– Иду-иду! – крикнула, нашаривая ногой тапочки и набрасывая на плечи стёганый халат.
Посмотрела в глазок и опешила: на пороге стоял следователь Егоров.
– Здрасте! – я открыла дверь и не удержалась от зевка. – Прошу прощения, легла заполночь… Что-то случилось?
– Войти пригласите?
– Ну, надо полагать, вы не вампир и не зомби какой, так что милости просим, – ещё раз зевнув, я более или менее незаметно стёрла ногой часть соляной дорожки, отступила на шаг назад и развернулась в сторону спальни. – Идите на кухню, дорогу вы знаете, да чайник поставьте! Я сейчас.
Мне хватило минут пятнадцати, чтобы сбегать куда надо, почистить зубы, натянуть джинсы и домашнюю тёплую рубашку.
Незваный гость и в самом деле нашёл кухню, налил чайник и даже поставил на плиту турку. Втянув ноздрями аромат кофе, я удовлетворённо кивнула и пошла к холодильнику.
Сливки, сыр, ветчина, масло… Старинная серебряная сахарница… банка с мёдом, горшочек с клубничным джемом…
Окинув взглядом стол, я спросила:
– Вы тростниковый сахар употребляете?
– Когда дают, – усмехнулся Егоров. – Так-то он дороговат для государственного служащего.
– Ну, тогда давайте завтракать, а потом вы мне расскажете, за каким лешим вам понадобилось выезжать из Ростиславля в шесть утра, чтобы постучать в мою дверь?
Допив последние капли кофе, следователь откинулся на спинку стула, смерил меня нечитаемым взглядом и спросил внезапно:
– Вы знакомы с руководством города Кириллова?
– Э-э-э… Ну, главврача больницы я знаю, конечно, – осторожно ответила я.
– Нет, я не о том. Мэр, его заместители, руководство полиции, церковное?..
– Видеть я, наверное, всех видела, а лично – нет, не знакома. А в чём дело, Пётр Григорьевич?
Он помолчал, потом, видимо решился и бухнул, будто шагнул в холодную воду:
– Мне говорили, у вас есть особые способности. Есть?
Я подняла левую бровь:
– А что я волшебной мазью натираюсь и в печную трубу на метле вылетаю, не говорили?
– Намекали.
– Нет.
– Не вылетаете?
– И способностей особых нет. Есть знания и способность их усваивать. Это единственная настоящая ценность.
– Знания… А нет ли среди них умения отыскать пропавшего человека, Анастасия Александровна?
– Вы вот что, Пётр Григорьевич, расскажите мне, что случилось и откуда такая срочность, а я отвечу, смогу ли чем-нибудь помочь.
На самом деле, был в заветной тетради и заговор на поиск. Из любопытства я его попробовала, когда только приехала и изучала записи Агнии Николаевны: налила колодезной воды в особую миску, вроде бы даже серебряную, кое-чего туда насыпала, проговорила слова и имя… и полчаса наблюдала за жизнью бабки Марьяны. Потом плюнула, вылила воду и поставила галочку на этой строчке: да, могу.
– Исчез человек, – начал рассказывать следователь. – Поскольку его жена – дочь полковника юстиции Ковалёва, моего непосредственного начальника…
– А у вас какое звание? – перебила я его.
Ну, а что? мне любопытно. А он, между прочим, не представился, как положено.
– Майор юстиции, – ответил Егоров. – Можно продолжать?
– Продолжайте, господин майор юстиции, – церемонно разрешила я.
– Так вот, Вера Сергеевна ждёт ребенка и очень нервничает. Она позвонила родителям ночью, в истерике, что её муж пропал, не вернулся домой после встречи, на которую ушёл вечером. На телефонные вызовы он не отвечал, а сегодня утром и телефон выключился. И Сергей Кузьмич попросил меня приехать сюда и узнать, что смогу. Неофициально, понимаете? Потому что по закону должно пройти трое суток прежде, чем заявление примут.
– Угу. Понимаю, – я кивнула. – И кто у нас пропал?
– Начальник полиции города, подполковник Афанасьев, – помолчав, ответил мой гость.
Почему-то я совсем не удивилась.
Было чёткое ощущение, что колесо судьбы втягивает меня в какую-то странную, непонятную, неправильную историю. Более того, всё, что случилось за последние четыре месяца, начиная с аварии и заканчивая утренним визитом майора юстиции, всё это части одной истории. Куски одного пазла, если желаете.
Если я соберу картинку, я увижу, что на ней нарисовано. А мне это нужно?
Ладно. Я могу сейчас промолчать о том, что видела ночью и с сожалением развести руками: мол, нет, наврали вам, дорогой господин Егоров, не умею я искать.
А если Афанасьева убили?
Представив себе беременную женщину, вот так потерявшую мужа, я глубоко вздохнула и стала рассказывать гостю о луне, черёмухе и троих мужчинах, который прошли мимо меня в сторону Казанско-Преображенской церкви. И о свечах, которые там горели, кстати, тоже надо рассказать.
Когда я договорила, Егоров долго молчал. Потом с силой потёр лицо руками и проговорил:
– Господь свидетель, я хотел этого избежать! Вот изо всех сил старался!
Он полез во внутренний карман пиджака, и я напряглась. Смотрели мы кино по телевизору, видали, что там носят, под мышкой. Сейчас застрелит меня, и прощай, глупая недоведьма!
Но следователь достал из кармана картонную книжечку удостоверения в красной обложке и развернул передо мной. Я прочитала текст: Егоров Пётр Григорьевич…
– Вроде бы всё это я уже видела, – сказала осторожно.
– Угу, – согласился он. – А вот это?
Закрыл книжечку, положил сверху ладонь и что-то прошептал. Красная обложка поплыла и стала серебристо-серой, вроде бы даже слегка засветилась холодным светом, а внутри, на развороте, уж точно была светящаяся печать! И место работы было обозначено совсем другое: Отдел особых поручений при прокуратуре…
– Пояснения будут? – подняла я брови.
Всё было ясно и так, но мне интересно было, что именно господин следователь мне расскажет. Что ж, плюсик ему в зачёт, врать не стал. Или соврал так, что я не раскусила, а это ведь примерно то же самое?
– Вы ведь знаете, Анастасия Александровна, что публике известно далеко не всё? – сказал Егоров. – Вот это просто ещё одна тайна, которая неизвестна широкой публике. И узкой тоже.
– Вы хотите сказать, что существует специальное ведомство, занимающееся…
– Нестандартными ситуациями. Паранормальными явлениями. Ведьмами и колдунами, переступившими черту закона. Теми, кто приносит человеческие жертвы, пытаясь призвать и поставить себе на службу сущности из тёмной половины мира.
– Понятно… То есть, вы считаете, что нынче ночью в церкви вызывали что-то такое нечеловеческое?
– Пока что я вижу нестандартную ситуацию, а уж куда она нас приведёт – посмотрим.
Нас? Нас?!
– Позволю себе сказать, уважаемый Петр Григорьевич, что я в данном случае являюсь всего лишь свидетелем. Как и в прошлый раз, когда, на своё несчастье, нашла тело лодочника и по глупости об этом сообщила, – отчего-то я ужасно разозлилась и не нашла ничего лучше, чем вылить эту злость на Егорова. – Прошу заметить, вполне добросовестным свидетелем! Могла ведь промолчать, и искали бы вы своего Афанасьева до морковкина заговенья! Вот ведь дура… – добавила, сникая.
Тут следователь сделал вещь вовсе уж неожиданную: встал из-за стола, подошёл ко мне сзади и положил ладони на плечи. Я напряглась, ожидая… не знаю, чего, каких-то неприятностей. Но ладони оказались тёплыми, и из них будто перетекали в меня спокойствие и сила.
– Вас что, не научили делиться энергией? – равнодушно спросил он, садясь на место.
– Некому было учить, – я пожала плечами. – Агния Николаевна оставила мне дом, хозяйство и тетрадь с записями, вот по этой тетради и учусь.
Вдруг я поняла, что мне ужасно не хватало возможности поговорить с кем-нибудь о новых моих способностях. Так почему не с этим человеком?
– Кстати, – немедленно спросила я. – То есть, некстати, но всё равно. А вы человек?
– А кто ж ещё? – опешил Егоров.
– Ну-у… Вон в романах фэнтэзи кого только не придумают. Орки, гоблины, оборотни, наги, даже трёхголовые церберы есть, и все разумные, и говорящие.
– Иногда я хотел бы стать трёхголовым цербером, – ухмыльнулся он. – Но увы, не дано. Поверьте мне, Анастасия Александровна, в нашем мире их нет. Может, когда-то и были, но на сегодня есть люди, и всё. Обладающие или не обладающие некоей особой силой, но люди. Кстати, чтоб два раза не вставать, – тут он ухмыльнулся, и я вдруг поняла, что он ненамного меня старше, может, лет тридцать пять. – Почти доказано существование домовых и леших, но на ином плане реальности. То есть, для нас с вами они невидимы, неслышимы и неощутимы, а мы не существуем для них.
