Мои руки дрожат, но эту гадину я подстрелю не раздумывая.
От напряжения воздух густеет. Помниться, совершенно иначе я себе представлять процесс одичания. В силу обстоятельств и мощного эмоционального фона это уже не имеет абсолютно никакого значения.
И вдруг раздался смех…
Я развернул голову и увидел два силуэта метрах в пятнадцати. Коротышка и настоящая громадина стоят под крупным дубом и весело гогочут. В руках у них автоматические винтовки.
Первым заговорил амбал:
— Эй, вы чего там не поделили? Никогда ещё не видел, чтобы баба с мужиком так лихо метелили друг друга! Места получше найти не могли?
Лешие. Я сразу понял, что нужно делать, а напарница поняла без слов. Её нога прекратила давить на грудную клетку, я перекатился на живот и прицелился. Первая пуля должна была убить коротышку, который очень резво скрылся за деревом. Последующие пули я послал в громилу, который неуклюже бросился в укрытие, позабыв об оружии.
Почти спрятавшись за стволом дуба, он вдруг вскинул покрасневшую руку, с которой сорвалось пламя! Мысленно выругавшись, я спрятал лицо и руки, надо мной пронеслась горячая волна.
Вскакивая из колеи тлеющей листвы, я бросился к деревьям. Только прыгаю за ствол, как в воздухе проносится тугая струя красного пламени. Хренов мутант лупит прямо из рук! Драконово дыхание смещается и бьёт точно в моё укрытие. Языки пламени огибают ствол и пляшут в считанных сантиметрах от меня, обжигая кожу и, что самое главное, глаза. Очки я давно снял, с приходом темноты.
Только прекращает полыхать, как я стремглав бросаюсь в сторону, отстреливаясь на ходу. В ответ леший сыплет очередью, но крайне косо. Пули кромсают древесину на значительном отдалении от меня.
Щелчок говорит о кончившемся магазине, я судорожно толкаюсь ногами и прыгаю за выпирающие из земли корни. Вскоре вновь вспыхивает огненная струя. Я отползаю подальше от её рваных всполохов. Запах гари хватает за рёбра и душит, за спиной сияет поярче осеннего солнца.
Я перезаряжаюсь и жду, когда у мутанта кончатся силы. Только пламя присмирело, как я засобирался бежать, но плотная очередь прижала меня к месту. Свинец разрывает древо в клочья, крупный калибр делает из ствола решето.
В конце концов прекращается и пальба, тогда я поднимаюсь и стреляю. Здоровяк уходит влево и прячется за дубом. Я сам не понял зачем, но рванул точно к нему. Оббегая толстый ствол, я наталкиваюсь на лешего и вскидываю оружие, но на меня срывается поток огня.
Незначительно обжёгшись, я отскакиваю обратно. Начинается сумасшедшая гонка по кругу: сзади мутант извергает тысячеградусное пламя, а я со всех ног улепётываю от струи.
На втором круге неприятель чуть не ловит меня, внезапно развернувшись и стеганув огнём в противоположную сторону. Я падаю на спину и судорожно отползаю в укрытие. Сердце колотится от страха, когда густое пламя буквально лижет мне ноги.
Чудом я успеваю подняться и отскочить от огненного веера, как прекращает полыхать. Из-за ствола вываливается амбал, перед глазами вытанцовывают пятна. Разбойник пытается застрелить меня, но обойма пуста.
Дуло пистолета заглядывает ему в душу, и леший вынужден поднять руки.
— Винтовку в сторону! — срываю я всю накопившуюся злобу на косматом громиле.
Тот послушно отбрасывает здоровенный ствол — последняя разработка немецких оружейников. Руки мутанта красным не светятся, однако я рассудительно захожу ему за спину.
Здоровяк ухмыляется:
— Ладно, ладно, повязал, нервный. Я спокоен, ты уж давай…
— Рот захлопни! — и уже непроглядной тьме. — Юрико! Слышишь меня?
— Я здесь! Взяла одного! — отозвалась японка.
— На голос!
Амбал послушно потопал на звук. Продираться через лес пришлось чуть ли не сотню метров, пока мы не выбрались на крошечную полянку. Там, возле ручейка, развалился лицом вниз коротышка, а верхом на нём уселась Юрико, чётко зафиксировав руки и шею неприятеля. В руках у неё оказался трофейный тесак исполинских размеров.
Судя по напарнице, карлик сильно её загонял, но изранить не смог.
Японка ловко вскочила и пригвоздила коротышку коленом, лезвие ножа очутилось у самой шеи лешего. Амбал оценил манёвр одобрительным мычанием.
— Вы из леших? — зло прошипела коллега на ухо лилипуту.
— Да, сучка, из них!
— Это вы торгуете наркотиками?
— Чего?
Я достаточно смело подошёл вплотную к здоровяку и ткнул ему под нос припасённой баночкой. Тот внимательно изучил содержимое и выдал:
— Нет, раньше занимались, но сейчас нет. Всех торговцев выгнали из лагеря.
— Где их теперь найти? — сверкнули свирепые узкие глаза Юрико.
— Я не знаю, — извиняющимся тоном пробасил мутант. — Атаман должен помнить…
— Отведёте нас к нему, — приказала коллега и рывком подняла карлика на ноги.
По лицу крупнозубого ясно, что вести нас в лагерь он хочет почти с той же охотой, что и садиться голым задом на муравейник. Юрико подобрала винтовку и нацелилась ему точно в яйца, убедив принять наши условия.
Лешие пошли вперёд. Я взял на себя здоровяка, а японка взялась следить за коротышкой.
— Следи за карликом: он тоже мутант, — кивнула напарница на сутулую фигуру, — у него реакция как у чёрта и двигается он очень быстро.
А спустя пару десятков шагов, она прошептала еле слышно:
— Что я на сей раз делаю не так?
— В данном случае всё в полном порядке, — ответил я громче, чем надо. Здоровяк позволил себе глупо рассмеяться.
Глава 12 Лодочная станция
24 октября, 8:15 Винчи
Местным я не понравился: двое попытались меня ограбить, один решил оскорбить, ещё один надменно советовал убираться. Я всего только хотел узнать, как добраться до лодочной станции на Лентаре, а пришлось ломать кости. Боль действует отрезвляюще: последний выблядок показал нужное направление, когда увидел обломок локтевой кости, торчащий из руки.
Все вокруг такие крутые, обосраться просто! Визжат, правда, так же громко и живописно, как и полные ничтожества. Я ломал руки многим, чтобы уверенно заявлять.
Прошли времена, когда твоя крутизна хоть что-то значила. Сейчас даже ребёнок отстрелит тебе член, если позабудешь про скромность.
Наверное, бог всё продумал и послал миру мутантов, чтоб те припугнули заносчивый. Не вышло. Осталось слишком много гадов, которых не жалко топтать лошадьми.
До станции я добрался ранним утром.
На берегу широкой реки притаилось огромное трёхэтажное здание. Соседями ему служат дубы да сосны, ничего людского на расстоянии трёх километров нет. Станция вызывает неприятные чувства: гнилые доски готовы разлететься в труху под порывом ветра, а крыша не обвалилась только потому, что ей лень.
