Оно затряслось, забулькало, и я понял, что тварь смеется. Боград победил. Многовековое заточение подходило к концу.
В отчаянии я запустил руку в карман, в надежде найти хоть что-нибудь. Пальцы сомкнулись на зажигалке, точно такой, что была со мной в катакомбах Седого Незрячего. Бесполезная штуковина! Я извернулся и с силой влепил ее в бугристый, истекающий слизью лоб. Тварь отшатнулась, и я, сгруппировавшись, от души ударил ее двумя ногами в грудь.
Тяжелая туша ловко перевернулась через голову, по-кошачьи приземляясь на четыре кости. Глядя на нее, я вдруг разразился нервным безумным смехом. Озадаченная тварь непонимающе глядела на меня, чуя подвох, но не понимая, в чем он заключается. Истерический смех душил меня, отзывался нестерпимой болью в сломанных ребрах, но я не мог остановиться. Держась за бока, я медленно пятился, не в силах оторвать взгляда от крохотных точек, стремительно облепляющих уродливый шишковатый череп.
Всего несколько секунд, и голова чудовища загорелась голубоватым свечением тысячи крошечных эльмов. Мелкие магические организмы жрали слизь, сукровицу, пот, и плодились, плодились, плодились… Тварь недоверчиво мазнула жирной лапой по макушке, с недоумением уставилась на живые огоньки. А потом с ночного неба упал стотонный каменный пресс, и меня с ног до головы обдало горячими брызгами крови.
***
На самом деле Гор боялся. Страх впервые перевесил ненависть. Впрочем, колодец ненависти уже давно себя исчерпал. Гор не желал в этом признаваться, но с каждой разгаданной загадкой, с каждой преодоленной опасностью, да что там! – с каждой минутой, проведенной в Бограде, он все больше проникался этим местом. Он больше не мог относиться к нему, как раньше. Но сейчас над всеми другими чувствами довлел страх. Сжимал горло мертвой хваткой, пытался ослабить и Гор чувствовал, это не воздействие извне. Это гнездилось внутри, в душе.
Он не знал, как назвать силу, что пришла уничтожить его. Толпа? Армада? Сонм? Кишащий всевозможными существами клубок, подобный зверям, что сплотились перед лицом общей угрозы лесного пожара. Львиная доля этой армии состояла из людей. Точнее из омов, слабеньких, не слишком опасных поодиночке, но вместе представляющих грозную силу. К тому же Гор чувствовал присутствие омов высшего порядка, - два десятка сияющих аур, тревожного алого цвета.
Между людьми бесшумно скользили змеиные тела с девичьими лицами и тонкими клыками. Раздраженно фыркая, опирались на костяшки передних лап обезъяноподобные туши черных вурдалаков. Гор разглядел заросшие морды верфольфов, и увитых плющом зеленокожих сильфид, горбатых великанов в три человеческих роста, серых, как пепел, упырей, некромантов, с выводками гниющих мертвецов, и белоглазую чудь. Возвышаясь над живым морем, грозно шагал титан в грубых доспехах и шлеме, размером с пикап. В хмуром небе метались обеспокоенные гарпии, оглашая окрестности пронзительным карканьем, а еще выше парил огромный, обсидианово-черный ворон.
Здесь были мужчины, и женщины, нежить и зверье, магические твари, кадавры и прекрасные боги, но даже в этой мешанине взгляд Гора приковал огромный черный пес, похожий на ротвейлера. В холке он был выше лошади, а зубастая алая пасть могла легко перекусить пополам человека. Гарм, страж Хельхейма, врылся в землю мощными лапами, прожигая противника четырьмя злобными буркалами.
Ненасытная пустота сквозила из глазных впадин, напоминая Гору, что они уже встречались. Тогда, в том реалистичном сне на квартире у Влада. И еще раньше, она следила за ним из мертвого левиафана, из пойманного вурдалака, из сотен оживших покойников Кроули-цирка. А до того, в поезде, подглядывала из безымянного культиста Вендиго. Это она сейчас сверлила Гора тысячами стеклянных зрачков.
Гор слышал ее бесноватый рев в своем мозгу – неистовый, торжествующий. Пустота грозила смять, растоптать, разорвать и проглотить. Она обещала медленную смерть и бесконечное посмертие, полное адских мук. Но его противники оставались безмолвными, и бесшумными настолько, что Гор слышал ласковый плеск течения Большого Теся. И это пугало куда сильнее.
Ох, Влад, где же ты сейчас? Почему покинул в такой момент? Гор поймал себя на мысли, что жалеет о том, что не сбежал, пока была возможность. Он нервно заозирался, будто надеясь увидеть на горизонте Влада, ведущего полки кавалерии. Он уже собирался ринутся в толпу, прорезать ее насквозь, раскидать, чтобы там, в драке обрести потерянную уверенность, когда на плечо ему опустилась мягкая теплая рука матери. И гнетущее чувство одиночества отступило.
Красноликий Марс-Арес, играя мускулами, указал на Гора копьем. Узкие губы скривились презрительно. Он заговорил, и это был глас пустоты. Обещания скорой смерти, предложение присоединится, угрозы и увещевания, Гор пропускал его речь мимо ушей. Пользуясь последними секундами, он прощупывал чужую оборону. В основном стандартные Анкилы, Эгиды, наведенные самостоятельно или с помощью артефактов, но встречались заклятья мощнее, вроде Панциря Ао, и даже что-то совсем непонятное, сложное, прочное, как стены бомбоубежища. Но сильные и слабые, все они использовались против прямого грубого напора. Это и было их самым уязвимым местом.
Гор вытянул руку, скрюченными пальцами рванул в сторону. Высохшая мумия грозного бога войны повалилось на траву. Сверху, с деревянным стуком, упало бесполезное копье. Зажатый цепкой хваткой Гора, рядом стоял двойник Марса. Красный, блестящий, только без одежды и оружия, он словно выскользнул из его тела. Гор тряхнул ладонью, и двойник растекся лужей крови, лимфы, мочи, слюны и желчи.
- Вот, что вы такое! – усилив голосовые связки, закричал Гор. – Вы ничто без своих тел! Пиявки, которые только ищут, к кому бы присосаться! Но с телом, с живым человеческим телом, вы обретаете все его слабости, и вас довольно легко убить!
Он обвел молчаливую армию умоляющим взглядом. Та его часть, что занимал Осирис, выглянула ненадолго, чтобы попытаться остановить грядущую бойню.
- Я могу высушить вас, как этого индюка! Сжечь, разорвать изнутри, поразить болезнью, о которой вы, в своем высокомерии даже не слышали! Я не дам вам выйти отсюда и убью всех, если понадобится! Но я прошу вас – просто уйдите!
Многоликий Боград впервые зашумел, заволновался, впечатленный увиденным. Кое-кто из людей попытался протиснуться назад, но угрожающий рык вурдалаков быстро вернул их обратно. Четырехглазый Гарм опустил веки, словно соглашаясь – пусть будет так. Защитный купол Гора тут же затрещал от многочисленных магических ударов. Волна хлынула вперед.
***
Взобраться на тролля оказалось той еще задачей. Они не умели говорить, даже просто рычать, но я хребтом чуял исходящие от него волны бешенства. Не сбавляя скорости, тролль шел вперед, с особенной яростью топая ногой, за которой тянулся кровавый след. Раздражающий источник света исчез, но гигант все еще беспокойно вертел треугольной башкой, отчего мелкие куски породы осыпались вниз каменным дождем.
Сломанные ребра не торопились срастаться. Нестерпимо болело разодранное плечо. Лицо жгла ядовитая кровь Бограда. Ползти по движущейся скале непросто даже полностью здоровому человеку, а в моем состоянии проще было умереть внизу, в относительном спокойствии. И все же, оказавшись на усеянном слюдяными шипами плече, я не сдержал восхищенного вздоха.
Ветер сек меня по лицу, трепал мокрые от крови волосы. Похолодало ощутимо и резко, но я едва вспомнил про настройки, автоматически повышая температуру тела. Я словно ехал на крыше живого многоэтажного дома. Проспект Якова Брюса проносился мимо, отражая витринами жидкий лунный свет. Впереди, на горизонте, призывно маячил багровый глаз портала. Глядя на него с точки зрения тролля, я вдруг услыхал его зов, притягивающий, как огромный магнит железную стружку.
Я помотал головой, отгоняя наваждение. Нет времени наслаждаться красотами. Нужно заставить эту громаду шагать к берегу реки, а я даже теоретически не представлял, как это сделать. К тому же, я все еще оставался в Бограде, и город не прекращал попыток остановить меня. Да, основные силы брошены уничтожить последнюю Печать, но я слышал, как хлопают в ночи широкие кожистые крылья, замечал краем глаза, как скользят по стенам и крышам легкие тени. Боград кое-что приберег для меня, но делиться не спешил.
