Подойдя к кассе и не смотря прямо в глаза сонному кассиру, сообщила где, что и сколько. И только потом посмотрела на неё, когда пауза затянулась.
У неё были красивые большие голубые глаза, мягкий женственный ротик, белокурые волосы, спрятанные под фирменной кепкой, красивая фигура и тот самый неоновый блеск, разгорающийся всё ярче, когда она уставилась на едва видный шрам на моём лице.
— Это ты, — прошептала она.
И в тот же момент я сделала шаг назад, роняя деньги на пол. Мгновение дрогнуло, время сдвинулось, а девушка бросилась вперёд, легко, как гимнастка, перескочив через стол, едва задев кроссовками моего живота, отчего повело в сторону на полки, с которых на пол посыпались снеки, орешки, шоколад и прочая ерунда.
Оттолкнувшись развернулась на выход, только сделала шаг, как она схватила за плечо, с силой развернула к себе и ударила по лицу довершая разворот — я вновь падаю на стойку, хватаясь за неё руками, чтобы не приложиться о верхний ряд. Девушка так быстра, что просто не успеваю среагировать — она вновь хватает за плечи, отчего слетает капюшон, и толкает на полки напротив да так сильно, что они с грохотом падают, ломая плитку, а я падаю на них.
Увернувшись от очередного удара, как можно быстро переворачиваюсь в сторону, вскакиваю на ноги и бью подлетевшую девушку в ответ. А она хватает за волосы и толкает с почти звериным криком на пол, я разбиваю локти, пытаюсь приподняться, когда она оседлала меня. Накрутив волосы на кулак, бьёт о плитку до звона в ушах, приподнимается, переворачивая меня под собой. Сквозь кровавую пелену вижу ссадину на её лице, гнев в её глазах и предвкушающую улыбку на устах. Она облизнула губы, рассматривая меня, а затем наклонилась и прошептала:
— Так рада, что это буду я! Он говорил, что это может случится, но я и подумать не могла, что это случится именно со мной! Не зря готовилась! — она медленно провела рукой по моему шраму, как будто он драгоценный. — Ты особенная, Елена. Твоё имя, как и его имя, знают все. И тебе пора вернуться в семью!
От её ударов саднило всё тело, а во рту сладко и солено от крови, но я всё ещё жива. Вцепилась ей в шею, пытаясь задушить, завертелась, пытаясь сбросить, подмять под себя, а она, хищно улыбнувшись, вновь схватила за голову и принялась бить о пол:
— Не сопротивляйся! — хрипло закричала она, а затем с лёгкостью убрала мои руки от своей шеи, когда поняла, что слабею.
Я почти ничего не видела перед собой — от острой невыносимой затылочной боли словно ослепла, всё вокруг погружалось во тьму — видела только её, молодую красивую девушку с ангельской внешностью и рабской душой. Неон в её глазах сиял особенно ярко, когда она достала из небольшого нагрудного кармашка инсулиновый шприц. Я знаю, на этот раз в нём не снотворное.
Из последних сил пытаюсь сбросить её, пытаюсь сопротивляться, молю не делать этого, но она обрывает жалкие потуги, убирает волосы с шеи, раскрывая её, чтобы лучше были видны вены, а затем делает укол.
Мгновение вновь рождается в абсолютной тишине. Она лучезарно смотрит на меня, неотрывно, с такой невыносимой радостью, когда в груди расцветает красный цветок и её, не прозревшую, отбрасывает назад.
Надо мной возвышается злая Эльза. Она что-то говорит, а затем вновь стреляет в девушку. Слышу своё имя, но не понимаю, что женщина говорит. Лёд медленно распространяется по телу, заволакивая голубой дымкой и я вновь слышу, как сталкиваются айсберги, с каким шумом откалываются льдины, как поют океаны, закованные в ледяные оковы на краю света, где яркий голубой смешивается с угольно-чёрным и белым. Мне кажется, что изо рта выходит пар, что мир вокруг покрывается инеем, что кроме льда нет ничего.
Последнее, что вижу, перед тем как лёд сменяется огненным вихрем, — Эльза с трудом подхватывает меня на руки. А затем пришла агония.
***
— Лена, Инга, ну-ка быстро за стол! И не забудьте помыть руки!
— Сейчас! — кричу, продолжая рыться в вещах.
Куда он запропастился? Я всегда кладу дневник в одно и то же место! Третий раз перерываю полки, но ничего нет, его забрали!
— Не это ищешь? — голос за спиной донельзя зловредный, а хозяйка под стать.
Улыбается ехидно, листая блокнот с гордой надписью: «Дневник Елены», окружённой плеядой разноцветных сердечек. Инга подмигивает, а затем зачитывает:
— Дорогой дневник! Сегодня опять столкнулась с ним в коридоре, он извинился и помог поднять учебники. Кажется, я всё-таки влю…
— Отдай! — кричу испуганно, подлетая к сестре и пытаясь вырвать дневник из рук.
Она с лёгкостью изворачивается, смеётся, а потом говорит:
— Вот это страсти по Колесникову! Я завтра всем в классе расскажу! Ну ты посмотри на себя, уро…
— Инга!
Мы с сестрой замираем на месте от грозного окрика отца, появившегося в дверях нашей комнаты.
— Как смеешь так разговаривать с сестрой?!
У девушки не нашлось ответа и она молчит. И также молча позволяет вытащить из рук дневник.
— Она мне не сестра! — неожиданно закричала Инга, когда он неодобрительно покачал головой. — Папа, ну ты посмотри на неё! Она же уродина, её все ненавидят! А ещё по ночам она постоянно орёт и стонет жутко! Я не…
— Молчать! — прикрикнул он, а я заплакала.
Мне всего десять лет, Инга на год младше, раньше она никогда так себя не вела — никогда не обзывалась, не дразнилась, как другие. Мне больно и обидно. А ещё больно от того, что папа бьёт её по попе, а мама в наказание лишила Ингу обеда и ужина.
Я принесла хлеб с маслом и солью, когда родители ушли на вечернюю дойку. Инга до крошек всё съела, а потом заплакала.
Мы сидим, обнявшись, и она, роняя крупные слёзы, шепчет, извиняясь за нехорошие слова и обещая, что больше так не будет:
— Мы одна семья! — громким шёпотом говорит она, а затем отодвигается и смотрит с улыбкой. — Ведь правда? — её глаза загораются неоновым светом.
— Ведь правда, Лен?..
Всё теряется в голубой дымке.
***
Поднимаюсь резко, с глубоким вдохом и невыносимо медленным выдохом. Рёбра и затылок болят ярко и остро, но я жива. И в своём рассудке!
Ещё не успев осознать где нахожусь, вспоминаю тягостный сон. На самом деле Инга тогда не извинилась и не приняла хлеб с солью, а надулась как индюк и извинения принесла на следующий день из-под палки, так как родители от неё не отставали. Больше она в открытую не гадила, а, повзрослев, перестала гадить и втихую. Мы стали проще относиться друг к другу, но так ли это?.. Правдивы ли слова Кая или он всё ещё играет со мной? Сестра всю жизнь ненавидела меня или же это была обычная детская ревность? Где правда?
— Ты очнулась, — в голосе Эльзы было полно «радости». — Как себя чувствуешь?
— Как будто попала под поезд, — простонала в ответ, а затем потянулась рукой к голове и обнаружила, что прикована наручниками к двери машины. — Что за чёрт?
Она обернулась, смерила скептическим взглядом, а затем ответила.
— Та девка всадила полную дозу неона.
Параллельно Эльза припарковала автомобиль у дороги и принялась рыться в бардачке.
— Сейчас посмотрим, что в итоге получилось.
— Ты о чём?
— Нашла! — воскликнула она, доставая пузырёк с красными таблетками. — Прими две штуки и мы узнаем, осталась ли ты собой.
— Ты думаешь, я… под контролем? — спрашиваю осторожно. — Как эти таблетки помогут?
Зло прошипев что-то неразборчивое, всё равно протянула их, доставая бутылку с водой.
— Мы не можем опираться на тебя, Елена. Нужны незаметные способы определять неонизированных. Если больна, от них станет плохо: тошнота, головокружение и носовое кровотечение. А если нет, то ничего не произойдёт.
Я нерешительно взяла таблетки, пока она очень пристально, даже напряжённо наблюдала за моими действиями. Насколько могу доверять этой женщине? Она неоднократно спасала мне жизнь, но… Всегда есть какое-то но.
Заглотнув таблетки, позволила напоить меня водой, после чего Эльза завела машину и мы тронулись с места.
