— Нет, дядя, это было бы не честно. К тому же, если я погибну, вы должны взять Флору Баннерворт под свою опеку. Меня пугает, что финансовое положение Генри в таком плохом состоянии. Пусть это не его вина, а испытание судьбы, но в данной ситуации Флора может выжить только при содействии верного покровителя.
— Не волнуйся об этом, Чарльз. Пока старого адмирала не уложат в ящик, твоя девушка не будет ни в чем нуждаться.
— Спасибо, дядя. Я знал, что могу положиться на вашу добрую и щедрую натуру. А как насчет вызова?
— Напиши ему письмо, а я его отнесу.
— То есть, вы согласны быть моим секундантом?
— Конечно. Разве я могу доверить такое дело другому человеку? Ты передашь мне свое завещание, и я выполню любую твою волю.
— Тогда я сейчас же напишу письмо. Этот негодяй нанес мне оскорбление, которое я не могу стерпеть. Его визит в комнату моей невесты нарушил все рамки приличия.
— И я того же мнения, мой мальчик.
— А после рассказа доктора о ране я вообще не сомневаюсь в том, что сэр Варни — вампир или человек, выставляющий из себя вампира.
— Все ясно, Чарльз. Пиши письмо, и я передам ему твой вызов.
— Уже приступаю.
Голланд был обрадован и немного удивлен готовностью дяди стать его секундантом на дуэли с вампиром. Впрочем, он объяснил это привычкой старого вояки к раздорам и ссорам различного вида, которые адмирал, в отличие от более мирных людей, уже не воспринимал как важные события. Однако если бы Чарльз посмотрел на дядю в тот момент, когда он писал письмо сэру Варни, то увидел бы на его лице исключительно самодовольное и хитрое выражение. Скорее сего, согласие на дуэль было лишь видимой уступкой адмирала. Но это ускользнуло от Чарльза, и через несколько минут он прочитал дяде написанный текст:
"Сэру Френсису Варни.
Сэр, ваши слова по отношению ко мне, а также обстоятельства, о которых я не собираюсь здесь упоминать, вынуждают меня потребовать от вас джентльменского удовлетворения. Мой дядя, адмирал Белл, передаст вам это письмо и обсудит с вашим другом, которого вы выберете своим секундантом, условия нашей дуэли. Ваш недруг, сэр, Чарльз Голланд".
— Ну как? — спросил юноша.
— Отлично, — ответил адмирал.
— Я рад, что вам понравилось.
— А иначе и быть не могло. Мне всегда нравится, когда в письме мало слов и много смысла. Твое послание не объясняет никаких причин, а только требует того, что ты хочешь. Я имею в виду быструю и честную дуэль. Так что все нормально, и лучше написать невозможно.
Выслушав слова дяди и взглянув на его лицо, Чарльз заподозрил, что старик иронизирует над ним. Но сверхъестественно серьезный вид адмирала ввел юношу в заблуждение.
— Это хорошее письмо, — повторил моряк.
— Да, я вас понял.
— Тогда почему ты так смотришь на меня?
— А как я на вас смотрю?
— Ты сомневаешься в моей искренности?
— Нисколько, дядя. Мне лишь показалось, что в вашем голосе промелькнула ирония.
— Ну что ты, мой мальчик?! Я никогда в жизни не был таким серьезным.
— Тогда прошу прощения. И помните, что в этой ситуации я вкладываю в ваши руки свои достоинство и честь.
— Можешь положиться на меня, приятель.
— Что я и делаю.
— Тогда я пойду и повидаюсь с этим типом. Адмирал вышел из комнаты, и через миг Чарльз услышал его зычный голос:
— Джек! Джек Прингл! Где ты, чертов бездельник?
— На вахте, сэр, — ответил боцман, выбегая из кухни.
Поскольку в доме не осталось прислуги, а кому-то надо было готовить пищу для семьи и гостей, Джек взялся помогать хозяйке дома.
— За мной, мошенник, — рявкнул адмирал. — Нам нужно прогуляться в одно место.
— Но скоро начнут раздавать пищевые пайки, — с беспокойством заметил Джек.
— Не волнуйся. К тому времени мы уже вернемся. Почему ты всегда думаешь только о питье и жрачке? Пусть меня повесят, Джек, но мне кажется, что ты вообще не способен на другие мысли. За мной, матрос. Я собираюсь совершить небольшой круиз, и тебе придется сопровождать меня в этом путешествии.
— Слушаюсь, сэр! — ответил Прингл, и оба оригинала, переругиваясь, вышли из дома.
Какое-то время Чарльз слышал их голоса, но вскоре они угасли у ворот. Юноша беспокойно зашагал по комнате. Он понимал, что следующие двадцать четыре часа могут стать последними в его жизни. И подобно любому другому мужчине, оказавшемуся в такой ситуации, Голланд переживал и немного нервничал.
— Ах, Флора! Милая Флора! — произнес он наконец. — Какими счастливыми мы могли бы быть! Но все это в прошлом, и мне не остается ничего иного, как только убить мерзавца, который сделал нашу жизнь такой ужасной. Если я убью сэра Варни в честном и открытом поединке, то уничтожу его тело и не позволю вампиру вновь являться к нам при свете луны.
Трудно было поверить, что молодой человек, с прекрасными манерами и образованием, мог приобщиться к такому отвратительному и страшному предрассудку. Однако сила совпавших обстоятельств заставила Чарльза размышлять о возможном воскрешении вампиров и о способах уничтожения их трупов. Юноша вспомнил фрагменты историй, в которые почти никто не верил. Да он и сам прежде относился к ним скептически.
— Я где-то читал о том, как этих существ загоняют могилы, — прошептал он, возбужденно шагая по комнате. — Чтобы пригвоздить вампиров к земле, в их тела вбивают колья, а затем в дело вступает процесс естественного разложения, и воскрешение этих тварей становится абсолютно невозможным.
Немного помолчав, он задумчиво добавил:
— И еще я слышал, что их трупы можно сжечь и развеять прах по ветру, чтобы помешать частям тела объединиться и принять человеческий облик.
Это были неприятные и странные мысли. Осознав свою озабоченность ими, Чарльз поежился и почувствовал, что им овладевает страх. А что тут странного? Подумайте сами — он должен был вступить в противоборство с существом, которое, возможно, прожило больше века. На панели нарисован его портрет. Таким он был в прежней жизни. Если верить дате, проставленной художником, то сэру Френсису сейчас около ста пятидесяти лет.
Это предположение привело Чарльза к целому рою странных догадок.
Интересно, какие перемены он видел за этот срок? Сэр Варни был свидетелем расцвета и гибели королевств. Он наблюдал за изменением привычек, нравов и манер. А время от времени ему приходилось обновлять свое существование жутким и чудовищным способом.
Богатое воображение рисовало юноше красочные фантазии, и теперь, накануне смертельного поединка с вампиром во имя той девушки, которую Чарльз любил всем сердцем, поток размышлений казался ему необычайно сильным, а каждая идея — живой и яркой.
