Ее сын. Дом. Работа. Может быть, даже Фрэнк, потому что каким бы мягким и забавным он ни был, Сара знала, что он тоже выжил, и, будь прокляты страдания, они оба пройдут через это и...
- Эй! Уродливый пират! Я дам тебе кое-что пожевать!
Фрэнк!
Сара смотрела, как доктор Фрэнк Белджам, со сломанной рукой, бесполезно болтающейся на боку, вбежал в комнату с огромным деревянным молотком и ударил удивленного Блэкджека Риди прямо в лицо.
Полетели кровь и острые зубы. Блэкджек упал. А потом Мони оказалась над ним и снова и снова била его железным прутом, пока монстр не перестал двигаться.
- О, Боже мой. - Фрэнк возился с ремнями на ее удерживающем кресле, освобождая женщину, а затем пытался осмотреть повреждения ее пальцев.
Саре было наплевать на пальцы. Она обвила руками шею Фрэнка, настолько переполненная радостью, что начала рыдать.
- Если тебе нужно обезболивающее, - сказал он, - героин получает мое высочайшее одобрение.
- Мне ничего не нужно. - Сара никогда не произносила более правдивых слов. - Кроме тебя.
- Ну... это... это просто потрясающе.
- Ты спас девушку, док, - сказала Мони. - Поцелуй ее уже.
Сара подставила свои губы, и Фрэнк поцеловал ее. На этот раз было гораздо больше тепла, и на краткий, великолепный миг вся боль, которую чувствовала Сара, просто растаяла, пока единственным ощущением в мире не стали губы Фрэнка на ее губах.
- Отлично, - сказала Мони, прерывая волшебный момент. - Вы, ребята, будете трахаться, или мы убираемся отсюда?
Фрэнк отстранился, чтобы взглянуть на Сару, и в его глазах мелькнула искорка, которая сказала ей, что он взвешивает свои варианты.
- Мы уходим, - сказала Сара и отметила, что это было сказано с некоторой неохотой.
- Хорошо. И тебе лучше наложить повязку на руку. Это отвратительно.
Сара наконец посмотрела на раны и удивилась, почему она держит в руках сырой гамбургер.
Это не сырой гамбургер. Это моя рука.
И она тут же потеряла сознание.
Дункан
Дункан Ван Камп сидел за рулем Додж Караван и удивлялся, почему ему не было страшно.
Хотя он был еще ребенком, когда в Сейф-Хейвене случилось все плохое, он все равно часто думал об этом. А иногда, когда оставался ночью один в своей комнате, то пугался настолько, что включал свет в шкафу.
Но с тех пор все было замечательно. Он любил Джоша так, словно тот был его настоящим отцом. Ему нравилось жить на Гавайях. У него были классные друзья. Он даже встречался с несколькими девушками. Когда он ходил на пляж с Гавом и Матисоном, девушки собирались вокруг него, как будто он был знаменитостью. И это были не те девушки, которые учились в его первом классе средней школы. Эти девушки были старше. Одной даже было восемнадцать, и он даже целовался с ней, и они часто переписывались, хотя мальчик говорил своим приятелям, что это несерьезно, потому что он слишком молод, чтобы связывать себя серьезными отношениями.
Но теперь он был здесь, за тысячи миль от дома, помогая своим родителям разгребать бардак, начавшийся в Сейф-Хейвене.
Он должен был испугаться. Это не было детской забавой. Это было действительно серьезное дерьмо. Люди умирают, правительство скрывает экспериментальных военных суперкоммандос. Но, как говорили ему мама и Джош слишком много раз, предупрежден - значит вооружен.
Другими словами, если ты всегда готов ко всему, то тебя никогда ничто не застанет врасплох.
Поэтому Дункан посещал занятия по дзюдо, учился стрелять из различного огнестрельное оружия, умел пробуждаться от мертвого сна и бежать в Убежище, устроенное в их доме-крепости за считанные секунды. Все это не казалось ему странным. Это была просто часть его повседневной жизни.
Он сверил часы, затем потянулся к рации, лежавшей на пассажирском сиденье рядом с пистолетом, и дважды нажал на кнопку вызова, снова подавая родителям сигнал "все чисто". И ночь, и поля, и дом - все было довольно жутким. Но Дункан сохранял спокойствие. Он только что видел, как мама застрелила какого-то чувака, и это его ничуть не беспокоило. Чувак не должен был стрелять первым. Да! Нельзя вести себя агрессивно и не ожидать насилия в ответ.
Предупрежден – значит, вооружен.
Дункан положил руки на руль. Фургон был припаркован, двигатель заглушен, но Дункан уже три раза водил машину, хотя все еще не получил права, и был уверен, что знает, что делает. Он мысленно повторил все, как учил его Джош.
Пристегнуть ремень безопасности. Готово.
Проверить, чтобы все зеркала были отрегулированы. Готово.
Ключи в зажигание, ногу на тормоз. Готово.
Затем Дункан сделал вид, что заводит автомобиль. Мысленно он перевел его в режим движения и выехал на автостраду H2 в Милилани. На пассажирском сиденье сидела Дженни, восемнадцатилетняя девушка, которую он поцеловал. Она была одета в топик, и ее грудь была огромной. Если бы у Дункана был шанс поцеловать ее снова, он бы попытался дотронуться до одной из...
В пассажирском окне появилось что-то темное.
Дункан повернулся и посмотрел, но там ничего не было.
Странно. Я мог бы поклясться, что...
Рация. Которая лежала на сиденье...
Она исчезла.
Дункан поднял голову, нашел на потолке внутреннее освещение и включил его. Рации на полу не было.
Могла ли она упасть между сиденьем и дверью? Если да, то как?
Он наклонился, пытаясь посмотреть, но ремень безопасности ограничивал его движения. Тогда он отстегнул его, открыл дверь и вышел фургона. Луна светила, но не очень ярко. И в Доме Батлера не горел свет. Только внутренний свет в фургоне.
И тот неожиданно погас.
На Гавайях даже самая темная ночь была яркой от звезд и живой от звуков. Здесь же было темно и мертво. Ни лягушек, ни насекомых, ни птиц. Ночь была похожа на удушающее одеяло, закрывающее глаза и уши Дункана.
И ему стало страшно.
Он поспешил обойти машину со стороны пассажира, уже не заботясь о рации, гораздо больше его интересовал пистолет, который оставил ему Джош. Дункан распахнул дверь и потянулся к сиденью.
Пистолета там не было.
Мальчик почувствовал, как все старые страхи вернулись и вцепились в его плечи, придавив его, лишив возможности двигаться.
Но он отогнал страх.
Это было предупреждение. Что же сне теперь нужно сделать, чтобы защитить себя?
Если бы он не подал сигнал по рации, о том, что все спокойно, родители вернулись бы за ним. Это означало, что нужно оставаться
