– Бабушка, – жалобно проговорила девочка, и из глаз хлынули слезы.
Она повернулась к зеркалу. Алла разглядывала свое отражение, не в силах даже кричать. Лица тех, кто вставал у нее поперек дороги, вспыхивая, поочередно отражались в ее волосах. Мерцая, они тут же исчезали, как сгоревшие звезды.
Ее просто использовали. Ее плохое настроение, перешедшее в ненависть, каким-то образом получило невиданную силу от шкатулки, превратившись в страшное и мощное оружие. «Она питалась твоей злобой и ненавистью, высасывая тебя, как пиявка!» – звенело в голове.
– Нет! – наконец крикнула Алла, и ей стало страшно от звука своего голоса – жалкого и надтреснутого.
Она помнила, как однажды предприняла попытку направить свою силу на доброе дело. Первое время она неоднократно просила помочь маме избавиться от плохой привычки, из-за которой она развелась с папой. Потом она просила излечить бабушкин артрит. Наконец, когда она узнала про Аслана, то всю ночь в слезах простояла в чердачной пыли на коленях, умоляя не делать из мальчика инвалида.
Но Она осталась глуха к ее мольбам.
После этих просьб Алле приснился кошмар, как из могил вылезли сотни маленьких девочек, все они были скальпированы. Они шли к дому Аллы, тряся своими окровавленными черепами, шли, медленно, как зомби, и требовали, чтобы Алла вернула им свои волосы. Она проснулась, и ей показалось, что все ее куклы злобно смотрят на нее, а их волосы светятся в темноте. Не помня себя от страха, Алла перенесла их на чердак, но волосы продолжали светиться, и тогда она постригла их… В модных журналах красивые женщины превращались в ведьм, и они хитро подмигивали девочке, будто говоря: «Мы все помниииим… И мы придем за тобооооой…»
Алла догадалась, что шкатулка дала ей понять, что произойдет, если она и дальше будет Ее отвлекать глупыми просьбами… С этого момента стало ясно, что, получив Главное желание, просить можно только о плохом. И Она с готовностью выполняла все ее недобрые пожелания, улавливая малейший перекос в настроении, как детектор лжи фиксирует учащение пульса или потоотделение. И когда происходило плохое, шкатулка словно оживала, возбужденно раздуваясь, как жаба, и сквозь щели между крышкой проступала кровь.
Иногда Она полностью выключала память Аллы, словно простым нажатием кнопки. Так, она совершенно не помнит, что делала в тот день, когда ее не было в школе. В голове что-то щелкнуло, и сознание затмила яркая вспышка. Щелк! И она уже на школьном дворе, и ее встречает папа. Где она была несколько часов, так и осталось тайной.
За дверью все еще слышались звуки борьбы – взрослые покончили с детьми и с удвоенной силой принялись друг за друга.
Алла мысленно попросила все это остановить. Все – и смертельное побоище, и кипяток, который продолжал заливать весь этаж, и газ, который постепенно проникал во все залы…
Тщетно. ОНА была неумолима, и обратного хода не было.
Алла снова посмотрела в отражение и не поверила своим глазам: «БОЖЕ, НЕУЖЕЛИ ЭТА СКОРЧЕННАЯ, ПОЖЕЛТЕВШАЯ СТАРУХА – ОНА?!» Она закричала не своим голосом, попятившись назад. «Это не лицо. Это жуткая маска!» – пыталась она убедить себя.
А волосы! Предмет ее гордости, самое дорогое для нее на свете, единственное, ради чего она не пожалела своей юности и своего здоровья, во что они превратились?! Вместо пышных золотистых кудрей с головы свисали беспорядочные седые пряди. Они были настолько жидкими и казались похожими на грязную паутину, сквозь них просвечивал череп.
Алла зарыдала.
Первая струйка кипятка потекла через дверную щель.
Девочка попыталась снять парик. Ведь, в конце концов, это же обычный парик? Который в один прекрасный день дал ей папа, и она всегда носила его до этого! «Нет. Он был обычным, пока ты не нашла шкатулку. И это Она сделала парик твоими волосами», – проговорил кто-то в ее сознании, и Алла снова издала душераздирающий крик. Горячая вода быстро прибывала, от нее шел легкий пар. Зеркала постепенно затуманивались.
Теперь она не просто дергала, она рвала изо всех сил проклятые волосы, но они сидели намертво. Эти мерзкие, седые волосы.
– Бабушка… папа… простите меня… – всхлипывала она, продолжая безуспешные попытки. – Я не хочу! Пожалуйста, НЕ ХОЧУ!
Но все было бесполезно. «Больше желаний – больше разочарований, разве ты не знала об этой поговорке?» – заговорило вновь что-то в сознании. Алла внезапно замолчала, глядя на свое отражение.
– Да. Это то, что я заслужила, – прошептала она. – Но я не буду жить с такими волосами!
Пол в туалете почти полностью был залит горячей водой, но Алла не обращала внимания, как она обжигает ее щиколотки. Девочка взяла урну, стоявшую у выхода, и подошла с нею к зеркалу. Размахнувшись, она с силой запустила ею в свое отражение. Сверкающие осколки со звоном брызнули в раковину. Алла аккуратно поставила урну на место и выбрала самый длинный осколок.
– Иногда, в древности, скальп снимали с еще живого воина, – сказала она, передвинувшись к следующей раковине, над которой висело целое зеркало, чтобы лучше себя видеть.
Когда она сделала первый надрез, на кухне раздался взрыв.
* * *
В машине у Андрея работало радио, однако новости о пожаре в торговом центре он пропустил мимо ушей. Все его внимание было сосредоточено на шкатулке.
Он ехал, с замиранием сердца поглядывая в сторону пакета. Так он, наверное, себя чувствовал перед первым свиданием. Руки чесались снова достать Ее наружу и полюбоваться на это произведение искусства. В голове стали зарождаться странные мысли и желания, о существовании которых он даже не догадывался.
Ведь это уникальное творение, которому много столетий! Андрей вспомнил легенду о сыне палача. Что ж, вполне возможно.
Ему не терпелось доехать до дома. Скорее бы!
«Форд» адвоката въехал в город. Проезжая мимо торгового центра «Эльбрус», он вдруг увидел, как из окон третьего этажа вырываются огненные языки, и притормозил. Здание горело. Некоторые из находящихся внутри разбивали стульями окна и прыгали вниз. Но что самое примечательное, даже отсюда Белов слышал, как в здании играет музыка. Причем какие-то детские песенки: «К сожаленью… День рожденья… Только раз в году…»
Одна горящая женщина повисла на карнизе и, сорвавшись, живым факелом рухнула вниз. У здания царила сборная солянка из пожарных, полицейских, сотрудников МЧС и просто любопытных зевак, многие из которых снимали происходящее на мобильные телефоны.
– Да, не повезло кому-то, – протянул Андрей и поехал дальше. Он не заметил, как из небольшого окошка на третьем этаже на него кто-то пристально смотрел.
Он не успел отъехать и на сотню метров, как ему позвонил Дымков. Адвокат злобно уставился на телефон – меньше всего ему сейчас хотелось беседовать с кем бы то ни было. Однако телефон не умолкал, и Белов ответил. Голос полковника доносился непонятно откуда, как будто тот находился на другой планете.
– Не могу дозвониться до своего сотрудника… Где Ярослав?
– Не знаю. Я не дома.
– Андрей, в городе горит торговый центр. По моим сведениям, там отмечали день рождения одной девочки. Я думаю… твоя дочь там. Ее видели.
Белов сморщился, будто у него внезапно заболел зуб. Как же ему все надоело! Не дослушав Дымкова, он полностью отключил телефон. Затем выбросил его в окно. «Пожар… дочь… Таня… Боже, какие это мелочи!» – думал он.
Андрей торопился домой. Все, что имело значение, находилось рядом в невзрачном пакете.
* * *
Алла проводила автомобиль отца обреченным взглядом.
Он уехал. Папа смотрел прямо сюда, чуть ли на нее, но не вышел из машины. Видел ли он ее? Хотя какая разница…
Алла повернулась. Ей было плохо и очень больно, особенно голове. Глаза слезились от дыма, он въедался в залитую кровью голову девочки. Она была ничем не защищенной, бедная, лысая голова, на которой теперь даже не было кожи.
Алла специально перешла в этот зал, бушевавший пламенем сильнее других, – вода сюда пока не добралась, и огонь ничто не сдерживало. Он подбирался все ближе, и девочка швырнула влажную серо-красную паклю в приближающиеся языки пламени – все, что осталось от ее волос.
– Простите меня… – прошептала Алла, опускаясь на колени. Рядом кто-то безостановочно кричал, требуя, чтобы к окну приставили лестницу, какая-то женщина истерично хохотала, слышался звон битых окон и потрескивание огня, пожирающего все на своем пути.
Алла закрыла глаза и клубочком свернулась на полу. Ей вдруг стало необычайно хорошо и уютно.
Последнее, что увидела девочка, был успокаивающий белый свет, на фоне которого стояли ее родители. Папа и мама, они снова были вместе, улыбались и звали Аллу с собой. И она побежала к ним, чувствуя, как за спиной развеваются ее пышные, красивые волосы…
* * *
Когда Андрей приехал домой, уже стемнело.
Он бросил машину прямо у ворот, и, прижав к груди вожделенный пакет, ринулся к дверям. Он даже не помнил, что оставил в автомобиле ключ зажигания, а ворота не запер. Как и не помнил про дочь.
