может понадобиться девушке на трое суток?
— Привет, Гена. Как добрался?
— Да нормально. В пробку только встали, ну ты видела.
— Нет, я ехала по платной объездной дороге на такси.
В этот момент необъяснимое чувство собственной глупости захлестнуло меня с головой. Я наигранно усмехнулся и потупил взгляд. Сигаретный дым медленно окружал нас, вызвав резкий кашель из глубин моих лёгких. Я резко шагнул в сторону, чтобы прочистить горло, да и нос уже щипало. Не переношу табак. Вынул телефон, бесконечно листая скучную ленту новостей. Светлана покинула зону для курения и встала рядом со мной. Сначала просто озиралась по сторонам, потом хмыкнула и достала снова свой огромный смартфон в чехле в виде мороженого. Я краем глаза увидел, как ярко сегодня накрашены губы Светланы.
Потом подоспел Сергей, и опять не Витальевич. Он протянул мне руку, и я снова быстро пожал её, не отрываясь от экрана телефона, несмотря на то, что лишь разглядывал фото, прикреплённые к постам. Сергей заговорил со Светланой, и это был скучнейший обмен словами. Даже мне стало неловко, не говоря уже о самой девушке, которой пришлось всё это выслушивать, пусть и пассивно. Я сверился с часами, до вылета совсем немного. Мы ещё не опаздывали, но в груди уже свербело то самое чувство, прямо как во снах, где ты никак не можешь никуда успеть. Я переминался с ноги на ногу и постоянно всматривался в прибывающую к аэропорту толпу, особенно обращая внимание на подъезжавшие автобусы. Ну и где же Сергей Витальевич? В случае чего мы, конечно, сможем улететь и сами, но без руководителя всё немного усложнится. Да и доклад будет неполным, у Сергея Витальевича ведь на бумагах основные выводы по проделанной за последний год работе.
Я уже придумывал, что буду отвечать в конце своего доклада после коллег, выступая третьим, как на лестницах появился Сергей Витальевич. Он не торопился нисколько, манерным шагом приближаясь к нам. Не сразу нас заметил, стоявших маленькой группой, и резко свернул в нашу сторону, когда Светлана подняла ладонь и принялась ею размахивать.
— Здравствуйте. — Сергей Витальевич пожал нам руки, и Светлане тоже. — Как ваше настроение?
— Я отлично себя чувствую. Вчера специально лёг пораньше, чтобы встать и успеть ещё утром перечитать доклад. — Сергей трепал языком, чуть ли не брызжа слюной. — А вы как себя чувствуете?
Сергей Витальевич проигнорировал этот вопрос и присмотрелся к своим часам. Большие и громко тикающие. Их всегда можно услышать в аудитории, наполненной людьми. В его присутствии ни один студент не решался заговорить во время лекции, и мерное тиканье — это единственное, что порой разрезало загустевшую тишину.
Мы прошли регистрацию, отстояв в огромной очереди. Ноги уже вконец онемели, и я молился о том, чтобы быстрее сесть в зале ожидания. Мест там не нашлось, кроме одного, и никто не был против, когда его заняла Светлана. Мы мужской компанией встали рядом, опёршись с трёх сторон на квадратную колонну. Сергей что-то насвистывал, и благо это было еле слышно. Я раздражался абсолютно от всего, желая поскорее очутиться на другом континенте. Старался не думать о длине полёта, это вгоняло в уныние, и пришлось уставиться в окно, находя себе развлечение в наблюдении за улетавшими самолётами. Надо было книгу взять какую-нибудь. Что-то не подумал.
У самого окна заметил мальчика лет семи на вид. Очень худенький. Он прижался лбом к стеклу и вглядывался вдаль. Самолёты взмывали в небо, но взгляд мальчонки был направлен не на них. Куда он смотрел так пристально? Я попытался тоже приглядеться, однако за полосами для взлёта лишь густой лес, прячущийся в наступающем тумане. Не отменили бы полёт, а то вдруг. К мальчику подошла девушка, она взяла его маленькую ручку в свою и отвела к мужчине и женщине, читающим одну книгу на двоих. Завидев мальчика, женщина закрыла книгу, на обложке я увидел большой христианский крест. Голос у женщины звучал взволнованно, она гладила светлые волосики на голове мальчишки и причитала, пока приведшей его девушке мужчина что-то сообщал наставническим тоном. Семья, наверное. Девушка с мальчиком были очень похожи. Оба светловолосые, чуть ли не альбиносы, и жутко худющие, но крайне хорошо одетые, чего не скажешь об их отце — чернявом пожилом мужчине в каком-то подобии пиджака, ужасно измятом.
Я не слышал, о чём они говорили, но женщина всё время держала в руках книгу с крестом на обложке. Не похоже на библию. Эта книга была чёрная, с заклёпками и жёлтыми страницами, будто только высушенными после падения в воду. Мальчик потянулся к книге ручкой, но отец больше для вида, чем для наказания, ударил по ладони сына, чтоб тот перестал так делать. Мальчишка не стал хныкать, что меня удивило, а сестра его погрозила пальцем. В этот момент женщина огляделась по сторонам, наши взгляды встретились. Мне стало не по себе, и я тут же отвернулся, услышав, как Сергей Витальевич что-то рассказывал.
— Перед конференцией соберёмся у отеля. Мой коллега из Италии пообещал привезти немного Гра́ппы*. Я давно хотел попробовать, да и вам бы не мешало обоим немного расслабиться. Вон Гена весь вспрел. Ген, ты чего?
— А?
Я чуть не пискнул как подросток с ломающимся голосом. Только сейчас заметил, как вспотел, и быстро достал платок, чтобы утереться. Каким же мокрым он стал. Придётся в самолёте вымыть, чтоб ткань не задубела. Думаю, платок ещё очень много раз пригодится.
Объявили посадку. Сергей Витальевич легонько прикоснулся к плечу Светланы, та вздрогнула, видимо, задремав в какой-то момент. Она вскочила с места, безумными глазами озираясь по сторонам, и чуть не рванула к стойкам проверки билетов, забыв сумку. Я ногой преградил Светлане путь и взглядом указал на оставленные вещи. Светлана глупо улыбнулась и вернулась за своей сумочкой, со всё той же улыбкой на лице закатив глаза и легонько хлопнув себя по лбу.
Мы выстроились в очередь. Получилось так, что я встал последним из нашей группы, и сзади в меня кто-то ударился, видимо от того, что сам я резко затормозил, чуть не наступив на пятки Светланы. Сзади, оказалось, стояла та девушка с почти белыми волосами. Она поклонилась, но заговорила её мама, не дав дочери проявить вежливость вслух.
— Ой, молодой человек, простите, пожалуйста. Соня, ты чего молчишь? Извинись! —
