Ознакомительная версия.
Едва за окном забрезжил серенький рассвет, Анна бросилась на половину прислуги, на кухню. Как она и предполагала, повариха уже суетилась у плиты. Из духовки тянуло вкусным запахом свежей выпечки. Суровая холодность дома в этой части как будто отступила, здесь было тепло и по-домашнему уютно. Анна пожалела, что не заходила сюда раньше.
– Вы чегой-то поднялись в такую рань? – всполошилась кухарка. – Или кушать захотели? Хотите пирожок? Или яишенку поджарить?
– Нет, спасибо. Я только хотела спросить, не знаете ли вы, где живет Маша, бывшая горничная.
Кухарка, полная женщина со слегка отечным, но добрым лицом, поджала пухлые губы:
– Манька-то? Деревенская она, как и все мы. Городские в прислугах не уживаются. Спеси много. Хотя и Манька тоже с норовом. Все хочет выше своего носа прыгнуть. А зачем она тебе спонадобилась?
– Поговорить нужно, – весьма туманно ответила Аня.
– Ну, коли нужно, – развела руками женщина. – А я уж грешным делом подумала, пропало чего из хозяйского. Манька, правда, девка честная, чужого не возьмет, но чем черт не шутит, от обиды могла и…
Женщина внезапно спохватилась, что сказала лишнее и быстро продиктовала адрес. Оказалось, что Маша жила в том же поселке, где Дмитрий Чумаков приобрел дачу.
Анна заскочила к Герману и попросила разрешения воспользоваться машиной.
– Куда собралась? – поинтересовался он.
– В поселок. Хочу кое-что купить перед отъездом, – соврала Анна.
– Ты хочешь уехать и оставить меня на растерзание? А как же распоряжение милиции?
– Я не собираюсь его нарушать, – заявила Анна. – Но когда-нибудь они выяснят, что я тут ни при чем, вот тогда и уеду.
Получив ключи от машины, Анна отправилась в гараж. То, что ей придется воспользоваться «Ауди» Сандры, ее немного огорчило, так как напомнило, что хозяйка этой машины уже никогда не сядет за руль.
Улицу Маяковского она нашла сразу. Симпатичный деревянный домик под номером девять располагался в самом начале улицы. Калитка оказалась незапертой, Анна вошла в чисто выметенный двор, и сразу же к ее ногам с заливистым лаем бросилась маленькая кудлатая собачонка.
– Привет, охрана, – улыбнулась Аня, потрепав псину по голове. – Где твоя хозяйка?
Собачка, будто и в самом деле понимая, о чем речь, плюхнулась на упитанный зад, повернула голову в сторону дома и коротко гавкнула.
Анна еще раз погладила ее и пошла к крыльцу.
На стук из глубины дома откликнулся звонкий голос Маши:
– Заходите, открыто!
Анна вошла, едва не споткнувшись о кучу всевозможной обувки, сваленной прямо возле двери. Рядом стоял таз с мыльной водой, в котором плавала оранжевая губка.
– Ой, Анна Владимировна! – пискнула Маша, выскочив из дверей большой комнаты. Анна не сразу узнала в этом бойком подростке в затертых стареньких джинсах и растянутой маечке всегда аккуратно одетую и гладко причесанную горничную. Надо сказать, так она выглядела намного привлекательнее, чем в строгой униформе.
– Вы ко мне? – Маша как будто удивилась, но вдруг ее осенило: – Вас, наверное, Сандра прислала? Насчет работы?
– Она приезжала к тебе позавчера? – ответила Аня вопросом на вопрос.
– Да, – протянула девушка и добавила расстроенно. – Она что, передумала?
– Нет, Машенька. Я не от Сандры. Мне надо с тобой кое о чем поговорить. Можно, я пройду в комнату? Здесь как-то неудобно.
– Ой, конечно, проходите, – спохватилась девушка. – Вот сюда, в залу. Я тут решила обувь с осени убрать, вот и развела грязь.
Анна вошла в комнату, гордо именуемую «залой», и осмотрелась. Девушка, похоже, неплохо зарабатывала у Барсковых. В комнате было много новых вещей, в углу на специальной подставке возвышался довольно приличный телевизор. На полках тумбочки теснились видеокассеты, в основном – мелодрамы.
– Хотите чаю? – спросила Маша, усаживая гостью к столу.
– Давай, – согласно кивнула Аня.
Девушка быстро собрала на стол, достала печенье, несколько свежих эклеров и домашнее земляничное варенье с изумительным запахом. Чай из пакетиков в этом доме не пили, заваривали настоящий крупнолистовой, по всем правилам.
– Так Сандра не говорила, возьмет она меня обратно или нет? – грустно спросила девушка, разливая крепкий чай по чисто вымытым чашкам.
– Дело в том, Машенька, что Сандра умерла.
Девушка выронила ложечку, и та со звоном упала на пол.
– Как умерла? Почему?
– Ее убили прошлой ночью. Поэтому я и пришла к тебе.
– Но я ничего не знаю! – испуганно отшатнулась Маша. В глазах ее заблестели слезы. – Честное слово, не знаю!
– Подожди, Машенька. Я объясню, в чем дело. Никто тебя ни в чем не обвиняет. Просто мне кажется, что вчера ты сказала Сандре что-то важное. И, думаю, это стало причиной ее смерти.
– Да ничего я ей не говорила! – чуть не плача, воскликнула та. – Мы и беседовали-то всего ничего, может, полчаса, и то вряд ли.
– Вот и расскажи, о чем вы беседовали, – попросила Аня. – Ведь зачем-то ты предварительно звонила ей?
– Вы и об этом знаете?
– Знаю, но не вижу в этом ничего подозрительного. Так о чем ты говорила с ней?
Маша шмыгнула носом, потом для верности высморкалась и сказала уже спокойнее:
– Правда, ни о чем таком серьезном. Я позвонила, чтобы попросить ее взять меня назад. Она сначала засмеялась и говорит: «Фрэнк тебя выгнал, с ним и разговаривай». А я расплакалась и стала говорить, что он меня неправильно выгнал. Я же не нарочно эти тарелки уронила. Я с утра чувствовала, что случится что-то ужасное. У меня иногда так бывает. Вот поэтому руки и дрожали. Когда он рявкнул на меня и за новыми тарелками умчался, я расплакалась и пошла во двор. Не хотела перед гостями с опухшими глазами появляться. Там и сидела до тех пор, пока в доме крик не поднялся. Но я еще раньше поняла, что-то случится!
– Почему?
– Знамение было.
– Какое еще знамение?
– Колокол зазвонил. У Барсковых почти никогда колокольный звон из церкви не слышно, одно слово – проклятое место, а тут вдруг как вдарит. Я аж подпрыгнула. И так жутко мне стало.
Анна вспомнила, что в тот день, услышав колокольный перезвон, ей тоже сделалось жутко.
– А после в доме как заорут. Оказывается, хозяин застрелился.
Анна сидела как громом пораженная. Неожиданно все стало на свои места. У нее в голове громко стучали стальные молоточки, дыхание перехватило.
– Маша, ты ничего не путаешь? Сначала был колокольный звон, а потом крики из дома?
– Анна Владимировна, я же не блаженная. Ничего я не путаю. Сначала колокол как знамение, а потом уже крики.
– И много времени прошло от одного до другого?
– Минут десять, наверное. Я на часы не смотрела.
Анна не верила своим ушам. Она четко помнила, что свидетель, посмотревший на часы в гостиной, сказал, что выстрел прозвучал без десяти четыре. Но колокол звонит всегда ровно в шестнадцать ноль-ноль! И тот день не был исключением.
Ознакомительная версия.
