– Абсолютно никакого! – мотнул головой Володя.
– Ну, тогда давай теперь ты, излагай свою историю, – потребовал Геннадий. И обратился сначала к Ларисе, потом к Марине: – Ты, красавица, налей-ка еще по одной на троих, а ты – сделай, пожалуйста, для меня чашечку чая.
Рассказ Володи получился короче и не столь эмоциональный, как у Марины. Которая, нарушив просьбу Пытливого, все-таки прервала его, когда речь зашла о ливне.
– Значит, ты возвращался тогда из Богачево, уже зная о гибели друзей? – не смогла сдержать удивления девушка.
– Да, – еле слышно произнес Володя.
– Господи!
– Так, – вмешался Геннадий. – Я ничего не понимаю.
– Мы с Мариной встретились в лесу, в Аленином овраге. Она собирала грибы и промокла под ливнем так же, как и я.
– И – что?
– Кхым, – Володя чуть замялся под тремя парами устремленных на него глаз. Потом заговорил быстро, словно опасаясь, что Пытливый повторит вопрос, отвечать на который ему не хотелось, во всяком случае, отвечать при всех.
– Когда я узнал, что Марина пропала, первым делом подумал, что с ней что-то случилось в лесу. Там же кругом сплошные беуераки, буреломы, легко можно ногу сломать. Вот я и отправился на ее поиски. Доехал до Скоротово, дошел до Раево и увидел, как Дурында щуку поймал. И как только он на меня посмотрел, меня будто кто-то в горло ужалил, я упал, чуть в озеро не скатился. Какое-то время мне было очень жарко, вспотел весь, потом чуть отпустило. Дурында со мной заговорил – о каком-то эксперименте по самому интересному способу уничтожения таких как я и мне подобных. Я хотел на него наброситься, но Дурында ударил прутиком по только что пойманной щуке. Она всего лишь дернулась, зато я заорал от возникшей боли в ногах. Он ударил рыбу еще раз, но бил будто не по ней, а по моим рукам, и будто не маленьким прутиком, а шомполом…
Володя поморщился, растирая ноги и по очереди – руки.
– Пришел в себя и увидел Ларису и милиционера. Рассказал им вкратце, что случилось. Не знаю, поверили ли? Но как в такое можно поверить. В общем, они довезли меня до Голицыно, ну и я с горем пополам домой добрался. Все.
– А медички? – вновь подвиг к откровению Пытливый.
– Да ни при чем здесь они! – взвился Володя. – Ирка Мишлехис узнала, что я из армии вернулся, и решила навестить мимоходом. Подружку с собой прихватила. Думаю, если бы я на пять минут позже до своего подъезда доковылял, то их бы и след простыл!
– Все! – успокаивающе поднял руки Геннадий. – Слово предоставляется нашей красавице Ларисе, извините, не знаю вашей фамилии.
– Федорова, – вздохнула Лариса. – Сестра погибшего в Богачево Игоря Федорова.
– Гена! – привлекая его внимание, Марина, словно школьница, подняла руку. – У меня ведь тоже брат старший, Славик погиб. Еще в декабре. Только не в Богачево, а в Раево.
– Вот именно, в Раево! – поспешно сказала Лариса. – И не один он погиб, а вместе со своим дядей, Григорием Филипповым.
– Да.
– Стоп, девушки, стоп! – Пытливый сделал руками успокаивающий жест. – Я прочитал очень много книг криминальной направленности. И в моей башке уже складывается некая картинка из ваших историй, которые, наверняка, взаимосвязаны. Лариса, надеюсь, твой рассказ подтвердит некоторые мои догадки. Только сначала коньячку выпей, чтобы получше все вспомнить…
– А про свои сны рассказывать? – спросила Лариса, которая и без коньяка все прекрасно помнила.
– Они по существу дела? – насторожился Пытливый.
– Эти сны… как же точнее выразиться? Они как бы насыщают, нет, добавляют новые подробности к уже случившемуся.
– Даже так? Интересно! Но сначала все-таки о том, что было на самом деле, а потом перейдем ко снам.
Лариса говорила, закрыв лицо руками, – так ей казалось проще. Проще передать свои ощущения от поездок в деревню Раево на медицинские освидетельствования не совсем обычных смертей, проще передать чувства, испытанные в камере погибшего Виктора Пряхина и в те минуты, когда на ее глазах страшной смертью умирал майор Панцелютин, проще высказать догадки после известий об исчезновениях Василия Павелко и следователя Крымова…
Рассказала она и о капитане Кривопалове, которого попросила выяснить причину гибели ее брата. Как они приехали в Раево, где обнаружили покалеченного Володю, и как позже приезжали в Богачево, где Кривопалов имел короткую беседу с Антоном Дурандиным.
Потом Лариса стала пересказывать свои сны, повторяющиеся почти каждую ночь в течение нескольких последних месяцев. Только теперь ей пришлось смотреть в глаза Геннадию, который мягко, но настойчиво отвел руки от ее лица. Она в деталях пересказывала, как словно бы из воды наблюдала за процессом собственной смерти. Каждый раз за новой, все более и более жуткой. А он смотрел на нее, не мигая, впитывая каждое слово, каждое изменение интонации, с которой произносились эти слова. Под конец рассказа ей даже на миг показалось, что говорит не она, а он, Геннадий. И не успела она закончить, как тот обратился к Володе и Марине:
– А не снятся ли и вам в последние дни какие-то необычные сны? Я имею в виду сны, связанные с щукой, которую вам довелось увидеть, из-за которой у вас разные болезненные процессы начинались, и еще сны, связанные с этими двумя деревнями – Раево и Богачево?
– Вообще-то, мне очень часто сны снятся, – немного подумав, сказал Володя. – Некоторые запоминаю, некоторые, вроде бы, хотел запомнить, да не получается. На Богачевском озере я был пять дней тому назад, но никаких снов в связи с ним не видел. А в Раево был вчера утром, и там же имел удовольствие лицезреть щуку. Но вчерашний день и эта ночь оказались для меня настолько… насыщенными, что я вырубился, как убитый, и если даже что-то снилось, то абсолютно ничего не помню.
– А я две ночи в подполе провела. Какой может быть сон в этом могильнике! Когда здесь, у Володи спала, вроде бы были какие-то видения, но… – Марина развела руками, давая понять, что так же, как и хозяин квартиры, ничего не помнит.
– Да-а-а… – протянул Пытливый. – По мотивам ваших рассказов неплохой бы фильмец получился. А то и целый сериал.
– Слушай, друган, нам не до шуток!
– Причем здесь шутки, Седой! – отмахнулся Пытливый. – Я про то, что все эти ваши истории при известной доли воображения складываются в очень даже стройненький сюжетец.
– Воображения? – переспросила Лариса.
– Ну, – допущения. Какими хочешь словами, называй.
– Я не понимаю. Объясни!
– Хорошо, сейчас попробую объяснить, – Геннадий сложил ладони лодочкой, уткнулся в них лбом, ненадолго задумавшись. Потом по очереди посмотрел в глаза рассказчикам. Задержал взгляд на Ларисе:
