— Это что еще такое? — не поняла Лена.
— Может быть, придет час, и я тебе расскажу, — ответил Андрюха и пошел дальше. — Не отставай, мы опоздаем в аэропорт.
* * *
Элисон держала в руках листок бумаги, на котором неровным почерком были выведены следующие слова:
«Второй раз ты уже читаешь письмецо, которое я тебе оставляю, Уэс. Хотя, ранее обстоятельства были другими.
Ты сказал мне в первый день нашего знакомства в Уэльсе, что рискнул бы поймать байкера и сдать его на обозрение властям. Что тебе надоело бегать всю жизнь, и ты не понимаешь, почему именно тебя он выбрал в качестве подставного лица.
Скажу тебе честно — просто так получилось.
Именно я был тем самым байкером из Майами. Я вершил свой самосуд. Я спас твою девушку от восьмерых подонков, которые хотели ее изнасиловать и, да… я стер тебе память и поставил на свое место, подменив нужное досье. Просто потому, что не было больше вокруг других телекинетиков, Уэс.
Я говорю это лишь затем, чтобы мне потом было легче смотреть на себя в зеркало, Уэс. Я нечасто чувствую вину за то, что совершил, и за то, что сделал с тобой, тоже не чувствовал, пока мы не попали вместе в серьезные передряги. Но кое-что изменилось. Повзрослел, что ли? Хрен его знает.
Если ты захочешь найти меня, то я отвечу за все свои поступки перед тобой. Картер Слот наверняка знает мои координаты.
Раз уж ты читаешь это письмо, значит, тебя не было рядом, когда я постучался в дверь. Иначе все это я сказал бы напрямую. Но, быть может, так даже лучше? Я не знаю.
П.С. В Майами я просто хотел сделать мир чище. Не больше — не меньше. Спасибо, что помог тогда мне выбраться, извини за то, что занял мое место. Мысли формулируются крайне хреново, я понятия не имею, что писать дальше, так что до скорого, Уэс. Или до свидания. Сам решай.
П.П.С. Твой, надеюсь, что все еще друг, Андрей».
Элли ошарашено перечитала письмо еще раз. И снова. И еще, наверное, раз пять, пока ее не отвлек Уэс.
— Что там у тебя такое?
Элисон смяла листок в комок бумаги и забросила его в урну.
— Счет за комнату, — пробормотала она. — Тебе не кажется, что пора отсюда сматываться?
— Что произошло? — Тайлер взял ее за руку. — Я же вижу, что что-то не так.
— Да нет, честное слово, ничего такого… — она постаралась улыбнуться как можно естественнее. — Скажи мне, когда уже у нас появится собственный дом?
— Да хоть завтра, если захочешь, — твердо пообещал Тайлер.
Элисон крепко обняла Уэса, и некоторое время они простояли, молча.
— Скажи мне, Уэс, — наконец, сказала она, — как мы с тобой познакомились? Ведь не в интернете же, верно?
Тайлер уставился на нее остолбеневшим взглядом.
— С чего ты взяла?
— Ну, — девушка хитро подмигнула ему, — скажем так, у меня есть собственный ангел-хранитель. И, не припомню, чтобы он мне врал.
Уэс понял все сразу.
— Что было в том письме?
* * *
Ее лицо уже, казалось, никогда не примет нормальный вид. Огромные синяки под глазами, полное отсутствие косметики, бледная от нервного перенапряжения кожа…
Сердце, которое разрывала на части боль.
Стелла Лонг уже давно умерла для самой себя.
Лишь кое-какие мелкие проблески в подсознании побуждали ее сделать то, на что она решилась сегодня.
Вновь увидеть… нет, все-таки не друзей. Напарников по команде, приятелей… людей, с которыми она несколько недель назад пила виски в ночном клубе «Пекло».
Когда это было? Месяц назад? Или год? Или этого не было вообще, а все, что происходило с ней — не более, чем плод воспаленного подсознания?
Существовала ли вообще Келли?
Стелле больше воздуха нужны были ответы на эти вопросы. Только так она могла окончательно убедиться в адекватности своего рассудка.
Который уже давно помутился, хоть девушка пока что и не осознавала этого…
Последним ударом для нее стало осознание того, что в старых комнатах ее приятелей поселили уже абсолютно незнакомых Стелле людей. Она никогда не забудет той минуты, когда подлетела к зданию Организации, заглянула по очереди во все окна и не узнала ни одного лица.
А были ли вообще на этом свете Андрей, Лена, Уэс и… и Келли? Уже в сотый раз она задавала себе один и тот же вопрос, ответа на который в мозгу девушки попросту не существовало.
Быть может, все, что ее окружает — лишь галлюцинация ее больной головы?
* * *
Она не могла так больше жить.
Четыре часа утра. На Эйфелевой башне на удивление не было ни единого человека. Возможно, этому способствовал проливной дождь…
В руке Стелла держала банку воды, которой нужно было запить несколько таблеток, купленных у мрачного парня в подворотне, тщательно скрывавшего свое лицо…
Через двадцать минут она уже была неспособна не то что взлететь, но даже сотворить хотя бы одну кисть.
Это было нужно в качестве гарантии того, что страх не возьмет верх над желанием оборвать все это в концами.
Стелла перебралась через перила смотровой площадки и села, свесив ноги вниз. Она планировала жить еще полтора часа.
Потому что всегда мечтала увидеть рассвет…
* * *
Теперь он видел новый сон.
Андрей летел вниз с девятого этажа, вывалившись с балкона квартиры Лобаса, и никак не мог достигнуть земли.
Впервые за долгое время Андрей, наконец-то, просыпался с ощущением спокойствия на душе.
Он открыл глаза. Лена еще спала, а на улице едва начало рассветать. Андрей взял ноутбук и перебрался за письменный стол.
Вот уже во второй раз он вернулся в свой родной город. Туда, где все начиналось. Туда, где все должно было закончиться.
Он включил ноутбук и создал новый текстовый документ.
«Часть первая. Что мы можем?» — набрал он на клавиатуре.
Задумался. Завязка уже давно сидела в его голове, теперь оставалось только верно и красиво все сформулировать.
«- Вот в чем здесь основная проблема? — никак не унимался Дима. — В отсутствии псевдоответственности, конечно же! Все ведь смотрели «Телепорт»?
Трое студентов стояли у пешеходной «зебры». В их сторону горел красный свет, и огромный стальной поток машин, казалось, совершенно не хотел прерываться».
Лена неслышно подошла сзади и положила руки ему на плечи.
Андрей вздрогнул.
— Это я, — тихо прошептала любимая ему на ухо.
Несколько секунд она молчала, читая то, что Андрюха успел вывести на экран.
— Что это?
— Когда-то давно я пробовал писать рассказы, — объяснил Андрей. — И вот подумал, что, наконец, созрел для серьезного романа. Ну или повести…
