— Мы не знали. — Ровена развела руками.
— Для парочки богов, что-то уж до черта всего, что вы не знаете или не можете.
Глаза Питта потемнели, когда он перевел взгляд на Флинна.
— Может, вы желаете демонстрации того, что мы можем?
Сжав кулаки, Флинн сделал шаг вперед.
— Ну, давай.
— Джентльмены. — Тяжелый вздох Ровены ушатом ледяной воды остудил накалившуюся обстановку в комнате. — Мужчины, не смотря на их происхождение, остаются удручающе предсказуемыми в некоторых вопросах. Ваша гордость и мужество не подвергаются сомнению. Флинн, каков бы ни был мир, существуют законы переплетения нитей его полотна.
— Значит надо порвать эти нити. Нарушить законы.
— Даже будь в моих силах получить ключи здесь и сейчас — это бы ничего не решило.
— Они бы не сработали, — сказала Мэлори и заслужила кивок одобрения от Ровены.
— Вы понимаете.
— Думаю, да. Если эти чары… это чары?
— Это простейшее слово в данном случае, — согласилась Ровена.
— Если они должны быть разрушены, это должно быть сделано нами. Женщинами. Смертными женщинами. Используя наши способности, наш разум и силы, наши ресурсы в нашем мире. Не ключ отпирает ларец. Мы… мы настоящие ключи. Ответы в нас самих.
— Вы так близки. — На лице Ровены отразилась буря эмоций. Она поднялась и положила руку на ладонь Мэлори. — Ближе, чем кто-либо прежде.
— Но не достаточно близко, еще нет. И половина отпущенного мне времени прошла. Мне нужно задать вам некоторые вопросы. Наедине.
— Эй, это всех касается, — напомнила Дана. Мэлори взглядом попросила ее не вмешиваться. — Ладно, ладно. Мы подождем снаружи.
— Я останусь с тобой. — Флинн положил руку на плечо Мэлори, но она сбросила ее.
— Я сказала наедине. Ты мне здесь не нужен.
Его лицо стало пустым и холодным.
— Отлично, тогда я не буду тебе мешать.
С очевидным сожалением, Ровена легонько подтолкнула Мо к выходу. Она недовольно нахмурилась, когда дверь громко хлопнула за спиной Флинна.
— У вашего мужчины чувствительное сердце. Его гораздо легче задеть, чем вас.
— А он мой мужчина? — прежде чем Ровена смогла ответить, Мэлори помотала головой. — Сначала дело. Почему я была взята за Завесу?
— Он хотел показать вам свою силу.
— Кто — он?
Ровена поколебалась, потом, когда Питт кивнул, продолжила.
— Кейн. Он колдун. Темный колдун.
— Это он в тени, его я видела во сне. Похититель душ.
— Он показал себя вам, чтобы вы испугались. Нет необходимости пугать вас, если нет возможности, что вы добьетесь успеха.
— Зачем он причиняет боль Флинну?
— Потому что вы влюблены в него.
— А я влюблена? — голос Мэлори сгустился от эмоций. — Или меня заставили так думать? Или это еще один обман?
— Ах. — Ровена мягко вздохнула. — Возможно, вы не так близки, как я думала. Вы не знаете своего собственного сердца, Мэлори?
— Я знаю его две недели, и у меня такое ощущение, будто моя жизнь никогда не будет правильной, если в ней не будет его. Но это настоящее? По истечении четырех недель я все еще буду чувствовать это? — Она надавила рукой в область сердца. — Или это вырвут из меня? Что хуже, когда у тебя отнимают душу или сердце?
— Думаю, разницы нет, одно питает другое. И я не могу дать вам ответ, он уже перед вами. Если вы отважитесь посмотреть.
— Тогда скажите, если я отдалюсь от него, он будет в безопасности? Если я закрою для него мое сердце, Кейн оставит его в покое?
— Вы откажетесь от него, чтобы защитить? — спросил Питт.
— Да.
В задумчивости, он прошел к шкафчику, открыл его и достал бутылку бренди.
— И вы бы сказали ему это?
— Нет, он бы никогда…
— Тогда вы бы обманули его. — С еле заметной улыбкой, Питт налил бренди в бокал. — И оправдали бы ложь, сказав, что это только ради него. Женщины, какому бы миру не принадлежали, до боли предсказуемы в некоторых вопросах, — сказал он, адресовав Ровене насмешливый поклон.
— Любовь, — поправила она, — движущая сила в любой вселенной. Ваши решения, ваш выбор, должны быть только вашими, — сказала она Мэлори. — Но ваш мужчина не поблагодарит вас за те жертвы, которые вы принесли ради его защиты. — Она вернула Питту насмешливый поклон. — А теперь идите. — Она коснулась рукой щеки Мэлори. — Отбросьте мысли, пока не проясните их. И поверьте, что бы мы ни делали, чтобы поддержать вас, столько же будет сделано и для того, чтобы ваш мужчина и ваши друзья были в безопасности.
— Я не знаю их. — Она посмотрела на картину. — Но я знаю тех людей, снаружи. Вы должны понимать, если мне придется сделать выбор, я выберу тех, кого знаю.
Питт подождал, пока они не останутся одни, прежде чем подать Ровене второй бокал.
— Я люблю тебя сквозь время и миры.
— И я тебя, сердце мое.
— Но я никогда не пойму тебя. Ты могла бы ответить на ее вопросы о любви и облегчить ее сомнения.
— Она станет мудрее и счастливее, если найдет ответы сама. Как много мы можем для них сделать?
Он наклонился, коснулся губами ее виска.
— Все, что в наших силах.
Ей нужно время, признала Мэлори. Ее жизнь с начала месяца больше напоминала американские горки, и хотя эти глубокие падения и резкие повороты вызывали трепет, ей нужен перерыв.
Весь ее мир изменился, подумала она, входя в свою квартиру. Она всегда находила опору в постоянстве, а сейчас эта составляющая ее жизни просочилась у нее сквозь пальцы, не оставив и следа.
Или была отброшена под влиянием импульса.
Она ушла из Галереи. И теперь сильно сомневалась в своей способности мыслить здраво. На одном из этих крутых виражей она перестала быть рассудительной, заслуживающей доверия Мэлори Прайс, и превратилась в неразумную, эмоциональную, впечатлительную Мэлори Прайс — женщину, которая верит в магию и любовь с первого взгляда.
Ну ладно, может, с третьего взгляда, поправила она себя, сдвинув занавески и медленно заползая в постель. Но это ничего не меняет.
Она получила деньги, на которые могла бы жить некоторое время, и вложила их в совместное предприятие с двумя женщинами, с которыми знакома меньше двух недель. И которым безоговорочно доверяет, решила она. Без сомнений.
Она практически начала свое дело, не имея ни сколько-нибудь значительного начального капитала, ни четкого плана, ни подстраховки. И вопреки всякой логике сама мысль об этом делала ее счастливой.
Но голова у нее шла кругом, и в желудке было не спокойно. И последней каплей стала мысль, что, возможно, она и не влюблена на самом деле. Что это блаженное доверие и удовольствие, которое она испытывала рядом с Флинном — лишь иллюзия.
