Ознакомительная версия.
В феврале 1917 года в Петрограде произошла революция. В уличных столкновениях с полицией погибло немало народу. Убитых было решено похоронить на Дворцовой площади. «Это будет как символ крушения того места, где сидела гидра дома Романовых», — написали «Известия Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов». Против подобной затеи выступил Максим Горький и группа деятелей культуры, предложив использовать для захоронения территорию Марсова поля. Предложение творческой интеллигенции было принято.
23 марта состоялись похороны жертв Февральской революции. Под пламенные речи и звуки Марсельезы в братскую могилу на Марсовом поле было опущено 180 гробов, обтянутых красной материей. По проекту архитектора Льва Руднева началось сооружение грандиозного гранитного надгробия в виде ступенчатого четырехугольника с четырьмя широкими проходами. На строительство памятника ушло несколько лет.
Новые захоронения на Марсовом поле появились в 1918 году. Это были могилы убитых большевиков Моисея Володарского, Моисея Урицкого, Семена Нахимсона, Рудольфа Сиверса и четырех латышей, стрелков Тукумского полка. При Петросовете была создана специальная комиссия, возглавляемая пролетарием Виноградовым, занимавшаяся подбором мертвых товарищей, достойных быть погребенными на Марсовом поле. В 1919–1920 годах комиссией было похоронено 19 известных большевиков, погибших на фронтах Гражданской войны.
В 1922 году на Марсовом поле состоялись похороны девятилетнего Коти Мгребова-Чекана, юного актера Петроградского героического театра. Это стало причиной недовольства группы большевиков.
— Чем руководствовалась комиссия Виноградова, дав разрешение на захоронение какого-то мальчишки среди заслуженных революционеров? — гневно вопрошал один из недовольных, Петров-Вилюйский, старый большевик.
— Как это чем?! — возмущенно отвечал председатель комиссии тов. Виноградов. — Да если хотите знать, Котя был коммунаром и не хуже некоторых. И вообще, его задавило трамваем. Понимаете, трам-ва-а-ем!
На последнее обстоятельство Виноградов почему-то особенно напирал, но этот довод не был принят во внимание, и комиссию упразднили.
Тем не менее похороны на Марсовом поле продолжались до 1933 года. Последним, кого похоронили здесь, был «сгоревший на работе» секретарь Ленинградского горкома ВКП(б) Иван Газа. После этого кладбище объявили историческим памятником.
Одно из первых упоминаний о том, что Марсово поле — место нехорошее, относится еще к временам Екатерины I. Из записок современников известно, что перед сном императрица любила послушать рассказы старух о давних временах. Однажды во дворец доставили чухонку, знавшую немало старинных преданий. Екатерина приготовилась внимать. А старуха, от волнения забыв, что в присутствии императрицы запрещено «пущать шептунов» и рассказывать о страшном, пустилась молоть про ужасы Царицына луга, раскинувшегося прямо напротив дворца.
— Тут, матушка-государыня, на лугу-то энтом, издавна вся нечисть водная обретается. Как полнолуние, они так и лезут, так и лезут на берег. Утопленники синие, русалки скользкие, а то, бывает, и сам водяной в лунном свете погреться выползет, — скрипела чухонка.
— Вот дура старая, до смерти напугала, — сказала Екатерина I и приказала гнать рассказчицу в шею.
Тем же вечером она покинула дворец на Царицыном лугу и больше в нем никогда не появлялась.
Осенью 1905 года в Петербурге случилось загадочное происшествие, добавившее недоброй славы Марсову полю. В одну из ночей по Миллионной улице следовал жандармский наряд. По мостовой стучали копыта коней, и слышался негромкий говор.
— Леволюционеры энти, ну там еврейцы да стюденты всякие, самая что ни на есть отпетая сволочь. Народ против царя настраивают и бонбами бросаются, — наставлял двух новобранцев жандармский унтер-офицер.
— Эх, етить твою мать, что вытворяют! — волновалась деревня. — И как их распознать?
— А по очкам. Увидишь, который со стеклышками на носу, — бей, не ошибешься, — учил старослужащий.
Впереди показалась мрачная громада Марсова поля. Несколько фонарей тускло светили на его окраине, дальше простиралась непроглядная тьма.
— Чу! — вдруг насторожился унтер. — Слышите?
В глубине поля раздавались странные звуки, словно по земле хлестали чем-то большим и влажным.
— Чаво это там? — выпучили зенки новобранцы.
Прошелестел порыв ветра и принес из темноты могильный холод, запах тины и вкрадчивый девичий смех. Лошади жандармов испуганно захрапели.
— Но, балуй у меня! — прикрикнул старший наряда.
Приказав подчиненным оставаться на месте, он смело направил лошадь во мрак. Следом в ночи послышался отчаянный крик и удаляющийся конский топот.
Утром дворники поймали на Невском проспекте лошадь со сбитым под брюхом седлом, а на Марсовом поле была обнаружена помятая жандармская фуражка со следами непонятного вещества, напоминающего рыбью слизь. Унтер-офицер бесследно исчез, но его искали недолго. В городе начались массовые беспорядки, и о нем позабыли.
После захоронения жертв революции 1917 года Марсову полю, и без того неухоженному и мрачному, тяжелая глыба надгробья придала по-настоящему зловещий вид. Обыватели старались не появляться на нем в поздний час, а тот, кто не страшился ходить через поле ночью, считался отчаянным человеком.
К началу 30-х годов власти города привели территорию Марсова поля в надлежащий порядок: разбили газоны и цветники, посадили кусты и деревья, установили фонари и скамейки. Ленинградцы гордились мемориалом и смеялись над страхами, связанными с этим местом, утверждая, что эти вредоносные слухи распускают темные бабки и попы.
Между тем в мае 1936 года в психиатрическое отделение больницы им. Фореля был доставлен рабочий Патрубков. Карета «Скорой помощи» забрала его прямо с территории Марсова поля, где он в одночасье рехнулся. Случилось это так. После работы Патрубков купил в магазине четвертинку водки, а по дороге домой решил свернуть в тихое место и «оприходовать» чекушку. Вечерело, когда он расположился на скамейке близ памятника павшим борцам. Вокруг было пустынно, лишь на дальней аллее маршировала группа допризывников. Патрубков отхлебнул из бутылки, занюхал рукавом, крякнул от удовольствия и с изумлением обнаружил стоящего рядом с ним маленького мальчика.
— Тебе чего, пионэр? — спросил пролетарий.
Мальчик ничего не ответил. Патрубков хлебнул еще, и тут его насторожила безмолвная фигура ребенка. Он со страхом обратил внимание на запавшие, тусклые глаза, опухшее, синеватое лицо мальчика и почувствовал исходящий от него тошнотворный запах.
Ознакомительная версия.
