминающий протяжный негромкий хлопок, и вверх взметнулась скрученная бумага. Ветер подхватил её и вынес бы за ворота, если бы один из охранников не подпрыгнул и не ухватил лист, который сразу же протянул Владимиру Борисовичу. Тот неторопливо его разгладил, и напряжение на лице сменилось усмешкой:
– Вставай. На-ка, тебе письмо от неизвестных друзей!
Виталий Александрович, улыбаясь и ругаясь, поднялся, и мы все увидели, что на листе всего несколько отпечатанных на компьютере слов: «Не суйся к нашим – плохо будет, предупреждаем».
– Ну, что скажешь? Не наши ли это, так сказать, кавказские братья?
– Может, и так… – неопределённо протянул Владимир Борисович. – А может быть, по поводу того заводика или последней встречи. В общем, думаю, пора здесь гайки-то подзавернуть и напомнить – кто в Тиндо хозяин. Чёрт побери, а ведь вполне могли уже отправиться на тот свет! – ругнулся он. – Я сейчас пошлю ребят на аэродром, выяснить, что к чему, ну, и будем дальше прорабатывать вопрос. Думаю, скоро будут новости. Хоть купол какой сверху ставь – прямо и не знаешь, что ещё люди могут выдумать.
– Ладно, с этим мы разберёмся позднее. А сейчас – эй, Клавдия! – крикнул Виталий Александрович, и к нему быстро подошла полноватая, опрятная, располагающая к себе женщина лет пятидесяти. – Ты вот чего – помоги нашим гостям в сухое переодеться, покажи, что и где здесь у нас, и к столу собирай, винцом домашним хороших людей хочу побаловать.
– Да уж, не помешает. После такого-то… – торопливо закивала Людмила, разводя руки и беспокойно оглядывая себя.
А вскоре мы все уже сидели, сухие и довольные, в беседке и пробовали действительно восхитительное красное вино. Однако я сделал всего пару глотков и вообще, наверное, был не очень хорошим товарищем по застолью. А вот Людмила и Наташа, напротив, – болтали без умолку, Виталий Александрович хохотал и вообще вёл себя как человек, который снял с души большой груз.
Поднявшись, я сказал, что хочу немного прогуляться вдвоём с Нордом, и следующие часа полтора мы бродили по лесу, удивлялись изумительной красоте окружающей природы и буквально бесконечному пространству участка.
– Ну, как прогулка? – приветливо улыбнулся Виталий Александрович, когда я подошёл к беседке.
– Спасибо. Впечатляет и очень способствует размышлениям.
– И чего надумал? – спросила Людмила, но у меня почему-то создалось такое впечатление, что буквально только что они обсуждали нечто важное, но не предназначенное для моих ушей. Это не очень-то пришлось мне по душе. Впрочем, я подумал, что, когда придёт время, Люда сама расскажет мне всё, что нужно. Так оно и получилось.
– Так, ничего особенного. Всё о наших проблемах.
– Вот и ладно. Мне уже пора ехать. – Виталий Александрович встал, покачнулся и протянул руку.
– Как? Вы не останетесь передохнуть с нами?
Я был удивлён, хотя испытывал удовлетворение от того, что мы с Людой снова останемся одни. Конечно, не из-за каких-то интимностей, а, пожалуй, банального желания побыть наедине с нашими делами, а не смешивать их с посторонними проблемами, которые могут оказаться самыми что ни на есть серьёзными.
– Нет, дела зовут. Но, думаю, вы не успеете особенно без меня соскучиться, а завтра мы снова обязательно увидимся. Может быть, к тому времени смогу порадовать вас какими-то новостями. Во всяком случае, будем надеяться.
Однако в этом Виталий Александрович ошибся.
Мы посидели еще, допили вино, посмотрели какой-то зарубежный фильм, а когда начали укладываться спать, я решил выйти на крыльцо подышать свежим воздухом. Людмила пошла укладываться, а я задумчиво вышел под широкий козырёк, отмечая, что к ночи погода ухудшилась, и чувствуя себя необычайно уютно в этом сказочном доме. Немного постояв, я хотел уже возвращаться, когда раздалась трель телефона. Посмотрев на экран, я с удивлением увидел, что это номер Носатого. Неужели он каким-то образом выжил в этой заварушке и пришёл в себя? Я бы очень хотел на это надеяться, поэтому быстро ответил:
– Да, слушаю.
В трубке на какое-то время воцарилась тишина, а потом вкрадчивый знакомый голос осторожно поинтересовался:
– Кирилл, это ты?
– Да, Борис… – ответил я и непроизвольно перешёл на шёпот: – Что тебе надо?
– То же, что и тебе. Встретиться.
– Ну, приходи.
– Нет, так дело не пойдёт, и ты сам прекрасно это знаешь. Лучше мы увидимся на кладбище. Том самом. Ты понимаешь.
– Боюсь разочаровать тебя и Веру Павловну, но мне нет никакого резона туда идти, – невесело усмехнулся я.
– Нет, в этом ты ошибаешься. Во-первых, тебе нужны мы. Не так ли?
– Ну, допустим.
– А во-вторых, тело Оли.
– Так оно у вас? – выкрикнул я и тут же опасливо огляделся по сторонам, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.
– Да. Так как?
– А обладатель телефона тоже теперь с вами?
– Может быть, но это не имеет никакого отношения к нашим делам, – послышался голос Веры Павловны.
– Ладно. Когда мы там встретимся?
– Давай через пару часов на моей могиле.
– Идёт.
– Приходи один. Если ты прихватишь кого-то ещё, то не увидишь ни нас, ни Оли. Понятно?
– Да, всё ясно, – мрачно ответил я.
– Что же, тогда до встречи.
Я опустил трубку и задумался. Что же, вот он, пожалуй, мой единственный шанс как-то разрешить всё то, чего мы с таким нетерпением ждём. И, конечно, несмотря на всю очевидную опасность, я намерен им воспользоваться. Тем более что, несмотря на все усилия Виталия Александровича, ничего не указывало на то, что завтра с его стороны что-то изменится.
– Долговато же ты. Мне уже стало как-то не по себе.
– Я должен немного поработать. Извини меня, – сказал я Людмиле, которая уютно расположилась на кровати у стены, прикрепив на лоб обмазанные мёдом и кажущиеся нелепыми листья капусты. По её утверждению, это было лучшим средством от лёгкой простуды после купания в луже. Правда, с оговоркой, что самым сильным лекарством будет всё-таки любовь.
– Ты можешь посидеть с ноутбуком здесь.
– Нет-нет, не хочу, чтобы тебе мешал свет – выспись и поскорее поправляйся. Конечно, сейчас ты выглядишь забавно, но лучше обходиться без этого.
– Мне было бы только приятно. – Люда потянулась и обхватила меня за шею. – А ещё лучше – просто отложи всё это на завтра. Думаю, в нашем случае любые дела подождут.
– Извини, но мне действительно необходимо уделить время важным проблемам.
– Поделишься?
– Обязательно, но позже.
– Ну, ладно. Как хочешь. Но если закончишь быстро, то не стесняйся – растолкай меня, и точно об этом не пожалеешь!
– Наверное, так и сделаю.
Я поцеловал ее и, погасив свет, пошёл по длинному коридору второго этажа в сторону рабочего кабинета, оборудованного четырьмя компьютерами, огромными мониторами и даже проектором. Так сказать, все условия для плодотворной деятельности. Но сегодня, разумеется, ничем из этих замечательных помощников я не собирался пользоваться, хотя шёл именно сюда. Зачем? Просто после неожиданного разговора с Борисом и Верой Павловной я спрятал там одежду, и, самое главное, именно из окна кабинета удобнее всего было перепрыгнуть на крышу спортивного зала, а по ней, миновав несколько деревьев, добраться до стены, за которой продолжался лес. Деньги лежали у меня в кармане куртки вместе с револьвером и телефоном. Норд дремал внизу в отдельной комнате, и я не собирался брать собаку с собой в такое опасное приключение. Хотя заранее подошёл к другу детства, нежно обнял и прошептал на ухо, что буду беречь себя и собираюсь обязательно вернуться живым и невредимым.
Зачем я вообще шёл туда? Прежде всего, конечно, из-за Оли, перед которой имел прямо-таки неоплатный долг и всё ещё верил, что смогу вернуть ее к жизни. Ну и, конечно, из-за Бориса и Веры Павловны, которые, судя по всему, были неуловимы, если их до сих пор не могли найти даже люди с такими возможностями, как Виталий Александрович. А раз силы Жени и Наташи оказываются на исходе, то, понятное дело, другого шанса их спасти, пожалуй, нет. Что случится, если эти девушки исчезнут? Тогда, наверное, мне из всей этой передряги не выбраться. Реакция Виталия Александровича понятна – я не справился с тем, на что он так надеялся. Поэтому в самом лучшем случае я не смогу рассчитывать на его поддержку, а значит, останусь один на один с тем, чего никто, разумеется, не поймёт. Конечно, с финансовыми возможностями Людмилы, скорее всего, можно побороться не без надежды на успех, однако уж слишком чудовищным было всё, что произошло, и, если я даже останусь на свободе, но всё это станет достоянием публики, как дальше жить? Поэтому, по сути, выбора у меня никакого и не было – так, банальная игра в то, что я на самом деле могу на что-то повлиять. И Борис с Верой Павловной, думаю, прекрасно это понимали.
