Армстронг казался заинтересованным.
Мальчик пожал плечами:
— Пару месяцев назад у меня был разрыв аппендикса, и мне делали переливание крови. Это случилось до того, как они начали делать анализы на СПИД. После этого, несколько недель назад, я поступил с этим. Кажется, мой врач не знает что это. За последние пару дней мне сделали хренову тучу анализов… — Его голос затих.
Армстронг затянулся сигаретой и выпустил дым через нос:
— Почему ты думаешь, что это СПИД?
— Потому что так думает мой отец. Доктора не хотят этого признавать — судебный иск за преступную небрежность им не нужен, — а отец говорит, что именно поэтому они делают мне так много анализов. Боятся, что облажались.
Тоби посмотрел на болезненного мальчика:
— Ты боишься?
Тот слегка улыбнулся и покачал головой:
— Не особо.
— Это не заразно, так ведь?
Армстронг засмеялся:
— Нет, если только ты не…
— Нет, — тихо сказал Билли, перебивая Армстронга. — Не волнуйся. Ты им не заразишься.
Он посмотрел на Армстронга и старший мальчик неожиданно прекратил смеяться. Он нервно облизнул губы и затянулся сигаретой.
Билли улыбнулся.
* * * *
Отбой был в десять часов вечера: выключился свет во дворе, и телевизор тоже.
— Эй, — громко сказал Армстронг, когда комната погрузилась во тьму. — Я тут кино смотрел!
Стоящая в дверях медсестра посмотрела на него:
— Всё выключается в десять. Пора бы уже знать.
— Но я кино смотрел! Как, черт возьми, я теперь узнаю, чем всё закончится?
Сверкнув взглядом, она наставила на него палец:
— Следите за языком, молодой человек.
— Вы не можете говорить мне, что делать.
— Нет, — улыбнулась медсестра, — но могу выключить телевизор не в десять, а в девять.
Армстронг замолк.
Медсестра ушла, закрыв за собой дверь, а Тоби в раздумьях уставился в потолок. Из-за плотных штор и выключенного света в палате было совсем темно. Билли тихо спал. Мальчик, выглядевший маленьким, худым и несчастным, проспал почти весь день, и Тоби его жалел. Билли казался по-настоящему больным и Тоби гадал — выживет он, или нет.
— Пацан!
Тоби замер и лежал совершенно неподвижно, пытаясь сохранять молчание и едва осмеливаясь дышать.
— Пацан! — Еще раз прошептал Армстронг. — Тоби!
Притворяясь спящим, Тоби закрыл глаза на случай, если Армстронг увидит его в темноте.
— Дерьмо! — Армстронг перевернулся в кровати и Тоби услышал шорох больничных простыней.
— Я здесь.
Голос донесся с соседней кровати, с кровати Билли, и на этот раз замолчал Армстронг. В этом шепчущем голосе было нечто странное, нечто пугающее, и Тоби продолжал держать глаза закрытыми. Он заставил свое дыхание выровняться: для тех, кто мог наблюдать, его грудь равномерно вздымалась и опускалась.
— Я здесь, Армстронг.
Тот продолжал молчать, притворяясь спящим, и Тоби знал, что старший мальчик боится.
Боится чего?
Послышался мягкий звук падающих на пол простыней. Маленькие, легкие ноги неслышно прошлепали мимо изножья кровати Тоби. Тот зажмурился крепче.
— Нет.
Голос Армстронга был заглушен. Послышались звуки борьбы и возни на безмолвных простынях. Тоби услышал, как палец давит на кнопку вызова медсестры.
Клик, клик, клик, клик, клик.
— Нет.
Это было последнее, что сказал Армстронг.
Затем наступила тишина.
В палате всё ещё было тихо, когда Тоби заснул по-настоящему.
* * * *
Наутро все было в порядке. Армстронг, глядя на окно, дымил сигаретой; его серьга поблескивала на солнце.
Билл спал в своей кровати, и казался маленьким, напуганным и больным.
Впрочем, не особо больным.
На его щеках начал появляться розовый румянец. Его кожа выглядела здоровее, менее бледной. Все его тело казалось… ну, здоровее. Не крупнее — за ночь Билл не набрал вес и не нарастил мышцы штангиста — но сильнее.
Как будто, он смог побороть свою болезнь, как будто, он смог выжить.
Следуя графику, зашла медсестра, которая принесла три подноса с едой:
— Как спалось этой ночью, мальчики?
— Хорошо, — ответил Тоби.
Армстронг буркнул.
Сестра поставила поднос с горячей овсянкой, тостом и апельсиновым соком на кровать перед Тоби. Билл все еще спал, и она, не желая его будить, поставила поднос на столик возле кровати.
— Бедняжка. Ему нужно спать как можно больше.
Она обошла кровать Тоби и вручила Армстронгу последний поднос.
— Мне нужен лейкопластырь, — сказал Армстронг.
— Что случилось? — заинтересовалась медсестра.
— Я поранился.
— Где?
— На шее.
У Тоби застучало сердце. Он окинул взглядом Билла, который всё ещё спал на соседней кровати.
Медсестра наклонилась, осматривая шею Армстронга:
— Так и есть, — сказала она. — Как это случилось?
— Просто дайте мне пластырь.
— Мне придется наложить немного антисептика.
— Отлично, — сказал Армстронг. — А пластырь вы мне все-таки наклеите? Если это не слишком вас затруднит. То есть, я не хочу вас отвлекать, или типа того.
Покачивая головой, медсестра вышла из палаты:
— Слишком длинный язык у тебя, мальчик.
— Как и у многих других.
Медсестра хмыкнула.
— Вернусь через минуту. Не трогай, не чеши, ничего не делай. А то будет ещё хуже.
Тоби посмотрел на Армстронга. Ему казалось, что он видит на шее другого мальчика красное пятно и небольшие проколы на покрасневшей коже.
— Что случилось, — спросил он.
— Не твое дело, педик, — сердито глянул на него Армстронг.
Тоби отвернулся. Его взгляд упал на очертания спящего Билли Айвза на соседней кровати. У Тоби перехватило дыхание. Билли все еще спал, но поменял позу. Он лежал лицом к Тоби и его рот был раскрыт.
Его губы и зубы были слегка покрыты красным.
* * * *
Билл становился сильнее.
А Армстронг — слабее.
На самом деле это было практически незаметно; кажется даже врачи и медсестры не замечали никаких видимых изменений. Но Тоби жил с этими двумя мальчиками, жил с ними день за днём. Все трое были прикованы к
