А дальше было болото. Зыбкое и вязкое, как густой сироп, только запах у этой трясины был совсем не такой, как у сиропа.
Все материалы дела ФСБ тут же забрала себе. В тот же день вечером, в управлении, Зеленский и молодые сотрудники, побывавшие в Красной Щели, напились вдрызг.
Старожил (то ли Силантий, то ли Климентий), живший там, был отправлен в Краснодар на допросы. После этого упрямец вернулся жить в это проклятое место со своей женой.
Чуть позже Алферову стало известно о судьбе оставшихся в живых археологов. Девушка выбросилась из окна, трое молодых людей по сей день находятся в психиатрической больнице под усиленным наблюдением и, судя по всему, останутся там до конца своих дней.
Через четыре дня один из сержантов, находившийся в группе Алферова, застрелился. Спустя неделю еще один зарубил топором молодую жену и пятимесячного ребенка, после чего повесился в ванной. Когда его нашли, на его лице сияла счастливая улыбка.
«Чертова Красная Щель! – Алферов уперся жесткими кулаками в отполированный стол. – Взорвать ее к гребаной матери! Неужели снова?!»
Потом из Краснодара прилетал полковник УФСБ Зимин. Что произошло тогда на самом деле, очевидно, так никто и не узнает, Алферов нисколько в этом не сомневался, а материалы дела о событиях в Красной Щели под грифом «секретно» будут еще долго пылиться в архивах. Тем не менее Зимин оставил свои контактные телефоны.
По всей видимости, наступило время воспользоваться ими.
Трупы хоронили в общей могиле, родственникам сообщили, что они погибли от пожара. Впрочем, пожар в Красной Щели действительно был, и очаг возгорания находился как раз неподалеку от болота. Очевидно, он произошел незадолго до того, как произошли все эти ужасы. Зимин сказал, что перед захоронением все трупы подверглись тщательному медицинскому исследованию.
«Я предполагал, что в этой местности находятся какие-то источники радиации, повлиявшие на рассудок археологов. Не могли вот так просто двадцать человек устроить самоистязание, а затем – мясорубку, убивая друг друга. Но эти трупы у болота… – Зимин задумчиво постукивал ручкой по столу. – Наши эксперты пришли к выводу, что все тела подвешенных студентов биологически были очень старыми. Это учитывая, что смерть наступила от силы сутки назад. Я специально проверял все их документы – самому старшему из них было не более двадцати трех лет. В то время как все их внутренние органы были на грани распада. Бред? Возможно. Но у меня нет оснований не верить в профессионализм своих людей. Кроме того… – полковник ФСБ мрачно посмотрел на Алферова, – в трупах не обнаружено ни капли крови. Понимаешь меня, майор? Ее словно выкачали насосом».
Ввели Логинова. Он явно нервничал, загорелые руки мяли порядком потрепанную кепку, и он обреченно смотрел в светло-голубые проницательные глаза полковника. Вид у паренька был настолько испуганный, что Алферову на мгновенье стало жаль его. Глядя на него, Алферов с досадой подумал, что он наверняка не единственный на автобазе, кому известно о странном звонке.
– Присаживайтесь. Логинов? – полковник вопросительно посмотрел на молодого человека.
– Степан. Степан Николаевич.
– Степан Николаевич… Боюсь, мне придется задержать вас еще на некоторое время. Я понимаю, что вам приходилось уже это рассказывать, но ничего не поделаешь. Ситуация слишком серьезна, и мы обязаны установить все детали. Ты понимаешь, о чем я? – незаметно перешел на «ты» Алферов.
Степан тяжело вздохнул и удрученно кивнул.
– Меня интересует все. Сколько и в качестве кого ты работаешь на автобазе, кто ваш начальник, что тебе известно о Красной Щели, был ли ты там хоть раз и так далее. Вплоть до телефонного звонка. Ясно?
Логинов снова вздохнул и приступил к рассказу.
Побережье Черного моря.Время 17:25Я в упор разглядывал Вита.
– Ну что? Кто был прав, Вит?
– Да пошел ты… – выругался он и снова повернулся к обрыву. – На карте этого не было. – Виталий сбросил рюкзак и достал карту.
Наша поредевшая компания остановилась на небольшой каменистой площадке. Впереди – глубокая щель, которая опускается почти до уровня моря. Скала словно была расколота пополам гигантской секирой. От другой стороны горного гребня веяло могильной пустотой.
Перепрыгнуть расщелину было равнозначно тому, чтобы рассчитывать на благополучный исход дела, прыгая с небоскреба с зонтиком. Я прикинул на глаз ширину оврага. Не меньше четырех метров. Даже если бы мы были свежие и полные сил, едва ли кому-нибудь удалось бы преодолеть прыжком этот овраг.
– На, смотри сам, – Вит воинственно взирал на меня, протягивая мне смятый кусок бумаги.
– Почему же Клим ничего об этом нам не сказал? – пробормотал я, разглядывая карту. – Вот черт!
Ольга безучастно смотрела вперед.
– Ладно. Этого никто не мог предугадать. Что делаем дальше? – Я старался, чтобы голос мой звучал спокойно, хотя уже чувствовал, как стальные коготки просыпающегося внутри меня страха неприятно зацарапали мое нутро.
– Стропов, ты уже достал меня! – неожиданно заорал Вит. Его залитый кровью глаз гневно сверкал, второй заплыл настолько, что превратился в щелочку. – Почему со всеми вопросами ты лезешь ко мне?! Ты что, сам не в состоянии мыслить? Предлагай!
– А что, он должен советоваться со мной? – устало спросила Ольга. – Можно подумать, ты стал бы меня слушать…
– Вит, я не хочу этих дурацких разборок. Думаю, это в наших общих интересах. Если тебе интересно мое, подчеркиваю, мое мнение, поскольку ты всегда стараешься сделать так, как тебе кажется лучшим, то давай не будем возвращаться к взаимным оскорблениям. Сейчас это ни к чему не приведет. Пусть Ольга остается здесь, а мы попробуем найти что-то типа моста. Полагаю, придется срубить дерево. – Я перевел дух.
Вит дотронулся рукой до правого бока и поморщился.
– Ну и ботинки у тебя, Дима. Ребро ты мне все-таки сломал. Но я с тобой согласен. – Он пристально разглядывал другую сторону ущелья. – К тому же отсюда видно, что дальше дорога расширяется. Это явный признак, что скала заканчивается. Черт возьми, но мы потеряем столько времени!
Я пожал плечами. Похоже, эта привычка Сосновцева теперь прочно вошла у меня в обиход. Не хватало мне еще постоянно тереть переносицу, как Гуфи. Подумал и сразу отругал себя за эту мысль. Я жив – пока, – а он… Правда, еще неизвестно, кто от этого выиграл больше.
Вит достал трубку и, ругаясь вполголоса, стал вытряхивать на ладонь остатки табака.
– Мне до смерти осточертел табак Клима. Как он только мог курить это дерьмо? – спросил он, ни к кому не обращаясь.
Ольга обалдело смотрела на нас, потом разлепила губы:
– Вы что, с ума сошли? Хотите оставить меня одну? Я с вами!
Вит молча отдал ей ружье и, закурив, зашагал обратно. Я достал топор.
– Дима! – раздался ее умоляющий голос.
– Все в порядке. Оля, экономь воду. – Я поплелся вслед за Виталием.
Мы с Витом нашли подходящее дерево, еще одно, достаточно крепкое, лежало рядом. Сначала мы обрубили ствол, отмерив примерно шесть-семь метров, затем срубили ветки. Топор был тупой, и работа продвигалась мучительно медленно. Я вытер пот со лба и протянул топор Виту.
Он начал молча рубить.
– Табак закончился? – спросил я, разглядывая лопнувшие мозоли.
Вит покачал головой.
– Вит, ответь мне на один вопрос. Только не воспринимай его как провокацию ссоры – мы и так уже порядочно друг другу бока намяли.
Он поднял ко мне изможденное лицо. Опухоль почти спала, только правый глаз оставался заплывшим. Похудевшее лицо, поросшее щетиной, напоминало изголодавшуюся морду гиены.
– Ну?
– Зачем все-таки ты настоял на этой поездке, если Клим тебя отговаривал?
Вит шумно прочистил горло и сплюнул. На его лице появилась деланая улыбка.
– Ты все равно не поверишь мне. Мне очень хотелось попасть сюда еще раз. Это было как… – Он на мгновенье задумался, с трудом подбирая слова. – Все равно как ты давно вырос, стал уважаемым бизнесменом. Куча любовниц, ни минуты свободного времени, постоянные встречи и переговоры. Ты понимаешь меня. И вдруг как-то ты проезжаешь мимо детского сада, в который ходил карапузом. Прошлое… Славное прошлое, – мечтательно продолжал Вит. – Оно не хочет отпускать тебя. Тебе хочется пройтись по детской площадке, посидеть в песочнице и влезть на шведскую стенку. Меня тянуло сюда со странной силой, я ничего не мог с собой поделать. Не знаю, дошло ли до тебя. В одном могу тебя уверить – когда я был здесь в прошлый раз, все было иначе.
– Охотно тебе верю, – сказал я.
Вит окинул меня подозрительным взглядом, проверяя, не издеваюсь ли я над ним, но я невозмутимо смотрел на него.
– Кроме того, ты же знаешь, если мне что-либо припрет, никто меня не остановит. А может, Клим плохо уговаривал, – закончил он и снова принялся рубить.
