– Это моя информация, – пришел на выручку Фельдман, – у меня имеется приятель в парижском подразделении спецотдела «Дельта».
– Он предложил свести меня с одним коллекционером, но после того, как вернется из ответственной командировки в Румынию… Не мое, конечно, дело, господин Ватяну, но думаю, информация о том, что против вас выступают влиятельные государственные структуры…
– Кто этот человек? – перебил Гурвич? – Сейчас мы с вами спустимся в операторскую, и вы покажете его на записи.
– О, не надо утруждаться, – сказал Артем, – это бородатый мужчина, у которого снесено полчерепа. Можете навести о нем справки, вы это легко сделаете…
Напряжение достигло апогея. Он чувствовал, еще несколько секунд, испарина хлынет со лба, и все поймут, что здесь фальшивка. Где он, момент истины?…
Аэлла перестала ковыряться в своих хищных ногтях и выжидающе забарабанила ими по подлокотнику. Ватяну как-то странно помалкивал. Даже Гурвич впал в минутное оцепенение, потом неуверенно опустил руку в карман, вытянул компактное средство поддержки связи, приставил к уху.
И получил от Фельдмана по второму уху!
Вот оно – торжество истины! Знать бы, в какую сторону повернет кривая… Гурвич выронил телефон, схватился за отбитый орган. Можно представить, какой там звон! Артем уже летел на всех парах, отмечая боковым зрением, как Фельдман метким ударом спроваживает Гурвича в нокаут. Он толкнул остолбеневшего Ватяну, помчался дальше, не глядя на результат. Аэлла дернулась, чтобы выпрыгнуть из кресла. Лицо перекосилось, зажглись рысьи глаза, зашипела, тварь, схватилась за подлокотники. Артем упал на колено, перевернул кресло за переднюю ножку вместе с девицей! Взметнулись стройные ножки, девица завопила от боли, когда ее накрыло тяжестью… Он уже мчался в обратную сторону, отмечая мимолетом, что и Павел не сидит без дела: бросился на спину Ватяну, который вознамерился дать тягу, схватил его за горло, повалил, охаживает горячими по почкам…
«Монах», стоящий в дверях, оказался, к счастью, тугодумом. Моргал глазами, а когда дошло, что ему не мерещится, неуклюже развернулся, схватил трясущейся рукой засов. Бежать на перехват уже поздно. Ваза! Артем схватил ее с «постамента» – тяжелая, сволочь, но что не сделаешь? – метнул, как ядро, оттолкнув от груди правой ладонью. Изящная штуковина влепилась точно в дверь – перед носом у «монаха». Свалилась на пол, брызнули осколки. «Монах» схватился за лицо, кровь потекла по пальцам. Опомнился, снова полез к засову. Но время уже отвоевано: пролетая мимо помпезного серванта, Артем схватил красивый бронзовый сосуд в форме льва, стоящего на задних лапах и простирающего чашу, проорал что-то индейское, подпрыгнул, треснул «монаха» по макушке…
В дверь уже долбились. Проснулась охрана. Он развернулся в прыжке – здесь все кончено, отключенный «монах» сползал на пол, царапая ногтями дверь. Кровь сочилась из разбитого черепа. Но угроза оставалась. Фельдман прочно увяз во «второстепенных схватках» – Ватяну оказался юрким и упрямым, сдаваться не хотел. Выбралась Аэлла из-под перевернутого кресла – взъерошенная, страшная, как проклятье. Уже летела на Артема, изготовив острые коготки. Прыгнула, прочертив дугу гибким телом. Он выставил руку, отклонился… и взвизгнул, когда она полоснула его когтем по щеке! Свирепея от острой боли, послал кулак в ненавистное лицо, но она увернулась, ушла под руку. Разлетелись, как мячики, заплясали по кругу. Артем спохватился, прыгнул, чтобы заслонить дверь, с удивлением обнаружил, что у него в руке кубок, швырнул, угодив этой дряни точно в живот. Девицу согнуло, но развить наступление опять не удалось. Она сообразила, что тактически проигрывает, помчалась к серванту, стала швыряться в него какими-то золотыми изделиями и очень обрадовалась, когда одно из них угодило ему в коленку. Победно возопив, бросилась в наступление гибкой кошкой, а он упал на колено, задыхаясь от боли…
Сдвиг в сознании. Что-то провернулось в голове, связанное с нелепыми галлюцинациями. На него летела разъяренная царица Хатшепсут – легендарная правительница Египта, прославившаяся тем, что одевалась в мужское платье и носила накладную бороду! Трепетали на ветру пышные одежды царицы, дрожали клочья бутафорской бороды…
Грохнул выстрел. Девица продолжала бежать. Вся такая из себя – бегущая по волнам, бегущая по инерции… Но что-то изменилось в ее лице. Возможно, в первый и последний раз Артем наблюдал, как бежит мертвый человек. Он упал на правый бок, откатился, чтобы она пролетела мимо. Но поздно убрал ногу, она споткнулась, рухнула плашмя, разбив челюсть…
Все, мертвец, пустые глаза с ледяными озерами ненависти, красивое женское тело, неловко изогнутое, пуля в хребте. Никакой бороды. Он пересилил боль в колене, встал, пошатываясь. Куда бежать? Мертвое тело, под дверью «монах» в полном отрубе, неподвижный Гурвич где-то далеко. Второй раз уже Павел спасает его. Улучил минутку, отвлекся от «преподобного» Ватяну, докатился до Гурвича, забрал пистолет, и очень вовремя. Теперь сидел как-то по-девчоночьи на полу, хлопал растерянно глазами, не видя, как за его спиной поднимается Ватяну с окровавленной физиономией, хватает воздух, зажигаются мстительно глаза, дрожащие руки простираются к горлу единственного верного друга…
Последний бросок был какой-то корявый, вымученный. Рухнули все в одну кучу, завозились. Павел матерился последними словами, награждая Ватяну тяжелыми затрещинами. Тот уже не сопротивлялся, закрывал отбитое лицо ладонями, пытался что-то сказать, но проглатывал слова.
– Тебя, что, Артем, шишки в лесу воспитывали? – ворчал Павел, прекращая экзекуцию. – Так и норовишь на голову свалиться…
Дверь тряслась под ударами, падали литые фигурки, прикрепленные тонкими заклепками. Но дверь была прочна, не так-то просто оказалось ее вынести. Павел выстрелил, пробив тонкий слой бронзы и деревянную основу. Кто-то вскрикнул от боли на той стороне.
– Не ломайте! – заорал Артем. – У нас Ватяну! Если сюда ворвутся, мы его убьем!
За дверью притихли. Но ненадолго. Выдержали паузу, и вновь тяжелый удар обрушился на прочную конструкцию. Не вняли реальной угрозе?
– Ох, не нравится мне это, Артем, – ворчал Фельдман, рывком вздергивая Ватяну с пола. – Поднимайся, скотина! И учти, начнешь ерепениться, буду бить долго и счастливо. Усвоил?
Ватяну судорожно кивнул, выхаркивая кровь. Он не мог говорить, его трясло, голова была жирная от пота. Похоже, Павел перестарался. Но не винить же его за это…
– Встал? – рявкнул Фельдман. – Вот и умница. А теперь бегом марш в свою картинную галерею, пропади она пропадом!..
Не хотелось думать, что затея обречена на провал. Третья попытка прахом. А так хорошо начиналось… Дверь уже трещала. Павел высадил три пули, но фанатики лезли. Они бежали прочь из роскошных апартаментов, подталкивая Ватяну. У того заплетались ноги. Темный коридор, связующий апартаменты с галереей, дверь с кодовым замком, на которую они смотрели, как баран на новые ворота. Элементарные решения проходили в обход головы.
– Код набирай! – заорал Фельдман, потрясая пистолетом.
Крючковатые пальцы Ватяну срывались, он судорожно сглатывал, утирал кровь со лба. Мощная стальная дверь поползла в сторону. Ускорить ее движение было невозможно, у двери был свой режим. Они скакали от нетерпения, подбадривая себя матерками. Ввалились в галерею, заперлись – по коридору уже неслись разъяренные «монахи» в длинных одеждах. Свет на максимум, чтобы не так страшно: единственный рубильник с тремя позициями.
– Держи этого кренделя! – крикнул Артем, бросаясь бежать. Мелькали картины в расписном обрамлении, он просто не фиксировал на них взгляд. Насмотрелся уже. Не взять им его на этот раз, хрен им… Он пролетел оба зала. Еще одна дверь – заперта на два засова изнутри, прекрасно. Снова бег по стенке – третья дверь за темной бархатной портьерой. А это что такое? Он подергал за ручку. Дверь закрыта, хотя на вид не такая уж и прочная. Подсобное помещение? Но нет, рядом с дверью под портьерой – кодовый замок. Он бросился обратно, схватил Ватяну за грудки, встряхнул, хлестнул по щеке, чтобы не спал.
– Дверь с кодом – это куда?
– Я точно не знаю… – прохрипел Ватяну, – должна вести на обходную галерею, но не уверен…
– А кто знает, дубина? – вскипел Фельдман. – Ты хозяин замка или кто? Живо код!
– Сами не можете догадаться?… – разбитые губы исказила гримаса.
– Три шестерки? Чертова дюжина?
– Двадцать три – двадцать три…
Вот оно, скрытое для непосвященных истинное число Дьявола. Надо же, какие мы тут эстеты! В дверь уже дубасили. Протяжный многоголосый вой разносился по отгороженным от галереи апартаментам. Снова в бой идут одни «штрафники»? А почему бы нет? – мелькнула здравая мысль. – Если все нормальные бойцы задействованы на других фронтах…
– Я убью Ватяну, спалю галерею! – орал Фельдман. – Всем отойти от двери!
